Встречи и расставания
Шрифт:
Сирош распахнул двери-люк, они по очереди спустились на чистую, влажную бетонную дорожку и по ней потянулись за черноусым к приземистому зданию без окон, с массивными огромными металлическими дверьми, а навстречу спешили люди в белых халатах. Главный из них, молодой, с высоким гладким лбом и совершенно лысой головой, отделил их от людей в форме и Сироша, исчезающих за дверью.
– Ну вот, видите, как всё прекрасно получилось…
Они молча окружили лысого, не зная, чего они ожидают, а он, зная это, медлил, бесцеремонно вглядываясь
– Мы вас проверим, подлечим, у нас здесь хорошо, отдохнёте…
Здесь действительно должно было быть хорошо. За поразительно высокими и густыми сочными деревьями, словно их не окружала пустыня, виднелись белоснежные здания с большими, весело отсвечивающими окнами. Неощутимый ветерок шелестел листвой, и это было гораздо приятнее шуршания песка.
– Сейчас вы пройдёте соответствующую обработку, и мы снова встретимся…
Он ещё постоял, покачался, поглядывая на них, потом круто развернулся, пошёл обратно, и белохалатный шлейф потянулся за ним.
Гурьев первым сдвинулся с места, направился к двери, и она неожиданно распахнулась. Он увидел коридор, выложенный белым с розовыми прожилками мрамором, с отходящими вправо и влево кабинками, и это ему напомнило санаторий, в котором он был два года назад, когда разболелся желудок.
Навстречу им шагнула женщина в прорезиненном халате и маске, пошла впереди, распахивая двери, и они по одному заходили в маленькие комнатки. Сразу у входа на спускающемся сверху шнуре висел пакетик, а дальше комнатка закруглялась в овал, с нависающим большим блестящим диском.
– Одежду бросьте сюда. – Женщина указала на небольшое окошечко в стене. – В пакетике всё необходимое.
– А женского ничего нет? – Войкова подкинула ладонью обвисшую в халате грудь.
– Есть всё необходимое, я ведь вижу, куда кого направляю…
Женщина, наверное, улыбнулась, но из-за маски увидеть это было невозможно.
Гурьев закрыл дверь, сбросил халат, встал в овал, и тут же сверху, снизу, со всех сторон в него ударили струйки. И опять это была не просто вода. Но и не такая жидкость, как в машине. Она пахла сиренью…
Вода отключилась автоматически, его тут же обдул тёплый воздух. Наконец и он стих. Подождав ещё немного, Гурьев надорвал пакет, в нём оказались белая рубашка и лёгкие брюки. Одевшись, он почувствовал себя бодрее и вышел в коридор, глупо улыбаясь.
Откуда-то вывернулся Сирош, в таких же брюках и рубашке:
– Как тебе? – спросил он жизнерадостно. – Ничего, здесь лечат как в сказке, на высшем уровне…
Из кабинок выходили остальные, и Гурьев отметил, что выглядели они сейчас получше. На Еремее Осиповиче были такие же рубашка и брюки, немного большеватые для него, на женщинах довольно элегантные халатики бело-розовой расцветки.
– Идёмте за мной.
Женщина пошла по коридору дальше, открыла белую дверь, пропустила их вперёд,
За переходом коридор расширился, слева за окнами всё так же зеленели деревья, справа стену разбивали редкие двери. В одну из них они и вошли. Здесь, в просторном кабинете, охлаждённом кондиционером, их ждал знакомый лысый доктор.
– Генерал, – шепнул Гурьеву Сирош. – Здесь все военные. А этот – мировое светило…
Доктор опять оглядел их, увидев Сироша, сказал:
– Вы можете идти, ваша палата свободна. Друзей ваших мы разместим рядом.
Сирош потоптался и вышел.
– Ну вот… – Доктор побарабанил пальцами по крышке белого полированного стола. – Начнём с того, что ответим на вопрос, что с вами приключилось… – Он помолчал. – Я вижу, вы догадываетесь сами. Да, вы попали под облучение. Как и я в своё время. – Он провёл ладонью по лысине, улыбнулся, и все заулыбались в ответ.
Войкова не выдержала:
– А жена у вас сейчас есть?
– Жена есть, – продолжая улыбаться, ответил доктор. – Всё как положено.
Войкова подбадривающе поглядела на Еремея Осиповича.
– Вот видишь, – произнесла она. – И у тебя будет, не переживай, дурачок.
– Прекрасно, – подвёл итог своим мыслям доктор. – Я побеседую с каждым из вас позже, нам нужно будет многое обсудить. Есть ли среди вас женатые?
– Есть, – торопливо ответила Войкова. – Вот только они у нас одинокие, – показала на Еремея Осиповича и Ирочку Беловёрстову. – А у нас у всех есть, а вот они – оба здесь, муж и жена…
Доктор пристально посмотрел на Гурьева, потом на Надю.
– Вы хотите быть вместе?
– Да, – кивнул Гурьев.
– Хорошо… Прошу ответить врачу на те вопросы, которые она вам задаст, и назвать ваши домашние адреса.
Доктор надавил на белую кнопку в углу стола, вошла уже знакомая беловолосая девушка.
– Маечка, устройте их… Вот этих вместе, – показал на Гурьева и Надю.
…Палата была светлой, просторной, с установленными в нишу телевизором и книжным шкафом. Книги – новенькие, пахнущие типографской краской. Гурьев полистал их…
Две кровати разделяла тумбочка с настольной лампой и вазочкой. В вазочке рдели яблоки.
– Кажется, мы попали в санаторий, – сказал Гурьев и прилёг на кровать, источающую слабый и волнующий запах сирени.
Надя присела на краешек, положила голову ему на грудь.
– Гурьев, – тихо сказала она, – хочешь, я расскажу, что будет дальше?
Он подумал.
– Скажи, ты давно научилась этому?
– Гурьев, ты не обижайся на меня, но нам надо было туда спуститься… Когда ты потерялся, я испугалась. Я чуть не умерла. Гурьев, я никогда тебя не оставлю, слышишь…