Все себя дурно ведут
Шрифт:
Однако никакие напасти не могли заставить Хемингуэя свернуть с пути литературных амбиций. Он неутомимо работал всю зиму и весну 1923 года над зарисовками и рассказами в своем новом лаконичном, ярком и ритмичном стиле.
«Я адски хочу публиковаться», – писал он одному редактору [205] .
И на удачу, вскоре появился издатель, который адски захотел опубликовать его: это был Роберт Макэлмон, язвительный писатель-экспат и редактор, живущий в Париже. Макэлмон разыскал небольшое элитное издательство «Contact Publishing Company», специализирующееся на публикациях крайне ограниченным тиражом произведений авторов-экспериментаторов, «которые вряд ли возьмется издавать кто-либо еще, по коммерческим или юридическим причинам» [206] . Постепенно его послужной список украсился именами Эзры Паунда, Уильяма Карлоса Уильямса, Гертруды Стайн, Эдит Ситуэлл, Мины Лой, помимо многих других литературных корифеев этого поколения [207] .
205
«Я адски хочу…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Эдварду О'Брайену, 21 мая 1923 г., в «Письмах Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего,
206
Макэлмон опубликовал программное заявление о миссии прессы в связи с публикациями экспатов в Transatlantic Review, а Сильвия Бич воспроизвела его в мемуарах. Отрывок: «С интервалом от двух недель до полугода или шести лет мы будем издавать книги различных авторов, которые вряд ли будут изданы другими по коммерческим или юридическим причинам… Каждая книга будет издана тиражом всего триста экземпляров. Эти книги публикуются просто потому, что они написаны и понравились нам настолько, чтобы выпустить их». Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 130–131.
207
С изданием Contact ассоциируются и менее известные имена, некоторые авторы Макэлмона были найдены по чистой случайности. По словам Сильвии Бич, «рукописи представляли Макэлмону в кафе „Дом“, и он говорил мне, что большинство своих авторов нашел в том или другом кафе». Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 132.
Макэлмон появился у Хемингуэев во время их зимнего пребывания в Рапалло. Прежде он не слышал о Хемингуэе, и его первое впечатление о молодом писателе было отнюдь не благоприятным. Хемингуэй показался ему «развязным, как мальчишка и крутой парень, – позднее вспоминал Макэлмон. – А в присутствии незнакомых людей, насчет которых он сомневался, пренебрежительная ухмылка играла на его довольно-таки губастом лице» [208] .
Впрочем, двадцатишестилетний Макэлмон не вполне годился на роль союзника Хемингуэя. Бывший манекенщик с бирюзовой серьгой, Макэлмон был открыто бисексуален и заметно самовлюблен [209] .
208
«Развязным, как мальчишка…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 157.
209
Бывший манекенщик, 27-летний уроженец Канзаса был известен на двух континентах, как выразилась Кей Бойл, тем, что он был «неистов, смел и крепок, как гвоздь». (Источник: Кей Бойл, Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Kay Boyle, Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 23). Он был, как вспоминала Сильвия Бич, «определенно самым популярным в „сборище“… стоило Макэлмону облюбовать какое-нибудь кафе или бар, как там начинали собираться все». (Источник: Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 403).
«Стоило Бобу Макэлмону пропустить стаканчик-другой, как он начинал считать, что все привлекательные граждане, мужчины и женщины, почтальоны и графини, пытаются приударить за ним», – писал автор, который вращался в тех же кругах [210] .
Макэлмон был женат на богатой наследнице-англичанке, которую почти вся колония экспатов считала лесбиянкой, и супруги служили друг другу прикрытием. Благодаря этому союзу, Макэлмон был при деньгах, и в городе его прозвали «Роберт Мак-Алименты» [211] .
210
«Стоило Бобу Макэлмону…»: Морли Каллахан, «То лето в Париже: воспоминания о запутанной дружбе с Хемингуэем, Фицджеральдом и другими» (Morley Callaghan, That Summer in Paris: Memories of Tangled Friendships with Hemingway, Fitzgerald and Some Others, New York: Coward-McCann, Inc., 1963), стр. 132.
