Всеобщая история
Шрифт:
К несчастью для этолян, из среды их не вышло историка, который дал бы нам повествование об учреждениях их и деяниях, по крайней мере столь же обстоятельное и правдивое, какое Полибий оставил об ахейской федерации. Полибий и Ливий — не беспристрастные дееписатели этолян, к тому же чуждые понимания давно пережитых другими эллинами бытовых отношений. От того история этолян, как выражается Страбон, остается во многом неясною. В столкновениях с более развитыми народами, были ли то эллины, или македонские владыки и римский сенат, этоляне не раз оказывались слишком простодушными, обманутыми в своих расчетах, неразумеющими положения дел 122*, а не расположенные к этолянам историки не могут скрыть ни похвальных проявлений их храбрости, ни заслуг перед Элладою, ни вражды их к изменникам, хотя бы и послужившим на пользу им. Полибий рассказывает, что по вторжении в Кинефу этоляне прежде всего умертвили предателей, впустивших их в город; он же признает за ними и умение быть благодарными за оказанные им услуги 123*. Не слепую отвагу обнаружили этоляне в войне с римлянами, но необыкновенную стойкость и военную изобретательность, когда нужно было защищать Амбракию против консула М. Фульвия Нобилиора, или когда они в течение двух месяцев доблестно выдерживали осаду римлян в Навпакте (189 г. до Р.X.). Сам Полибий устами Ликиска не отрицает того, что этоляне достойным образом защищали Элладу от галлов 124*. В память этой победы этоляне установили в Дельфах, благодарственное празднество за спасение; по этому случаю афиняне и хиосцы поспешили отправить посольства свои к союзу этолян для торжественного признания нового праздника, что было вместе с тем выражением благодарности могущественному народу: факт этот засвидетельствован двумя надписями 125*. Битва при Киноскефалах (197 г. до Р.X.) решена в пользу римлян этолийской конницей, как о том свидетельствуют Полибий и Зонара 126*. По словам Плутарха, в то время среди эллинов было весьма распространено стихотворение, в котором главными виновниками поражения македонян в этой битве назывались этоляне. По изображению Полибия и Ливия, хотя не по мнению их, нападки этолян на римлян за то, что те не освободили эллинов, а только наложили на них новые кандалы, побудили римский сенат вывести гарнизоны из Коринфа, Халкиды и Димитриады. Уверения этолян, что освобождение Эллады римлянами было мнимое, историки эллинский и римский называют клеветою, но клевета вполне
Первый знаменательный факт в истории этолян — ассимиляция с ними нескольких племен, частью эллинских, частью инородных, хотя и родственных эллинам.
Первоначальная или древняя Этолия, спускавшаяся к Коринфскому заливу между реками Эвеном и Ахелоем, на севере занимавшая гору Аракинф и области озер Трихониды и Гирий, составляла не больше одной трети той обширной области, которая носила имя Этолии в историческое время, только юго-западный угол этой последней; остальные две трети были добавочною, или приобретенною, Этолией 129*. В таком же приблизительно отношении, если не большем, находились собственные этоляне к прочим частям населения, вместе с именем этолян усвоившие себе, разумеется, и некоторые бытовые черты их. Способность этолян к ассимиляции проявилась прежде всего в слиянии с ними под одним именем прежних обитателей древней Этолии: гиантов, куретов, эолян; эти последние дали было самой стране название Эолиды, памятное еще во время Фукидида и Ксенофонта, а куретов Страбон называет племенем этолян в том же смысле, «как офионян, агреев, эфританов и многих других» 130*. В «Илиаде» этоляне выступают как один народ под управлением легендарного басилея Фоанта, сына Андремона, «чтимого как бог у своего народа». Он привел с собою под Трою храбрых, стойких в битве жителей Плеврона, Олена, Халкиды, Пилены, Калидона. Сам всегда бодрый духом, Фоант воодушевляет и других воинов, «забывающих доблесть», словом и примером. Желая ободрить Идоменея, Посейдон обращается к нему с укоризною и при этом принимает облик