Все себя дурно ведут
Шрифт:
В голове у Хемингуэя рождался роман, но вместо того, чтобы погрузиться в работу над ним, он сочинял рассказы. Хемингуэй пытался обрести свой голос и создать стиль, который задумал еще до приезда в Париж. Некоторые из его ранних работ, как статьи, так и беллетристика, содержали семена того, что в дальнейшем стало квинтэссенцией Хемингуэя, как, например, абзац о культуре молодчиков из дансинга, написанный им для «Star»:
«Посетителям „Баль Мюзет“ не нужно искусственное возбуждение в виде джаз-бэнда, дабы заставить их танцевать. Они танцуют потехи ради, а бывает, потехи ради и оберут кого-нибудь, поскольку это и просто, и забавно, и прибыльно. А потому, что они молодые и озорные и любят жизнь, не уважая ее, они порой наносят слишком сильный удар и стреляют чересчур быстро, и тогда жизнь становится для них горькой шуткой, ведущей к вертикальной машине, отбрасывающей острую тень и называемой гильотиной…» [169]
169
«Посетителям „Баль Мюзет“…»: Эрнест Хемингуэй, «Дикая ночная музыка Парижа», («Wild Night Music of Paris», The Toronto Star Weekly, March 25, 1922), в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто.
В целом его новые работы должны были приобрести более импрессионистский характер, подобно грубым мазкам Сезанна. Текст становился менее цветистым и более простым и ритмичным. Но с точки зрения Паунда и Стайн он по-прежнему был лишь подающим надежды новичком. Результаты своего труда Хемингуэй представлял для оценки Паунду, а тот умел быть тот беспощадным: порой страницы возвращались к автору, испещренные вычеркнутыми прилагательными и другими поправками синим карандашом. Вместе с тем Паунд подбадривал Хемингуэя и даже отправил шесть его стихотворений Скофилду Тейеру в «The Dial» и один рассказ в «Little Review».
«Паунд считает, что из меня получится поэт», – писал Хемингуэй Шервуду Андерсону. И добавлял, что неизвестно, какое влияние имеет Паунд на Тейера, но как бы там ни было, лучше бы это влияние помогло ему, Хемингуэю, опубликоваться [170] .
Однако Тейер стихи к публикации не принял и других материалов не запросил [171] . «Little Review» также отверг рассказ Хемингуэя. Но поддержки Паунда Хемингуэй не лишился.
Ему приходилось также следовать урокам Стайн, а это было непросто.
170
«Паунд считает…» и «влияние»: письмо Эрнеста Хемингуэя Шервуду Андерсону, 9 марта 1922 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, том I, 1907–1922 гг.», под ред. Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдон; eds. Sandra Spanier and Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, Volume I, 1907–1922, Cambridge: Cambridge University Press, 2011), стр. 331.
171
Отказ Тейера от других материалов Хемингуэя: Николас Джуст, «Скофилд Тейер и The Dial: иллюстрированная история» (Nicolas Joost, Scofield Thayer and The Dial: An Illustrated History, Carbondale: Southern Illinois University Press, 1964), стр. 248.
«Неужели писать настолько тяжело? – спрашивал он у нее. – До встречи с вами было просто» [172] .
Стайн не только читала ему лекции у себя в салоне, но и одалживала немало своих рукописей, чтобы продемонстрировать свои методы [173] . Хемингуэй серьезно отнесся к ее работе с повторами, ее влияние уже начало сказываться в его текстах, в том числе «непристойном» рассказе, забракованном Стайн.
«Лиз очень нравился Джим Гилмор, – писал Хемингуэй. – Нравились его усы. И то, как блестят его зубы, когда он улыбается. Ей очень нравилось, что он не похож на кузнеца» [174] .
172
«Неужели писать…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Гертруде Стайн и Алисе Б. Токлас, 15 августа 1924 г., в «Избранные письма Эрнеста Хемингуэя, 1917–1961» под ред. Карлоса Бейкера (ed. Carlos Baker, Ernest Hemingway: Selected Letters, 1917–1961, New York: Scribner Classics, 2003), стр. 122.