211
Женой Макэлмона была Уинифред Эллерман – поэтесса и писательница, работавшая под псевдонимом Брайхер. Она приходилась дочерью богатому судовладельцу, сэру Джону Эллерману. Как и Макэлмон, она была гомосексуальна; широко известно, что она находилась в длительных отношениях с поэтессой Х. Д. – Хильдой Дулиттл. Еще одним источником доходов Макэлмона, по крайней мере по словам писателя-экспата Джона Дос Пассоса, было написание «непристойных стишков» для немецкого журнала Der Querschnitt. (Источник: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos, The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 163).
Несмотря на то, что в социальном плане Макэлмон и Хемингуэй не сочетались друг с другом, они продолжали общаться в Рапалло и пить вместе по вечерам. Для Хемингуэя потенциальный издатель оставался издателем, какими бы ни были его склонности. Он показал Макэлмону то, что осталось от своих ранних работ, а также все написанное заново. Макэлмону не понравился стиль: он счел его стыдливой попыткой «взрослого человека, настаивающего на своем праве думать и писать как ребенок» [212] . Кроме того, «Мой старик» – один из рассказов, уцелевших после «великого ограбления поезда», – напомнил ему по стилю произведения Шервуда Андерсона. Однако более новые работы выглядели свежо и не вторично. И Макэлмон решил, что Хемингуэй достойно продолжит список авторов издательства «Contact».
212
«Взрослого человека…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 158.
Тем временем Хемингуэй сообщил Паунду, что нашел общество Макэлмона приятным, и добавил, что этот издатель «выдает компромат на каждого» [213] . Поначалу союз оказался настолько удачным, что через несколько месяцев, в июне 1923 года, двое мужчин решили съездить в Испанию вместе. Макэлмон пообещал взять все расходы на себя. Их должен был сопровождать издатель и журналист-экспат Билл Берд, один из основателей телеграфного агентства «Consolidated Press», кого Хемингуэй знал по репортерской работе. В отличие от Макэлмона, который порой вызывал насмешки и неприкрытую враждебность, дружелюбного мистера Берда в парижской колонии любили все – серьезное достижение, если вспомнить о буйной натуре «сборища» [214] . Вдобавок Берду принадлежало недавно открытое маленькое книжное издательство в Париже. Для честолюбивого молодого автора, ищущего издателей, спутники были весьма подходящими.
213
«Выдает компромат…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Эзре Паунду, 10 марта 1923 г., в «Избранные письма Эрнеста Хемингуэя, 1917–1961» под ред. Карлоса Бейкера (ed. Carlos Baker, Ernest Hemingway: Selected Letters, 1917–1961, New York: Scribner Classics, 2003), стр. 80.
214
«Насмешки и неприкрытую…»: Морли Каллахан, «То лето в Париже: воспоминания о запутанной дружбе с Хемингуэем, Фицджеральдом и другими» (Morley Callaghan, That Summer in Paris: Memories of Tangled Friendships with Hemingway, Fitzgerald and Some Others, New York: Coward-McCann, Inc., 1963), стр. 81. «Любили все…»: Карен Л. Руд, «Уильям Берд» (Karen L. Rood, «William Bird», Dictionary of Literary Biography: Volume 4, American Writers in Paris, 1920–1939, Karen Lane Rood, ed., Detroit: Bruccoli Clark, 1980), стр. 39.
Благодаря отчасти Гертруде Стайн, Хемингуэя все больше увлекала коррида, и он стремился увидеть это зрелище своими глазами. Стайн побывала на своей первой испанской корриде двумя десятилетиями ранее, вместе с братом Лео, а через десять лет опять приехала в Испанию с Алисой Токлас, которая оделась для посещения корриды в скромный наряд, состоящий из черной шляпы с пером, черного атласного пальто, черного веера и перчаток. («Я называла его своим испанским костюмом», – вспоминала Токлас в автобиографии, которую действительно написала сама [215] ).
215
Подробности «испанского костюма» Токлас: Алиса Б. Токлас, «Что запомнилось» (Alice B. Toklas, What Is Remembered, New York: Holt, Rinehart and Winston, 1963), стр. 70–71.