и голос Фоанта. Другой, еще более знаменитый герой ахейцев, бесстрашный в бою, мудрейший в совете, любимец Афины, Диомед — этолиец по происхождению: он — сын Тидея, внук калидонского царя Ойнея. Отец его женился на дочери аргивского владыки Адраста и принимал участие в походе на Фивы. В «Илиаде» же устами Нестора рассказывается прославленная в легендах война между куретами и этолянами с участием Мелеагра, другого сына Ойнея 131*. С именем Ойнея связано сказание о водворении Дионисова культа в Калидоне, как и в прочих частях Эллады; местом рождения другого общеэллинского божества Аполлона почиталась гора Этолии Ортигия, название коей перешло потом на Делос и прочие Ортигии, присвоившие себе честь места рождения Аполлона 132*. Весьма возможно, что позднейшие притязания свои на заведование дельфийским святилищем этоляне оправдывали между прочим и ссылкою на первенство в почитании Аполлона. Имя Ортигии было одним из эпитетов Артемиды, занимающей видное место в сказаниях о калидонских владыках, а культ Артемиды Лафрии был общим культом Калидона, Навпакта и ахейского города Патр: впоследствии при нашествии галлов на Элладу жители ахейских Патр одни послали этолянам вспомогательный отряд по дружбе с ними. Есть основание предполагать, что близкие отношения существовали между этолянами и другим ахейским городом, Димою, в конце V и начале IV вв. до Р.X 133*. Деятельное участие в троянской войне, почитание общеэллинских божеств, воцарение этолийца Диомеда в ахейском Аргосе свидетельствуют не только о принадлежности этолян к эллинской расе, но и о близких взаимных отношениях между ними и ахейским племенем в доисторическое время. Пелопоннес был не совсем чужд тем этолянам, которые с Оксидом во главе примкнули к Гераклидам, согласно преданию, были проводниками их в Пелопоннес и поселились в Элладе. В близком родстве элейцев с этолянами следует искать объяснения дружественных отношений между двумя народами и в занимающий нас период времени, тех отношений, в основе коих, по словам Полибия, лежали только хищнические наклонности этолян. Историк упускает из виду, что отношениями этими не меньше этолян дорожили сами элейцы, менее всего, по изображению нашего же историка, походившие на скопище грабителей или разбойников. В Олимпии была статуя элейца Килона, освободителя Эллады от тирана Аристотима, поставленная этолянами. Самое освобождение от тирании совершилось при деятельном участии этолян (266—263 гг. до Р.X.). Должно быть, с этого же времени установился и союз Элиды с Этолией, о котором упоминает Полибий 134*.
В историческое время под именем Этолии разумелась обширнейшая после Эпира и Фессалии область Эллады, две трети коей заняты были различными иллирийскими горцами: аподотами, офионянами, эвританами, аперантами, агреями. Многочисленнейшим и наиболее грубым из этих племен были эвританы, по словам свидетелей Фукидида говорившие непонятнейшим для эллинов языком и питавшиеся сырым мясом. В описании афинского историка, со слов мессенян, этоляне являются народом многолюдным и воинственным, но живущим по деревням, которые разделены большими расстояниями и не защищены стенами. В случаях общей опасности они собираются воедино даже из отдаленнейших частей Этолии, и тогда трудно одолимы, в чем убедились афиняне собственным опытом; также сообща действуют этоляне и при заключении союза с Лакедемоном и Коринфом: отправленное в эти города посольство состояло из офионца, эвритана и аподота (426 г. до Р.X.). Итак, уже в V в. до Р.X. различные племена Этолии не только носили общее имя, но должны были иметь и некоторые общие учреждения, по крайней мере на случай опасности обеспечивавшие совместные действия. От этолян не укрылись самые замыслы Демосфена, не только приготовления его к походу в их страну; врагу достаточно было перейти границу Этолии у Навпакта, чтобы навстречу ему вышло грозное поголовное ополчение этолян, не исключая жителей Малийского побережья, от театра войны отделенных большими, трудно переходимыми пространствами.
