Все себя дурно ведут
Шрифт:
«Бертон Раско сказал, что в сборнике „В наше время“ ощущается влияние кого бы вы думали? Ринга Ларднера и Шервуда Андерсона», – жаловался Хемингуэй Эзре Паунду [273] . Уже не в первый раз его стиль сравнили со стилем Андерсона. Это раздражало Хемингуэя, ведь еще во времена Чикаго он критиковал прозу Андерсона.
И как будто настойчивое стремление преуспеть было недостаточно сильным, на Хемингуэев снова обрушилась беда – на сей раз, весной, ее мишенью стал скромный трастовый фонд Хэдли. Супруги пришли к выводу, что их трастовая компания слишком консервативна, и передали фонд в управление мужу подруги Хэдли. Этот эксперт не только ополовинил капитал фонда, но и оставил Хемингуэев совсем без дохода на несколько месяцев. Хемингуэй терял драгоценные часы, пытаясь выяснить судьбу потерянных средств, но в итоге супруги оказались в полной растерянности и почти разоренными.
273
«Бертон Раско сказал…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Эзре Паунду, 19 июля 1924 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 135.
«Тогда у меня был период „полной нищеты“», – позднее рассказывал Хемингуэй
Хемингуэй начал реже есть. Париж – пытка для голодного, особенно если он предпочитает работать в кафе. Позднее он признавался, что даже ловил голубей в Люксембургском саду и нес их домой, к семейному столу.
274
«Тогда у меня был…»: А. Э. Хотчнер, «Папа Хемингуэй», (A. E. Hotchner, Papa Hemingway, New York: Random House, 1966), стр. 38.
Известие о бедности Хемингуэев облетело весь город. Ходили слухи, будто Бамби укладывали спать в ящике комода [275] . В поисках еды подешевле Хэдли обходила весь город – ежедневная задача, вероятно, особенно угнетающая из-за протертых до дыр подошв. Новые подметки были непозволительной роскошью. Семья пользовалась общественной баней у реки. Чувство вины не покидало Хемингуэя, который мог бы облегчить положение семьи, вернувшись к журналистике, но он хранил верность своему замыслу. Хэдли никогда не жаловалась, и от этого Хемингуэй ощущал себя еще более виноватым.
275
Случай с ящиком комода любезно рассказан Гонорией Доннелли, урожденной Мерфи, дочерью экспатов Сары и Джералда Мерфи, которые стали неотъемлемой частью жизни Хемингуэев в последующие годы. Цитата: «Мне говорили, что сына Хемингуэев, Джона, или Бамби, приходилось укладывать спать в ящике комода». (Источник: Гонория Доннелли, «Сара и Джералд: очаровательно откровенный и невероятно трогательный портрет двух людей, любовь которых друг к другу стала легендой» (Honoria Donnelly, Sara & Gerald: An Enchantingly Candid and Deeply Moving Portrait of Two People Whose Love for Each Other Created a Legend, New York: Times Books, 1984 г.), стр. 15).
«Того, кто занимается своим делом и получает от него удовольствие, бедность не угнетает», – говорил он [276] .
Семья отказывалась принимать жесты милосердия. Жена Билла Берда заказала своей портнихе платье для Хэдли, одежда которой превратилась в лохмотья. От смущения Хэдли разрыдалась и не стала носить новый наряд [277] . Они с Хемингуэем не считали себя бедными или ущербными: позднее он писал, что в действительности они ставили себя выше более состоятельных сверстников, кто по своей глупости не подозревает о простых радостях жизни. В отличие от них Хемингуэи искали роскошь в самом необходимом, наслаждались сытной крестьянской едой и теплом друг друга ночью под одеялом.
276
«Того, кто занимается…»: Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой. Авторская редакция» (Ernest Hemingway, A Moveable Feast: The Restored Edition, New York: Scribner, 2009), стр. 42.
277
«Хэдли от смущения…»: Элис Хант Соколофф, «Хэдли: первая миссис Хемингуэй» (Alice Hunt Sokoloff, Hadley: The First Mrs. Hemingway, New York: Dodd, Mead & Company, 1973), стр. 73. Соколофф сообщает, что Хэдли «стеснялась» своей одежды, но не настолько, чтобы принимать такие подарки.
Однако голод продолжал терзать Хемингуэя круглые сутки. Даже когда им с женой удавалось поужинать, ощущение голода не исчезало. Не пропадало оно и после того, как пара предавалась любви в темноте. Голод будил Хемингуэя по ночам, когда Хэдли мирно спала рядом с ним, озаренная лунным светом.
