Вслед за Ремарком
Шрифт:
Автомобиль взвизгнул, затормозив, и, как показалось Нине, даже ткнулся носом в асфальт. Ничего не было общего с тем, как он стоял здесь раньше: ровнехонько и относительно четырехугольника двора, и разметки фигур на асфальте, и мостика эстакады, и столбиков шин. Теперь же создавалось впечатление, что тот, кто поставил его под таким немыслимым углом, ужасно торопился, поэтому и бросил машину кое-как. Но на самом деле из машины вышла довольная собой, слегка раскрасневшаяся Лиза, и Нина, будучи женщиной объективной, не могла не отметить, что румянец очень идет к ее растрепавшимся кудрям. У Роберта
Нина робко постучала в его приоткрытое окно.
– Только дверцей не хлопай! – с еле сдерживаемым раздражением вместо приветствия прошипел сдавленным голосом ее преподаватель, и пока Нина осторожно втягивалась в машину, он мученически закатил глаза в потолок.
Но вот она села.
– Пристегивайся!
Что в их старых «Жигулях», что в новенькой «БМВ» ремень безопасности она тянула справа налево, как и полагается пассажиру. Она даже никогда не задумывалась над этим. Пряжка отработанным движением сразу вставала в гнездо. Сейчас же она беспомощно возила руками, пытаясь сообразить, с какой теперь стороны и куда надо тянуть этот ремень. Все это время Роберт сидел, не двигаясь, стиснув от напряжения зубы.
– Все? – спросил он, когда ее возня с ремнем наконец окончилась.
– Все, – тихо ответила она, как послушная ученица. Ей не было уже ни страшно, ни больно, она не испытывала никакого волнения, ей было все равно.
– Тогда заводи!
– А как?
Он посмотрел на нее почти с ненавистью:
– Что, не знаешь как?
– Не знаю. Я никогда не заводила.
– У тебя машины нет, что ли?
– Машина у мужа, но он никогда не показывал мне, как это делается.
– И ты никогда не просила его дать тебе поездить? – Насколько Роберт знал, все его ученики когда-нибудь, рано или поздно, проявляли любопытство в этом плане.
– Я не просила, это бесполезно. Если учиться, то надо учиться как следует, начиная с азов, а за пару проб все равно не научишься ездить, я думаю. Я и не пробовала.
Что-то вроде удивления промелькнуло в глазах Роберта.
– Заводить надо так, – показал он. – Потом левой ногой давишь на сцепление, правой рукой передвигаешь рычаг на первую передачу, правой ногой газуешь, сцепление отпускаешь… Поехала! Ну, поехала же!
Машина дернулась и остановилась. Мотор заглох.
– Заводи еще раз!
– Опять так же?
– Мадам! Другого способа не придумали!
– Я не мадам! – В ее голосе появилось отчаяние.
Машина никак не желала трогаться с места. То Нина слишком быстро отпускала сцепление, то резко газовала и двигатель захлебывался от натуги; наконец в третий раз она даже не смогла завести машину. При каждом толчке автомобиля, при каждом неудачном запуске двигателя Роберт чувствовал себя так, будто его ударяли под ребра. Он любил машины, ценил их, разговаривал с ними, как с живыми людьми, знал особенности каждой модели, а уж те машины, которые разбирал и собирал сам, казались ему родными детьми. Он еле сдерживался, чтобы не заорать, не вытолкать эту Воронину прочь, не затопать на нее ногами. Но он молчал. А она прекратила все попытки поехать, опустила голову, положила беспомощно руки на руль.
– Не получается… – тихо сказала она.
Роберт вздохнул. Мысленно он сравнил Воронину с Лизой. Та была победно красивая, решительная, ничего не боящаяся, считающая, что все умеет. Раза три ему казалось, что они живыми в школу не вернутся. За два часа она издергала машину так, что в конце дня он должен был бы провести профилактический осмотр. А Воронина сидела перед ним беспомощная, бессильная и заторможенная, но за все время, что он работал здесь в школе, он вдруг впервые от нее услышал, что она хочет знать, как устроен автомобиль. Она единственная желала знать – и это само по себе было необычно. Ему опять стало ее жаль, как тогда, на автодроме.
– Тебя в школе как звали? – Он всегда задавал ученикам этот вопрос, когда хотел разрядить обстановку.
– Ворона. – Нине и в голову не пришло кокетничать в подобных обстоятельствах. А Роберт вдруг ясно увидел высокую девочку в школьной форме. Наверное, ей было неприятно это прозвище.
– Ты обижалась?
– На Ворону? Нет. Это же по фамилии.
– Ну а на чем-нибудь, хоть на велосипеде, ты ездила?
– Велосипеда у меня не было, негде его было ставить. И кататься на нем тоже было некогда. Я училась в математической школе, в МГУ хотела поступать.
Она говорила это, уставившись прямо перед собой на руль, не поднимая головы и не глядя на Роберта. Голос ее звучал глухо.
– Ну и поступила ты в МГУ?
– Поступила.
– И окончила?
– Окончила, – сказала она просто, без всякой гордости, хотя, конечно, любой человек вправе был бы гордиться тем, что окончил МГУ.
Роберт присвистнул.
– Математический факультет?
– Прикладной математики.
– Ишь ты! Умная, значит? А ездить вот не умеешь!
Нина вздохнула, потом, как будто приняв какое-то решение, с шумом выдохнула воздух, открыла дверцу и стала вылезать из машины.
– Стой! Ты куда? – удивился он.
– Если меня нельзя научить, я пойду.
– Побежала сразу! Так я тебя и отпустил! – совершенно другим голосом, уже вполне миролюбиво сказал преподаватель. – Расписание составлено, деньги уплачены, машина – вот она… Давай, Нина, заводи еще раз!
Она села, повернула ключ и завела сразу. И двигатель, послушный ее теперешнему движению, заурчал довольно и уютно. Он будто хотел сказать ей: «Вот так и надо заводить! Так делай и впредь!» И Нина выжала сцепление, и перевела передачу, и хотела дать газ… И тут в самый ответственный момент пошел невозможный, обильный, как из ведра, похожий на тропический ливень, но в общем-то такой родной, такой привычный московский дождь. В один момент он залил и машину, и двор, и крышу школы, и деревья на бульваре, и памятник молодому поэту.
– Куда же теперь ехать? Не видно ничего! – Роберт выглянул из машины, посмотрел на небо. – Придется переждать. Скоро он кончится! Печку только включи, чтобы не замерзнуть.
Нине было жарко, какой там замерзнуть, но, повинуясь какой-то странно быстро возникшей привычке, она спросила:
– А как включить?
– Вот так.
Он показал, она нажала на кнопку. Раздался небольшой шум. Нина поняла, что печка заработала.
«Какое все-таки замечательное устройство – машина!» – подумала она.