Как видно из Фукидида 135*, отдельные племена этолян, даже подразделения племен, как бомияне и каллияне в среде офионян, жили в своих горах особою жизнью, независимо друг от друга, что, однако, не исключало соглашений между ними от времени до времени и соответствующих общим действиям учреждений. Историк называет агрейского царя Салинфия 136*, не определяя точнее характера его власти; скорее всего это был начальник племени, опиравшийся в своем управлении на совет родовых старшин и на народное собрание. Стояли ли во главе прочих этолийских племен подобные начальники с наследственною, хотя и ограниченною властью, мы не знаем; во всяком случае, местные особенности в общественном строе этолян не могли быть существенны. По описанию Фукидида эвританы, по словам Филиппа V агреи и аподоты — не эллины; но тот же Фукидид путем изысканий пришел к убеждению, что эллины на низкой ступени гражданственности не отличались в образе жизни от варваров 137*. Бытовая близость между собственными этолянами и племенами иллирян привела к слиянию их в один народ под общим именем этолян с общим родоначальником Этолом, сыном Эндимиона, с общенародным божеством Аполлоном. Уже Эфору, писателю IV в. до Р.X., известен был документ в Ферме, удостоверяющий единство этолийского народа, а из объяснений мессенян с Демосфеном у Фукидида легко заключить, что совместные, предварительно условленные военные действия этолян были к тому времени (426 г. до Р.X.) обычными, хотя знали о них не многие из эллинов 138*. В ближайшей связи с образованием союза этолийских племен должно было находиться и перенесение политического центра с Коринфского побережья внутрь страны, из Калидона к северным берегам озера Трихониды в Ферм, открытое, сильно укрепленное природою место. Ферм представлял собою не город в собственном значении слова, — таковых в добавочной Этолии не было вообще, и у Полибия Ферм ни разу не называется городом, — но лишь соединение общеэтолийских кумиров, храмов, подворий, складов, лавок и иных приспособлений на случай многолюдных собраний; отдельные поселения расположены были вокруг святилища Аполлона. Спарта до позднейшего времени сохранила черты первобытного расположения городов 139*. Тем не менее родовой быт этолян совмещал в себе условия самостоятельности внутри отдельных родовых групп и соединения их в союз племен, в большой народ. Ни освобождение Калидона от ахейского гарнизона Эпаминондом (367 г. до Р.X.), ни получение Навпакта от Филиппа, сына Аминты (339 г.) 140* не изменили раз принятого этолянами направления: дальнейшее расширение Этолии совершалось в сторону Акарнании и средней Эллады. Усвоение локрского Навпакта было наиболее выдающимся явлением в домакедонской истории этолян.
Вот почему мы лишены возможности определить хотя бы приблизительно время возникновения этолийской федерации. Существовала она издавна, подобно другой федерации — ахейской; но, тогда как эта последняя была временно расторгнута македонскими владыками, союз этолийских племен не только уцелел во время разгрома остальной Эллады при Филиппе, Александре и преемниках их, но в борьбе с сильными врагами и в разнообразных сношениях с прочими эллинами приобрел большую плотность и определенность. И раньше того Фукидид, Ксенофонт, Арриан, Диодор, говоря об этолянах, разумели обыкновенно совокупность этолийских племен как один народ: этоляне ведут войны, заключают мир, этоляне вступают в договоры с другими народами, этоляне отправляют и принимают посольства; по словам Страбона, Аристотель оставил сочинение о государственном управлении этолян. Фукидид и Арриан считают нужным отмечать те случаи, когда этоляне, действуя сообща, выбирают послов по племенам; но при этом ни один из историков даже не намекает на то, чтобы племена отправляли свои посольства независимо одно от другого 141*. Более постоянное участие этолян в общеэллинских делах давало известность союзному строю их, что и засвидетельствовано литературными известиями о событиях македонского периода. К 314 г. до Р.X. (ол. 116, 3) приурочивается самое раннее упоминание о союзном собрании этолян, на котором Аристодем, полководец Антигона Одноглазого, искал у этолян поддержки против Кассандра. В 310 г. до Р.X. (ол. 317, 3) Полисперхонт обратился в этолийское союзное собрание с письменною просьбою помочь ему в возведении сына Александра, Геракла, на отцовский престол. В 304 г. до Р.X. (ол. 119, 1) собрание этолян определило послов для примирения родосцев с Деметрием Полиоркетом, который после этого заключил союз с этолянами против Кассандра и Полисперхонта 142*.