Его голод имел мало отношения к еде, и он был утолен, лишь когда Хемингуэй достиг цели.
Подобно небольшим издательствам, литературные обозрения стали модным увлечением в кругу парижских экспатов. Большинство этих публикаций были, как выразилась Сильвия Бич, «увы, недолговечными, но неизменно примечательными» [278] . В январе 1924 года этот список пополнился еще одним пунктом – журналом «transatlantic review», которым руководил британский писатель и литературный редактор Форд Мэдокс Форд, прибывший из Лондона [279] .
278
«Увы, недолговечными…»: Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 137.
279
Названия со строчных букв были популярны в то время в литературных кругах, хотя позднее Форд утверждал, что он «просто увидел название магазина где-то на бульваре, там оно было без заглавных букв и выглядело неплохо». Совпадение со стихом Э. Э. Каммингса случайно, по утверждению Форда, хотя он заявлял, что из этого совпадения сделали сенсацию: «Нас подозревали в том, что мы обезглавили начальные буквы, словно королей». (Источник: Форд Мэдокс Форд, «Это был соловей» (Ford Madox Ford, It Was the Nightengale, Philadelphia: J. B. Lippincott Company, 1933), стр. 324).
Форд и Эзра Паунд были давними приятелями и соратниками в борьбе во имя модернизма, и теперь Паунд помогал Форду войти в парижское «сборище», пока издание готовилось к выпуску. «Я никогда не читал [Форда], – вспоминал Роберт Макэлмон, – но был готов поверить словам Эзры Паунда о том, что он „один из нас“» [280] .
Вести о приближающемся выпуске первого номера нового издания дошли до Хемингуэя минувшей осенью, когда он еще надрывался, работая в Торонто. Хемингуэй написал Паунду и предложил к публикации текст, озаглавленный «О, Канада». (Тема предлагаемой публикации – насколько в Канаде «дерьмово») [281] . Паунд в свою очередь уговаривал Хемингуэя вернуться в Париж и занять пост главного редактора нового издания. После возвращения Хемингуэя он познакомил его с Фордом в своей студии. Хемингуэй произвел на Форда яркое впечатление тем, что прошел к месту их знакомства, изображая бой с тенью, как вспоминал Форд, а тем временем Паунд объяснял, что Хемингуэй – автор стилистически лучшей в мире прозы [282] . Пораженный Форд назначил Хемингуэя на должность своего заместителя в «Transatlantic Review».
280
«Я никогда не читал…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 116.
281
«О, Канада…»: Хемингуэй упоминал эту работу в письмах к Паунду от 13 октября 1923 г. и 9 декабря 1923 г., в последнем он заявлял: «В Канаде дерьмово. Надеюсь, мне дадут возможность недвусмысленно высказаться по этому поводу в рубриках [sic] журнала Форда. О-о, Канада. Прекрасная работа». В «Письмах Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 82.
282
На самом деле Форд Мэдокс Форд вспоминал, как Хемингуэй показывал «танец теней», но обычно биографы понимали под ним «бой с тенью». «Танец теней»: Форд Мэдокс Форд, «Это был соловей» (Ford Madox Ford, It Was the Nightengale, Philadelphia: J. B. Lippincott Company, 1933). «Стилистически лучшей в мире…»: Карлос Бейкер, «Эрнест Хемингуэй: история жизни» (Carlos Baker, Ernest Hemingway: A Life Story, New York: Charles Scribner's Sons, 1969), стр. 123.
Это сотрудничество с самого начала было чревато проблемами. Во-первых, Форд не платил Хемингуэю, и данное обстоятельство почти гарантировало острое недовольство. Во-вторых, хотя Форда и чтили как писателя, он тем не менее мог быть бесспорно смешным. Казалось, Форд был обречен стать персонажем язвительной пародии Хемингуэя [283] . Из-за полноты и светлой щетки волос, свисающей на нижнюю губу, Форда часто сравнивали с моржом. Попасть в его объятия было все равно, что оказаться «тостом под яйцом-пашот», по словам одного писателя [284] .
283
В последующие десятилетия Форд был высмеян как минимум в двух книгах Хемингуэя, один раз под псевдонимом, а в другой – под собственным именем. Последний портрет выглядит наиболее жестоким.
284
«Тостом под…»: Ребекка Уэст, процитировано в Элизабет Махони, «Радиообзоры: Форд Мэдокс Форд и Франция» (Elizabeth Mahoney, «Radio Review: Ford Madox Ford and France», The Guardian, London, UK, August 25, 2010).
