Вслед за Ремарком
Шрифт:
Она улыбнулась, поймав себя на этой мысли. Разве это было бы возможно? Да и куда бы она пошла?
Обед закончился. Шарль со словами благодарности поцеловал руки ей и Пульсатилле. Кирилл не сказал ни слова. Он был занят тем, что готовил сервировочный столик с десертом, чтобы укатить его в гостиную: сытый до невозможности гость не возражал сменить обстановку. Дамы тем временем удалились в спальню, чтобы переодеться.
– Господи, сколько суеты из-за одного человека, – заметила Пульсатилла, извиваясь, как червяк, чтобы стащить через голову джемпер.
– Это все Кирилл придумал, – ответила Нина. – Решил, что на «посиделках» надо быть в чем-нибудь попроще, ну а уж для десерта необходимо сменить наряды. Он хочет показать, что мы тоже не лыком шиты и длинные платья у нас имеются.
– Взятые напрокат! – фыркнула Пульсатилла.
– Согласись, глупо покупать платья на один вечер, – миролюбиво сказала Нина. – Но нет худа без добра! По крайней мере, под предлогом переодевания мы можем пять минут поваляться на постели! – Она с наслаждением сбросила туфли на высоких каблуках и упала на широкую кровать. Пульсатилла с воплем раскинула руки и последовала за ней. Пружины кровати отозвались в ответ. Пару минут они лежали, тихонько постанывая от удовольствия. Потом перевернулись на животы и согнули ноги в коленях, вращая ступнями.
– Хорошо восстанавливает кровообращение, – сказала Пульсатилла.
– Подожди, у меня есть крем, который можно размазывать по ступням прямо поверх колготок. Дает чудесное ощущение легкости! – вспомнила Нина.
Порывшись в ящике комода, она извлекла из него тюбик; и обе дамы стали с энтузиазмом втирать крем в кожу лодыжек и подошв. За этим занятием их и застал Кирилл.
– Вы что тут делаете? Надо идти в гостиную, а вы тут расселись, как в бане! – возмутился он.
– Мы устали! – томным голосом проворковала Пульсатилла и запрокинула голову на манер кинодивы двадцатых годов.
– Хватит ржать! – возмутился Кирилл. – Я там все темы уже исчерпал! О работе говорить у них вроде не принято, а о чем вообще можно с ним беседовать, я не знаю! И еще я должен тебе сказать, что неприлично было подавать к столу полопавшиеся помидоры!
– Да только одна или две помидорки лопнули во всей трехлитровой банке, а сам маринад был – пальчики оближешь! – с обидой сказала Нина. – Твой Шарль этих помидоров слопал целых пять штук, я считала!
– Нечего их было вообще подавать, если делать как следует не умеешь! – скривился в противной гримасе Кирилл.
– Мы из деревни, откуда нам знать, что подавать, что не подавать… – протянула с иронией Пульсатилла.
– Мы по заграницам не ездим, – в тон ей стала тоненько подвывать и Нина.
– Ну, девушки, пойдемте, долго вас ждать? Хватит валять дурака! – взмолился Кирилл.
– Сейчас идем, – уже обычным голосом ответила Нина и вздохнула. – Вот только платья наденем…
– Да по мне, идите хоть так, только скорее! – Кирилл погрозил жене кулаком.
– Зачем тогда в салоне парились, платья выбирали? – повела плечом Пульсатилла.
– Некогда спорить! Он там один сидит! – Кирилл уже был готов лезть на стену от ярости. Нина тем временем встала, поморщившись от боли, воткнула ноги в туфли и стала снимать с плечиков свое платье.
– Пока не скажешь «пожалуйста», не пойдем! – поставила условие Пульсатилла.
Нина, усмехнувшись, взглянула на нее:
– Дождешься от него «пожалуйста», как бы не так…
Однако Пульсатилла смотрела на ее мужа с вызовом.
Кирилл, вероятно, тоже понял, что с Пульсатиллой лучше не связываться. С ненавистью во взгляде он встал перед ней на колени.
– Танечка, дорогая, прошу тебя, выручай! – кисло-сладким голосом пропел он.
– Ну, так и быть… – снизошла до него Пульсатилла. Она встала на кровати, выпрямилась во весь рост, и дорогущий матрас чуть не до пола прогнулся под ней. Нина посмотрела на нее снизу вверх. Пульсатилла возвышалась над ними, как королева над слугами во время туалета перед торжественным выходом по случаю годовщины своего бракосочетания. На ней было только белоснежное утягивающее бюстье и чулки. Вид у Пульсатиллы был впечатляющий.
«А может, действительно лучше бы так, без платья…» – одновременно подумали Нина и Кирилл. Но Таня царственным жестом протянула Кириллу руку для поцелуя, и он повиновался, видимо, подражая Шарлю Готье. Нина же сняла с плечиков второе платье.
– Тебе черное, – сказала она.
Это было логично. За обедом Пульсатилла пребывала в собственном красном джемпере и бежевых брюках. На Нине было скромное платьице-футляр бледно-фисташкового оттенка. Теперь же следовало одеться по-вечернему. В гостиной им предстояло поддерживать беседу, сидя в удобных креслах, а не метаться с тарелками от раковины к столу. Поэтому сейчас Пульсатилла облекла свое богатое тело в узкий черный панбархат до пят, а Нина выбрала для такого случая нечто струящееся шелковое ее любимого синего цвета. Украшения были подобраны также со вкусом.
Когда они вошли в гостиную, мужчины встали.
«О-о! Может, хоть чем-нибудь будет полезен этот визит! – потупив глаза, подумала Нина. – По крайней мере Кирилл вспомнит правила хорошего тона!»
О чем подумала Таня, было доподлинно неизвестно, однако с самым непринужденным видом она опустилась в придвинутое ей кресло и, когда оперлась рукой на широкий подлокотник, мужчинам на миг показалось, что платье может лопнуть на ней. Конечно, ничего такого не произошло, но Нина заметила, что Шарль, улыбаясь, то и дело скользит взглядом по роскошной фигуре подруги.
«Кажется, он клюнул!» – Нина была очень довольна.
Беседа в полумраке гостиной между тем текла достаточно вяло, но паузы все-таки не затягивались слишком, чтобы показалось, что присутствующим не о чем говорить. Наконец Нина удалилась готовить чай. Кирилл, решив, что необходимо выпить что-нибудь еще для веселья, отъехал со своим столиком-тележкой к бару с напитками.
– Может быть, вы хотите чего-нибудь особенного? У меня есть практически все! – горделиво сказал он.
– Тогда принеси мне еще шампанского и осетрового балыка! – махнула ему рукой Таня со своего места.