Со вторжением Филиппа II в Элладу начинается быстрое возрастание этолян, второй период этолийской истории: внутри он характеризуется окончательным слиянием этолийских племен в один народ и упорядочением общенародного управления, извне — расширением территории союза путем завоеваний и добровольного вступления в него новых членов. Союзники Филиппа в херонейском сражении, награжденные от него Навпактом, этоляне увлечены были общим движением эллинов против юного преемника его, и только быстрота, с какою Александр смирил восставшие Фивы (335 г. до Р.X.), воспрепятствовали этолянам искупить недавнюю вину. Зато в ламийской войне (323—322 гг. до Р.X.) они выставили против Антипатра чуть не четвертую долю всей союзной армии и, хотя по причине домашних замешательств, вероятнее всего восстания недавно покоренных акарнанов, удалились с поля войны до решительной битвы 144*, но не потеряли через то доверия афинян и прочих эллинов, не примирили с собою и македонских правителей. И в самом деле, в то время как Антипатр праздновал полную победу над Элладой, когда противники македонян вынуждены были или покориться, или обречь себя на верную гибель, этоляне открыто давали убежище всем эллинским изгнанникам и беглецам и, таким образом, как некогда афиняне, уготовляли македонским владыкам новую освободительную войну. С десятитысячным войском запертые в зимнюю пору в горах, они среди всевозможных лишений выдержали натиск пятидесятипятитысячной армии Антипатра и Кратера и принудили врага заключить выгодный для них мир 145*. Мало того: удалением македонских полководцев в Азию этоляне не замедлили воспользоваться тогда же (322 г. до Р.X.) для вторжения в покоренную македонянами Фессалию и там подняли восстание, на пути покорили несколько поселений локров озольских и разбили в сражении Антипатрова полководца Поликла. Опять домашние дела, именно нападение акарнанов на Этолию, не дали им довершить начатое: Фессалия без труда усмирена была Полисперхонтом. Но уже лет пять спустя Кассандр вынужден был страхом перед этолянами восстановить Фивы и призвать к жизни беотийский союз, расторгнутый было Александром 146*. Неудачи этолян в борьбе с Македонией были лишь временные, не причинявшие ущерба ни их военному могуществу, ни значению их в Элладе. К этому времени относятся упомянутые выше сношения македонских владык с союзным собранием этолян. Как в 316 г. они преградили путь Кассандру из Македонии в Беотию через Фермопилы, так в 290 г. (ол. 122, 3) Деметрий Полиоркет вынужден был праздновать пифийские игры в Афинах, потому что Дельфы и все парнасские перевалы находились во власти этолян. Тогда-то в Афинах сочинен был тот гимн в честь Деметрия, в котором этоляне сравнивались с свирепым сфинксом 147* и который, между прочим, назначался для устранения всяких подозрений в сочувствии афинян врагам счастливого завоевателя: незадолго перед тем афиняне действовали в союзе с этолянами. Ни македонянам, ни союзным войскам пелопоннесцев не удалось освободить Дельфы от этолийского владычества: очевидно, оно поддерживалось крепкими узами, соединявшими этолян с фокидянами и другими народами средней Эллады.
Важное значение дельфийского святилища не в религиозной только, но и в политической жизни эллинов, связь его с важнейшей амфиктионией давали с этого времени этолянам возможность влиять на судьбу всей Эллады. Вскоре господство этолян нашло себе оправдание и освящение в геройской защите как самого святилища, так и Эллады от диких полчищ галлов (279/278 г. до Р.X.). В течение семидесяти лет, до начала союзнической войны при Филиппе V (220—217 гг. до Р.X.), этоляне неоспоримо ведали дела дельфийского храма и до подчинения римлянам (189 г. до Р.X.), быть может, даже дольше, занимали преобладающее положение в дельфийской амфиктионии. Победу над варварами этоляне ознаменовали учреждением празднества в честь Зевса Спасителя и Аполлона Пифийского, к участию в нем они приглашали и прочих эллинов. Две дошедшие к нам надписи дают яркое представление о чувствах признательности к этолийскому народу, какие одушевляли даже отдаленных эллинов в ответ на предложение союзного этолийского собрания и стратега Хариксена признать новоучрежденное празднество. Надписи содержат в себе народные постановления афинян и хиосцев; интересна особенно, как лучше сохранившаяся, вторая надпись. Хиосский народ постановил воздать хвалу союзному собранию этолян и увенчать его золотым венком «за храбрость, благочестие к богам и доблесть против варваров», признать новый праздник в том виде, как он установлен этолянами, состоявшееся по этому предмету постановление начертать на каменной плите и выставить ее в Дельфах; дабы все знали об оказываемых этолянам почестях, прочитать это постановление в театре на Дионисовом празднестве. Позднейшие известия об этом событии у Диодора, Юстина и особенно у Павсания имеют характер чудесных легенд с землетрясениями, смертоносными раскатами грома, призраками и т.п. 148* Чем сильнее поражено было воображение эллинов, тем живее была радость их по случаю спасения и благодарность главным виновникам его.
