Вслед за Ремарком
Шрифт:
– Не согласитесь ли вы быть здесь, в Москве, моим гидом? – прощаясь у гостиницы, спросил он. Как краем глаза заметила Нина, Пульсатилла не без некоторой паузы согласилась.
Нине Шарль поцеловал руку.
– Теперь я понимаю, почему все в восторге от русских женщин, – галантно произнес он.
Нина вложила в ответную улыбку максимум очарования, на которое только была способна. Обратно они ехали в полном молчании. Кирилл, как ей показалось, даже всхрапнул. Они же с Пульсатиллой не проронили ни слова. Только у самого ее дома, когда Таня уже взялась за ручку двери, Нина робко пробормотала:
– Я принесу завтра твоим девочкам вкусной еды. У нас столько всего осталось!
– Ладно, давай, – снисходительно ответила Пульсатилла и захлопнула за собой дверь. И Нина почувствовала себя предательницей, что бросает подругу, а сама едет в свое шикарное жилище.
Но когда она повязала передник поверх своего уже обычного домашнего одеяния и окидывала взглядом загроможденную кухню, чтобы решить, с чего начинать уборку, Кирилл вошел к ней и спросил:
– Ну, как ты думаешь, назначит он все-таки меня начальником или не назначит?
А она ответила:
– Не знаю.
И он рассердился и стал кричать, что хотя бы для его успокоения она могла бы ему сказать что-нибудь хорошее, и ушел, громко хлопнув дверью, а она пожалела, что не может сейчас оказаться в своей старой квартирке на пятом этаже.
А потом она еще вспомнила, как в рассказах и пьесах про старинную жизнь после ухода посторонних людей хозяйки пересчитывали серебряные ложки, а в романах Агаты Кристи многие служанки отнюдь не гнушались драгоценностями хозяек, да еще и баловались ядами. Эти воспоминания придали ей сил, она решительно взяла в руки веник, потом включила пылесос, и через полтора часа уборка во всех помещениях была закончена.
«Как хорошо, что все-таки этот визит уже позади и завтра я опять пойду на занятие по вождению!» – подумала Нина, принимая напоследок душ. С этой мыслью она отправилась спать. Кирилл уже давно храпел на своей половине постели.
Как раз в то самое воскресенье, когда Нина и Кирилл общались с их французским гостем, у Роберта состоялось свидание с Лизой. Он таки подловил ее в пятницу вечером, когда она выходила из метро, и добился согласия. В результате всю субботу он потратил на генеральную уборку квартиры. Он хотел бы встретиться с Лизой в воскресенье прямо с утра, но она спокойно сказала: «В пять часов», – и он, обрадованный уже самим положительным ответом, не решился настаивать на своем. Сначала они сходили в кино на какой-то боевик, а потом пили чай у Роберта дома.
– Скучно не будет? – принимая приглашение зайти к нему, погрозила Лиза очаровательным пальчиком.
Роберт не знал, что именно она подразумевает под словом «скучно», но на всякий случай решил положиться на ее инициативу, и за чаем со свежим печеньем и шоколадными конфетами они все больше молчали. Он хотел казаться гостеприимным, любезным и в результате разволновался, как мальчишка, накрывая на стол. Одна чашка даже выскользнула у него из рук, и, покраснев, он торопливо стал сметать веником осколки. Лиза с равнодушным видом оглядывалась по сторонам, обводя стены и потолок рассеянным взглядом блестящих выпуклых глаз.
– А это что такое? – наконец спросила она, брезгливо указывая пальчиком на нечто металлическое и в смазке, лежащее на газетах в углу комнаты.
– Двигатель. Снят с гоночного варианта «Жигулей», – с некоторой гордостью ответил Роберт.
– Какая гадость! – удивилась Лиза.
– В чем же гадость?! – в свою очередь, не понял Роберт. – Прекрасный двигатель. Поставлю его на свою машину, будет ездить, как «Мерседес».
Лиза скорчила мордочку, фыркнула:
– Лучше настоящий «Мерседес» купить!
Его покоробили ее слова, хотя в них в общем-то содержалась сермяжная правда: кто бы стал спорить – конечно, настоящий «Мерседес» купить было бы лучше, но он все-таки ответил ей;
– Ничего, и моя машина после переделки будет что надо!
Лиза опять фыркнула, и он даже немного разозлился.
– Уж ты-то, как учащаяся автошколы, должна знать, как выглядит двигатель! Не ходишь на теоретические занятия, вот и не знаешь!
– Да ладно, – махнула рукой Лиза. – Ведь у нас уже с экзаменами все на мази?
– На мази.
Он готов был с радостью простить ей и ее дурацкое и не к месту упоминание об экзаменах, и замечание про «Мерседес», так ему хотелось поцеловать ее хотя бы в щечку, но что-то в ней в этот день было холодное и скучное, несмотря на весь внешний блеск, и это его остановило.
«Неужели она согласилась прийти сюда только из-за экзамена? – с грустью подумал он. – Будь проклят этот экзамен! Такая девушка, и какой-то экзамен! Я и так помог бы ей его сдать! – Он исподволь смотрел на нее. Она откровенно скучала. – Зачем она тогда пошла ко мне?» – думал он. Ему вспомнилось, как по дороге из кино он пытался рассказать ей о своих друзьях – о Михалыче и Ленце, как все они познакомились на войне, но она слушала рассеянно, и он подумал тогда, что странно было бы ждать от молоденькой девочки внимания к его прошлой жизни. Да и разница в возрасте у них была все-таки почти пятнадцать лет.