173
«Много рукописей…»: Эрнест Хемингуэй, «Праздник, который всегда с тобой. Авторская редакция» (Ernest Hemingway, A Moveable Feast: The Restored Edition, New York: Scribner, 2009), стр. 26.
174
«Лиз очень нравился…»: Эрнест Хемингуэй, «У нас в Мичигане», в Ernest Hemingway, Up in Michigan, The Complete Short Stories of Ernest Hemingway: The Finca Vigia Edition, New York: Scribner, 2003), стр. 59.
Свои упражнения в духе «потока сознания» Хемингуэй начал записывать на страницах голубых тетрадок, какими пользуются французские школьники, – еще одна привычка, которую он перенял у Стайн. Одна такая запись гласила: «Сквозь года. Почему сквозь года? Сквозь года. Сквозь и через года. Через года…» [175] .
Все это время Хемингуэй держал свою наставницу под пристальным наблюдением. По собственному признанию Стайн, она переживала, что ее «никто не публикует, и нет надежды на публикации и серьезное признание» [176] . Возможность добиться публикации для нее приобрела огромное значение. В конце концов Хемингуэй помог бы ей достичь этой цели, а пока находил очевидное применение ее стиля в работе, которую, как он знал, сможет опубликовать сам [177] . Если Стайн не сумела добиться успеха со своей манерой письма, это еще не означало, что и он не сможет. До приезда в Париж Хемингуэй был озабочен «ритмом, интонациями и репликами», как однажды выразилась Хэдли, и каденции Стайн помогли ему продвинуться вперед [178] . Он открыто заимствовал у нее идеи, но придавал им «хемингуэевский» характер, делая более утонченными, притягательными, доступными для понимания. Какой смысл писать блистательную, новую и свежую прозу, если ее никто не прочитает? С каждым карандашным штрихом, сделанным в промозглой мансарде на улице Декарта, Хемингуэй втихомолку превращал Стайн из его создательницы всего-навсего в предшественницу.
175
«Сквозь года…»: Эрнест Хемингуэй, неопубликованный отрывок, 1923 г., в Майкл Рейнольдс, «Хемингуэй: парижские годы» (Michael Reynolds, Hemingway: The Paris Years, New York: W. W. Norton & Company, 1999), стр. 38.
176
«Никто не публикует»: Гертруда Стайн, «Автобиография Алисы Б. Токлас» (Gertrude Stein, The Autobiography of Alice B. Toklas, Vintage Books Edition, New York: Vintage Books, 1990), стр. 197.
177
Коммерческие ожидания Хемингуэя по сравнению с Гертрудой Стайн и Эзрой Паундом: как выразился специалист по Хемингуэю Г. Р. Стоунбэк, «Хемингуэй знал, что жаждет коммерческого успеха. Стайн хотела того же, но сквозь ее тексты было невозможно продраться. Она была неотъемлемой частью модернизма, но неужели вы стали бы читать ее книги для развлечения? А Паунд – ну, он поэт. Он знает, что вряд ли продаст 20 тысяч экземпляров „Песни“» (Источник: интервью Г. Р. Стоунбэка Лесли М. М. Блум, 2 июня 2014 г.).
178
«Ритмом, интонациями…»: письмо Хэдли Хемингуэй Эрнесту Хемингуэю, 1921 г., процитировано в Реймонд Карвер, «Взросление и разлад» (Raymond Carver, «Coming of Age, Going to Pieces», The New York Times, New York, NY, 17 ноября 1985 г.).
В итоге он понял, что должен направить эти уроки и упражнения на достижение важной цели. Хемингуэй мог бы переписать свой дебютный роман, как переписал рассказ «У нас в Мичигане». Да, Стайн советовала ему выбросить этот роман и начать все заново, но он не собирался слушаться всех ее советов до единого.
В тот момент Хемингуэй никак не мог знать, что вскоре будет вынужден последовать совету Стайн и начать с нуля – независимо от своего желания.
