Всего одно злое дело
Шрифт:
– Как такое может быть?
– Здесь, в Лондоне, к делу подключили одного компьютерного гения, Сальваторе. Очень высоки шансы, что он уничтожил все следы их коммуникаций. Конечно, они где-то существуют, но только богу известно, на какой резервной системе. Конечно, со временем мы, наверное, сможем их разыскать, но мне кажется, что если вы хотите быстро закончить расследование, то вам следует активизироваться в Лукке. И все, что вы там сможете обнаружить… Это должно быть очень весомым.
– Chiaro. – сказал Сальваторе, – Grazie, Ispettore. Но, как вы знаете, теперь это дело не в моих руках.
– Надеюсь,
– Безусловно, – ответил Сальваторе.
– Ну, вот поэтому я и буду вас информировать. А вы можете передавать эту информацию Никодемо по вашему усмотрению.
Сальваторе улыбнулся. Лондонский полицейский был очень хорошим человеком. Ло Бьянко рассказал Линли о жене некого Даниэля Бруно: стюардесса на рейсах Пиза – Гатвик, Лондон.
– Любые связи с Лондоном должны быть внимательно изучены, – заключил Томас. – Дайте мне ее имя, и я посмотрю, что мы можем сделать со своей стороны.
Сальваторе продиктовал имя. Они разъединились, пообещав держать друг друга в курсе. А меньше чем через пять минут Ло Бьянко получил новую информацию.
Лукка, Тоскана
Она поступила от капитана carabinieri Миренда. Ее привез курьер. Это была копия оригинала открытки, которая находилась у капитана. Кроме того, там находилась записка, о которой капитан Миренда сообщала, что они нашли ее после тщательного обыска комнат над стойлами на вилле Ривелли. Все это было изложено на первой странице из трех, зажатых скрепкой. Сальваторе убрал первую страницу и посмотрел, что же ему прислали.
На второй странице был ксерокс первой и последней страницы открытки со смайликом, сложенной таким образом, чтобы уместиться на одном листе писчей бумаги. На самой открытке ничего не было написано. Сальваторе перевернул ее и уставился на третью страницу. На ней был ксерокс записки, которая была вложена в открытку. Она была написана от руки и на английском. Сальваторе не мог перевести ее в точности, но узнал ключевые слова.
Ло Бьянко сразу же перезвонил Линли. Он знал, что должен был переговорить с Никодемо Трильей – не только потому, что у него в руках находилась улика, которая может оказаться решающей для проводимого расследования, но и потому, что Трилья, в отличие от Сальваторе, говорил по-английски. Но старший инспектор считал, что отвечает услугой на услугу, и когда Линли взял трубку, прочитал ему записку:
Не бойся и иди с мужчиной, который передаст тебе эту открытку, Khushi.
Он приведет тебя ко мне.
Папа
– Боже, – сказал Линли, затем перевел записку на итальянский. – Теперь осталось проверить почерк, Сальваторе. Записка написана от руки?
– Да, она была написана от руки, и им срочно нужен образец почерка пакистанца. Не может ли Ispettore Линли достать образец? Не может ли он переслать его по факсу? Не может ли он…
– Certo, – ответил Линли. – Но, мне кажется, все можно сделать проще и быстрее, Сальваторе. Таймулла Ажар заполнял анкету при поселении в пансионат в Лукке. Ведь это требование итальянского закона, не так ли?
Эти бумаги должны быть у синьоры Валлера. Конечно, там не очень много написано, но, может быть, этого будет достаточно для начала?
Сальваторе ответил, что сейчас же займется этим. А кроме того, перешлет Линли открытку
– А где оригинал? – спросил Томас.
– Оригинал у капитана Миренда.
– Ради бога, попросите ее, чтобы хранила его как зеницу ока, – попросил Линли.
Сальваторе отправился в Пенсионе Жардино на своих двоих. Это было детской попыткой договориться с судьбой: если он поедет на машине, то в pensione не найдется ни одной бумаги, написанной рукой отца Хадии Упман; если же он пойдет пешком, то найдет там что-то, что позволит провести сравнение почерков.
Придя, Сальваторе увидел, что anfiteatro полон солнца и деятельности. Большая группа туристов окружала гида в середине площади. Люди входили и выходили из магазинов в поисках сувениров, и большинство столиков в кафе были заняты. Начинался туристический сезон, и в течение следующих недель все больше и больше туристов будут ходить по городу, как цыплята, сопровождая своих гидов.
Сильно беременная владелица Пенсионе Жардино мыла окна, а рядом с ней, в коляске, находился маленький ребенок. Она занималась своим делом с большим усердием – ее чистая смуглая кожа была покрыта пленкой пота.
Сальваторе вежливо представился и спросил, как ее зовут. Женщину звали синьора Кристина Грация Валлера и, si, Ispettore, она помнила двух англичан, живших в ее pensione. Это были английский полицейский и взволнованный отец маленькой девочки, которую похитили здесь, в Лукке. Благодаря Господу, все ведь закончилось хорошо, правда? Девочку нашли живой и здоровой, и все газеты с удовольствием писали о счастливом завершении истории, которая могла бы иметь совсем другой, трагический конец.
– Да, да, – ответил Сальваторе. Он объяснил, что пришел проверить некоторые последние детали и хотел бы ознакомиться с любыми документами, заполненными отцом девочки, которые имеются в распоряжении синьоры. Если у нее есть еще какие-нибудь бумаги в дополнение к этим документам, она им очень поможет.
Синьора Валлера вытерла руки голубым полотенцем, засунутым за фартук, кивнула на вход в pensione, поставила коляску в прохладное место внутри здания и предложила Сальваторе присесть в столовой, пока она будет искать бумаги. Ло Бьянко отказался от предложенной ему чашечки кофе и сказал, что, пока она ищет, он поиграет с ее bambino [323] .
323
Малыш (итал.).
– Как его зовут? – вежливо спросил он, бренча ключами перед глазами ползунка.
– Грациэлла, – ответила хозяйка.
– Bambina [324] , – поправился Сальваторе.
Грациэлла не особо заинтересовалась ключами от машины Сальваторе. Ничего, через несколько лет, подумал Ло Бьянко, она будет счастлива, когда такие ключи будут звенеть у нее перед глазами. Хотя она смотрела на них с любопытством. С таким же любопытством девочка смотрела и на Сальваторе, который издавал губами чириканье птиц, – удивляясь, что такие звуки исходят от взрослого дяди.
324
Малышка (итал.).