С этого времени могущество этолян достигает высшей степени и сохраняется почти нерушимым в царствования Антигона Гоната, Димитрия II и Антигона Досона. Как прежде Кассандр, так теперь Антигон Досон и Филипп V вынуждены были переправлять свои войска из Фессалии в Пелопоннес морем, ибо занятие этолянами Фермопил и Гераклеи Трахинской (280 г. до Р.X.) прерывало сухопутное сообщение между Македонией и Пелопоннесом. Приблизительно к тому же времени нужно отнести вступление Фокиды и восточной Локриды в этот союз. На западе владения этолян простирались по ту сторону реки Ахелоя после того, как часть Акарнании досталась на долю этолян в силу соглашения с Александром эпирским (ок. 265 г. до Р.X.). В сороковых годах того же столетия начинается движение этолян дальше на юг. К союзу их вынуждена примкнуть Беотия; если верить Полибию, они замышляли с Антигоном Гонатом расторгнуть возродившуюся ахейскую федерацию, совершали неоднократные вторжения в Пелопоннес. В один из таких походов этоляне увели в плен из Лаконики 50 000 периэков, утвердились на границе Мессении и Аркадии в Фигалии, а равно на мегалопольской земле; Элида и раньше уже была в союзе с Этолией. Значительны были и морские силы этолян. Кефалления служила опорным пунктом для этолийских пиратов — по словам Полибия; этолиец Тимарх высадил эскадру на малоазийском побережье и на время отнял Самос у Птолемея; союзниками этолян были Кеос, один из Киклад, Теос на ионийском берегу; правильный договор был заключен с Эвменом II, царем Пергама; кноссяне на Крите получали подкрепление из Этолии и сами сражались в рядах этолян. Отдаленнейшие пункты на Фракийском Боспоре у входа в Черное море, в Пропонтиде, на Геллеспонте, именно Калхедон, Киос, Лисимахия находились в дружественном союзе с этолянами при Филиппе V. Словом, Этолия в III в. до Р.X. разрослась в сильнейшую эллинскую державу, какою никогда не была ахейская федерация. Исключенные из дельфийской амфиктионии ахеяне и македоняне вознамерились лишить этолян первенствующего положения в союзе эллинских племен, и так называемая союзническая война (220—217 г. до Р.X.), поднятая против этолян Аратом и Филиппом V, впервые подорвала их могущество.
Однако необычайные успехи этолийского оружия и продолжительное господство этолян в средней Элладе и за ее пределами достигнуты были и обеспечены силами не гомеровских и не фукидидовских этолян. После смерти Александра Македонского и до победы Мания Ацилия Глабриона (190 г. до Р.X.) этоляне являются во главе многих народов и городов, частью слившихся с этолянами в один народ, частью соединенных с ними и между собою на положении равноправных членов федерации добровольно или по принуждению, частью находящихся в дружественном союзе с этолянами. Локры озольские, часть акарнанов, амфилохи, доряне метрополии, энианы, малияне, этейцы, ахеяне фтиоты ассимилировались с этолянами и, усвоив себе имя этолийского народа, тем самым как бы отказались от политической обособленности. Уже при отражении галлов (279/278 г. до Р.X.), проникших через Фермопилы в среднюю Элладу, не встречаются в рядах эллинов имена ни дорян, ни локров озольских: те и другие разумеются под общим именем этолян 149*. И в самом деле, Дельфы с прилегающими местностями находились во власти этолян с 290 г. до Р.X.; западные, или озольские, локры, не исключая «наибольшего и важнейшего» города их Амфиссы, обратились в этолян, предпочитая новое имя своему собственному, как выражается Павсаний. Обращение это, начавшееся в давнюю пору, сделало успехи в ламийскую войну (323—322 гг. до Р.X.) и последовало окончательно к 290 г. до Р.X.