«Она из другого поколения!» – сказал себе он. Он пытался перевести разговор на музыку, стал расспрашивать ее, что она любит слушать, но она опять отвечала односложно, как на экзамене; называла такие имена, которые либо были ему неизвестны, либо оставляли равнодушным, либо вызывали отчетливую неприязнь. В конце концов он замолчал. Он вспомнил о Ленце, о том, что собирался к нему съездить в понедельник. О чем думала Лиза, было ему непонятно.
Наконец она поставила на стол свою чашку, выразительно посмотрела на его старые настенные часы.
– Ну, отвези меня домой, мне пора! – сказала она.
Он молча подал ей ее пальто с пушистым воротником. Пока она красила губы в его крошечном коридоре у треснутого зеркала, он быстро надел свою летную куртку и, глядя на перья, ощутил разочарование и опустошение. А Лиза, даже не взглянув на него, быстро кинула в сумочку помаду и вышла. Он отвез ее домой и проводил до подъезда. За ней уже давно захлопнулась входная дверь, а он еще долго сидел в машине в ее дворе.
«Почему все получается так нескладно?» – думал он и курил сигарету за сигаретой. Потом погладил по шапочке свою маленькую эскимоску, которую Лиза в этот раз даже не заметила, не спросила, починил он ее или нет, и поехал прочь.
«На фиг я вчера весь день пластался с этой уборкой!» Идти опять в пустую кухню, убирать там со стола, мыть грязные чашки показалось ему немыслимым. Он откинул с дивана плед, посидел немного, будто в раздумье, потом медленно стянул джинсы, коричневый джемпер и завалился под одеяло. И хотя на всякий случай к визиту Лизы он еще утром переменил на постели белье, ему почему-то нисколько не было обидно, что вот и сейчас он проводит эту ночь в одиночестве, как уже много других ночей.Часть вторая Подруги
– Ты что, не выспалась?
– Выспалась…
– Тогда мало каши ела?
– Я завтракала нормально.
– А почему сидишь как неживая?
– От страха.
– Чего ты боишься?
– Машины.
– Машина тебе не враг, а друг. Расслабься, после светофора повернешь направо, добавишь газу и поедешь через мост на тот берег!
– После моста поворот. Меня в прошлый раз там занесло.
– Глаза боятся, а руки руль поворачивают! Вот мы уже и на мосту. Теперь тихонько сбрасывай скорость и входи в поворот!
– Сбросила… вошла… Слава богу, проехали!
– Да ладно тебе Бога-то благодарить! Сама себе королева, сама себе начальница. Ну и не забывай, я пока еще рядом с тобой!
1
Утро понедельника выдалось таким мрачным, будто хуже его никогда не было на земле. Ни дождя, ни снега, но небо нависало так низко, что, казалось, готово было удушить все живое своим темно-серым тюремным сводом. Мрак и тяжесть – вот были два ощущения, которые заполняли душу Роберта до краев.
«Не могу идти на занятия…» – Эта мысль, и так постоянно присутствующая в его голове по утрам, теперь приняла характер навязчивого бреда.
«Что, если вообще не ходить сегодня? – трещал в мозгу маленький колокольчик. – Позвонить и сказаться больным, а самому поехать за город к Ленцу. Купить по дороге несколько бутылок водки и остаться у него ночевать – вот было бы лучшее решение сегодняшнего дня». Роберт достал свой потрепанный журнал, с которым не расставался ни в школе, ни дома.
– Нет, не самое лучшее, – пробормотал он, отыскав нужную строчку. – Сегодня с утра придет заниматься Воронина. Я не могу ее подвести.
Со вздохом он отправился в ванную, но брился там достаточно долго и тщательно. Потом перебрал и перенюхал несколько флаконов с одеколоном, в них у него не было недостатка – учащиеся дарили – и выбрал совершенно новый, еще незнакомый ему аромат. После этого настроение у Роберта немного улучшилось, посуду он после вчерашнего чаепития вымыл уже без особого отвращения, а свежесваренный кофе показался ему даже приятным на вкус. В общем, когда через полтора часа после пробуждения он отправился в школу, ему показалось, что свод небес давил на него уже с меньшей силой.
Воронина стояла на своем месте у кирпичной стены, по-прежнему во всем черном. Только на голову теперь нацепила синий шелковый шарф. Пока он открывал гараж и выводил из него учебную машину, она так неподвижно и стояла у стены, а потом прямо в шарфе села в машину.
– Давай сегодня по проспекту налево, – скомандовал он, и она спокойно поехала сначала направо, потому что сразу налево ехать было нельзя, а он сказал ей нарочно, чтобы ее смутить, потом достигла разворота и, уже без его помощи, повернув на перекрестке, поехала куда надо. Через несколько минут они пересекли кольцевую автостраду и выехали за город.
На улице внезапно распогодилось. Серое одеяло неба кое-где прервалось, и в возникших дырах голубели чистые куски. Солнце хоть и не показывалось еще, но все равно придавало пожухлой листве теплые коричневые оттенки. Трава же на тех участках, где еще не увяла, сохраняла по-весеннему веселый, зеленый цвет, и от нее в память вчерашнего достаточно теплого дня в воздухе полоской стелился туман. Нина вела их желтый автомобиль, заняв достаточно прочное положение на полосе среди других машин, и Роберт только время от времени чуть поправлял ей руль – как и все водители, еще не имеющие достаточно опыта, она слегка «виляла» на дороге.