Все эти насмешки, похоже, не оказывали негативного влияния на самооценку Форда. Подобно Гертруде Стайн и Эзре Паунду, Форд видел себя в роли руководителя современной литературы и наставника молодого поколения. «Он всегда был щедр, особенно по отношению к молодым писателям, зачастую даже слишком щедр», – вспоминал Шервуд Андерсон [285] . И как Стайн, Форд не упускал случая провозгласить себя гением [286] . Отучить его от пристрастия к самовосхвалению не представлялось возможным: «Издатели и редакторы рвались работать с ним, – объяснял Андерсон. – Просыпаясь утром, он заставал их в количестве не меньше дюжины, ожидающих на его крыльце. В воображении Форда они действительно располагались там лагерем» [287] .
285
«Он всегда был щедр…»: Шервуд Андерсон, «Мемуары» (Sherwood Anderson, Sherwood Anderson's Memoirs, New York: Harcour, Brace and Company, 1942), стр. 479.
286
Оценка Фордом собственной гениальности: «Однажды Форд уверял меня, что он гений, поскольку родился в семье гениев и [был воспитан] в традициях гениев», – вспоминал Роберт Макэлмон. (Источник: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 116).
287
«Издатели и редакторы…»: Шервуд Андерсон, «Мемуары» (Sherwood Anderson, Sherwood Anderson's Memoirs, New York: Harcourt, Brace and Company, 1942), стр. 479.
«Воображение» Форда являлось причиной бурных споров среди членов «сборища». В городе он быстро приобрел известность своей постоянной ложью [288] . «Форду повезло вообще не иметь памяти: он ничего не помнил так, как было на самом деле», – рассказывал один экспат [289] . В большинстве случаев выдумки Форда были причудливы и безвредны. Шервуд Андерсон вспоминал, как однажды Форд приглашал его в один из своих домов в Пенсильвании: «Он подробно описывал дом – вид с террасы, сад, яблони на склоне ближайшего холма… красивое убранство и целую свиту слуг» [290] . Единственной загвоздкой было то, что этот дом не существовал, а если такой и был, то принадлежал не Форду. Вечером Форд предложил Андерсону погостить еще в двух вымышленных домах – во Флориде и в Калифорнии.
288
Более того, из-за астмы Форда было почти невозможно понять, даже когда он говорил правду. Бармен и «исповедник» Левого берега Джимми Чартерс вспоминал, как однажды во время церемонии вручения поэтической премии «Форд произнес совершенно невразумительную речь – нечто вроде „уф-уф и… ааах, фуф-фуф… кто… уаххх… фуфффф“». (Источник: Джимми Чартерс, «Вот это место: мемуары о Монпарнасе» (Jimmie Charters, This Must Be the Place: Memoirs of Montparnasse, Hugh Ford, ed., New York: Collier Books, 1989), стр. 39).
289
«Форду повезло…»: Гарольд Леб, «Как это было» (Harold Loeb, The Way It Was, New York: Criterion Books, 1959), стр. 203.
290
«Он подробно описывал…»: Шервуд Андерсон, «Мемуары» (Sherwood Anderson, Sherwood Anderson's Memoirs, New York: Harcourt, Brace and Company, 1942), стр. 479–480.
Нового заместителя Форда ничуть не забавляли его фантазии. Впоследствии Хемингуэй утверждал, что Форд лгал и в денежных вопросах, а это было немаловажно для начинающего автора, с трудом сводившего концы с концами. Эта склонность, продолжал Хемингуэй, подпортила их отношения, хотя некоторые фантазии Форда были безобидными – например, когда он пытался убедить Хемингуэя, будто однажды пересек юго-западную часть территории Америки вместе с пумой [291] .
Редакция «Transatlantic Review» занимала тесную галерею в помещении издательства Билла Берда «Three Mountains Press» на набережной Анжу. Потолок возле рабочего места Форда возвышался над полом всего на полтора метра; Форд и его секретарь постоянно ударялись об него головой. Хемингуэй редко втискивался в это пространство, и не только потому, что оно было тесным, но также из-за дыхания Форда, «более смрадного, чем в фонтане кита», как сетовал Хемингуэй. Вместо того, чтобы сидеть в редакции, он редактировал рукописи на берегах Сены. Это вполне устраивало Форда, который с подозрением относился к своему заместителю.
291
«Лгал и в денежных…»: Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой. Авторская редакция» (Ernest Hemingway, A Moveable Feast: The Restored Edition, New York: Scribner, 2009), стр. 199.