В первую македонскую войну из всей Локриды только Антикира находится вне этолийского союза (207 г. до Р.X.). Уроженцы Локриды Озольской называются с этого времени этолянами, как например Ксенофан из Амфиссы, олимпийский победитель 132-й олимпиады; поселения локров Эанфея, Эрифры подле Эвпалия зачисляются в Этолию у Полибия и Ливия, а уроженец Эриор Лих выбирается в государственные секретари этолийской федерации между олимпиадами 137-й и 145-й; в описываемое Полибием время глава исполнительной союзной власти этолян, стратег Агелай, был родом из Навпакта, как и другой стратег, Халеп, из более позднего времени, и другой Агелай, вероятно сын первого; к тому же периоду относятся многие дельфийские надписи, в коих жители локрских поселений нередко обозначают время составления документа именем этолийского стратега 150*. Вместо этеян, малиян, энианов позднейшая история знает только этолийские города Гераклею, Ламию, Гипаты до расторжения этолийского союза римлянами; в описываемое Полибием время во всех этих городах так же, как в Ферме и Навпакте, происходят союзные собрания этолян; жители Гераклеи, Гипат, Ламии обозначают свои официальные документы именами этолийских стратегов; то же самое наблюдается в документах дорийских поселений: Эринея, Боия, дрионов 151*. В знаменитом списке амфиктионов, объясненном Вешером, а равно в троадской надписи в честь Кассандра, сына Менесфея, снова появляются под своими первоначальными именами маленькие народы средней Эллады; во второй из этих надписей собрания дорян, энианов, этейцев поименованы рядом с собранием этолян. Но и та и другая надписи относятся ко времени после Персеевой и даже ахейской войны (168, 146 гг. до Р.X.), т.е. к тому, когда не было больше ни этолийского, ни даже ахейского союзов. В многочисленных надписях предшествующего времени, содержащих в себе списки депутатов, или гиеромнемонов, от амфиктионов, число этолийских депутатов превосходит без всякого сравнения число представителей прочих членов амфиктионии: на 1 или 2 гиеромнемона от фокидян, локров, беотян, афинян, спартанцев и пр. приходится этолийских 5, 7, 9, 11, 14, по Фукару даже 17. Причина крайней неравномерности в распределении голосов кроется в том, между прочим, что этейцы, малияне, энианы, доряне, долопы, ахеяне фтиоты посылали своих представителей в собрание амфиктионии нередко под именем этолийских: в вешеровском списке амфиктионов все эти народности поименовываются снова 152*. Акарнаны в силу принадлежности к этолийскому народу сражались в рядах этолян еще на полях Ламии (322 г. до Р.X.): в тех же выражениях отмечено Павсанием вступление гераклеотов, т.е. этеян, в состав этолийского народа 153*. Около 265 г. до Р.X. часть Акарнании досталась на долю этолян по соглашению с Александром, царем Эпира; хотя другая часть акарнанов никогда не переставала враждовать с этолянами, однако некоторые первоначально акарнанские города, как Ойниады, Метрополь, Фойтея, Страт, Агриний, отнесены Полибием и Ливием к Этолии; один из стратегов этолян Ликиск был родом из Страта, другой из Агриния. В одно время с акарнанами вошли в состав Этолии и амфилохи, пограничный с Этолией народ на северо-западе; у Полибия и Ливия амфилохи изображаются такою же составною частью этолян, как аподоты, эвританы и другие этолийские племена. Должно быть, вскоре после того отошла к Этолии Амбракия, резиденция эпирского царя Пирра: по мирному договору Т. Квинкция Фламинина с Филиппом V (196 г. до Р.Х.) Амбракия возвращена была этолянам, как город, раньше им принадлежавший. По свидетельству Ливия, амбракиоты, амфилохи, малияне вошли добровольно в этолийский союз 154*. В конце второй македонской войны (200—196 гг. до Р.X.) этоляне предъявляют притязание на города Фессалии, Фарсал, Ларису Кремасту, Эхин и Фивы фтиотидские, потому что они принадлежали им раньше, до начала войны, или, как выражается Полибий, составляли одно с ними государство. Города эти, судя по Фивам, вошли в союз этолян еще до первой македонской войны (215—205 гг. до Р.X.).