Глава 3
Счастливые неудачи
Позднее, осенью того же 1922 года, Хемингуэй покинул Париж, чтобы написать о выводе греческих войск из Восточной Фракии. После окончания Первой мировой войны Греция предприняла попытку расширить свою территорию за счет бывшей Османской империи; Турция выразила недовольство контратакой, сопровождавшейся изгнанием потенциальных завоевателей. Отраженный натиск привел, как сообщал Хемингуэй читателям «Star», к «окончанию большой военной авантюры Греции» [179] .
179
«К окончанию большой…»: Эрнест Хемингуэй, «Греческий мятеж» (The Greek Revolt, The Toronto Daily Star, November 3, 1922), в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта (ed. William White, Ernest Hemingway: Dateline: Toronto: The Complete Toronto Star Dispatches, 1920–1924, New York: Charles Scribner's Sons, 1985), стр. 244.
Затем Хемингуэя отправили в Лозанну, где была организована конференция по улаживанию греко-турецкого конфликта. Там Хемингуэй встретился со специалистом по журналистским расследованиям Линкольном Стеффенсом – точнее, «однажды вечером явился мне», как вспоминал сам Стеффенс, добавляя, что Хемингуэй произвел на него впечатление как обладатель «самого надежного будущего за границей» [180] .
Хемингуэй показал Стеффенсу написанную им телеграмму. Его завораживал «телеграфный стиль», полностью лишенный эпитетов. Невозможно было представить что-нибудь более далекое от викторианской претенциозности. Даже находясь на задании, Хемингуэй искал способы поупражняться в этом искусстве лаконичной коммуникации. Например, он объяснил, что телеграмму, которая гласила «Кемаль отрицает пожар Смирны виновны греки» редакторы у него на родине расшифруют следующим образом:
180
«Однажды вечером» и «самого надежного будущего»: Линкольн Стеффенс, «Автобиография Линкольна Стеффенса» (Lincoln Steffens, The Autobiography of Lincoln Steffens, Berkeley: Heyday Books, 2005), стр. 834.
«Сегодня Мустафа Кемаль в эксклюзивном интервью корреспонденту информационного агентства „Monumental“ решительно отрицал какую-либо причастность турецких войск к сожжению Смирны. Кемаль заявил, что этот город подожгли зажигательными боеприпасами войска греческого арьергарда перед тем, как передовые турецкие отряды вошли в него» [181] .
В телеграмме, которую Хемингуэй показал Стеффенсу, говорилось об исходе греческих беженцев из Турции – «яркой, детальной, представшей его глазам панораме бегства целого потока несчастных, голодных, перепуганных, лишенных корней людей, – вспоминал Стеффенс. – Я видел то же самое и сказал ему об этом».
181
«Кемаль отрицает пожар…» и «Мустафа Кемаль…»: Эрнест Хемингуэй, процитировано в Чарльз Фентон, «Эрнест Хемингуэй на пути к мастерству: ранние годы» (Charles Fenton, The Apprenticeship of Ernest Hemingway: The Early Years, The Compass Books Edition, New York: The Viking Press, 1965), стр. 187.
«Не так, – возразил Хемингуэй. – Читайте телеграфный стиль, только его. Отличный язык, правда?» [182]
Стеффенс захотел увидеть другие телеграммы: «Я попросил показать их мне все – для полноты впечатления» [183] .
Хемингуэй дал ему также экземпляр «Моего старика» – рассказа о трагедии на скачках. Стеффенс прочитал рассказ, и он ему понравился; вместе с телеграммами он оставил у Стеффенса впечатление, что Хемингуэй – парень что надо. «Он мог когда-нибудь добиться своего и добился бы», – вспоминал Стеффенс [184] . Желая быть причастным к будущему успеху Хемингуэя, Стеффенс отослал его рассказ в Нью-Йорк, редактору журнала «Cosmopolitan», в котором тогда публиковали прозу.
182
«Яркой, детальной…», «я видел то же…» и «не так…»: Линкольн Стеффенс, «Автобиография Линкольна Стеффенса» (Lincoln Steffens, The Autobiography of Lincoln Steffens, Berkeley: Heyday Books, 2005), стр. 834.
183
«Я попросил показать…»: там же.
184
«Он мог когда-нибудь…»: там же.