Дамы из дома номер 27 по улице Флерюс делились воспоминаниями о своих впечатлениях с Хемингуэем, и его постепенно занимал предмет этих воспоминаний. Стремясь скорее оправиться от кражи саквояжа, он сочинил стилизованную зарисовку о неудачной корриде, основанную исключительно на сведениях, о каких он знал с чужих слов [216] :
«Первому матадору бык проткнул правую руку, и толпа с гиканьем прогнала его с арены. Второй матадор оступился, и бык пропорол его живот, и он схватился одной рукой за рог, а другой зажал рану, и бык ударил его о барьер. Матадор выпустил рог и упал, а затем поднялся, шатаясь как пьяный, и стал вырываться из рук людей, уносивших его, и кричал, чтобы ему дали шпагу, однако потерял сознание» [217] .
216
Джейн Хип, соиздатель The Little Review, предложила Хемингуэю поучаствовать в работе над выпуском апрельского 1923 г. номера «Изгнанников», для которого он написал шесть коротких очерков, предназначенных для демонстрации своего нового стиля и лишенных языковой избыточности, особенно эпитетов. Зарисовка о корриде вошла в этот цикл.
217
«Первому матадору»: Эрнест Хемингуэй, «В наше время» (Ernest Hemingway, In our time, Paris: Three Mountains Press, 1924), стр. 2.
Хемингуэй явно чувствовал материал, но должен был увидеть это зрелище сам. Как он вскоре убедился, это все равно, что наблюдать из первого ряда за кровопролитным сражением.
Он ждал подобной возможности с нетерпением.
1 июня 1923 года Макэлмон и Хемингуэй отправились поездом из Парижа в Испанию.
«„Пивной папаша“ (Хемингуэй) ласково попрощался с „киской в перышках“ (Хэдли), – вспоминал Макэлмон, называя новейшие прозвища, которые дали друг другу супруги. – И мы с ним сели в поезд, хорошенько подкрепившись виски» [218] .
218
«Пивной папаша» (Хемингуэй)…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 160.
Билл Берд намеревался присоединиться к ним в Мадриде. К тому времени, как они встретились там, Макэлмон успел попасть в черный список Хемингуэя. Когда кто-либо попадал туда, получить прощение было практически невозможно.
Конфликт между ними возник еще до того, как поезд пересек испанскую границу. В какой-то момент, находясь во Франции, поезд остановился. На соседних путях, на открытой платформе, валялся разлагающийся, кишащий червями труп собаки. Макэлмон побледнел и отвел глаза – и этим сразу заслужил презрение Хемингуэя. Он повидал много подобных сцен на войне, заявил Хемингуэй; нужно не принимать их близко к сердцу и относиться к ним философски.
«Он мягко растолковал, что нашему поколению следует приучать себя к тому, как выглядит суровая действительность, – рассказывал Макэлмон. – Мне вспомнилось, как однажды Эзра Паунд говорил о „самозакалке“ Хемингуэя» [219] . По мнению Хемингуэя, Макэлмон был слабохарактерным.
В Испании мужчины отправились на свою первую корриду. Пропустив несколько порций спиртного, чтобы собраться с духом, они заняли места у арены и не забыли прихватить с собой еще виски на случай, если им снова понадобится успокоить нервы. Первый же бык ринулся на лошадь и поднял ее на рога. Второй лошади бык вспорол брюхо, и она в панике помчалась галопом «по арене, волоча за собой кишки», – вспоминал Макэлмон [220] . Его охватило отвращение, и не только к тому, что происходило на арене. Толпа зрителей тоже показалась ему жестокой и вульгарной. По словам Макэлмона, Билла Берда происходящее ужасало в меньшей степени, «но ни ему, ни мне так и не удалось „закалиться“», добавлял Макэлмон [221] .
219
«На соседних путях…» и «он мягко растолковал»: там же, 160.
220
«Она в панике…»: там же, стр. 161.
221
«Но ни ему…»: там же, стр. 161.