Вторая Гаммы
Шрифт:
— Я предлагаю тебе службу, — сказал Бетлоан после довольного продолжительного молчания. — Тебе и твоему другу.
— Мне ни к чему служить кому бы то ни было, — ответил Маран равнодушно. — У меня есть и земли, и стада, и многое другое. Я воюю для собственного удовольствия.
— Но у вас ведь сейчас нет войны, — сказал Бетлоан вкрадчиво. — А у нас будет еще не одна. Кроме того, я отдам тебе в жены свою младшую дочь.
— А она красива? — спросил Маран. В его голосе впервые прозвучала нотка интереса.
— Ты увидишь ее завтра, — пообещал правитель.
— А что получит мой друг Дан? — полюбопытствовал Маран.
— Я дам ему возможность сражаться рядом с тобой, тогда и ему отойдет часть военной добычи. И жену мы ему тоже найдем. Я подумаю, из чьей семьи ее можно будет взять. Ну так как?
— Я отвечу тебе завтра, — сказал Маран. — После того, как увижу твою дочь.
— А твой друг?
— Спроси у него самого.
— Разумно.
Бетлоан хлопнул в ладоши, и, когда перед ним вырос начальник караула, выполнявший, кажется, еще и функции церемониймейстера, бросил ему пару слов. Дан уже проигрывал в голове варианты разговора с правителем, это у него было обычным делом, он постоянно выстраивал в уме всевозможные диалоги, но, когда он предстал перед Бетлоаном, правитель задал ему совсем не тот вопрос, на который он приготовил ответ.
— Твой товарищ сказал мне, что воюет ради собственного удовольствия. А ради чего воюешь ты?
— Я? — Дан был слегка озадачен.
— Маран может себе это позволить, — сказал он после некоторого размышления. — Если б у меня было столько каотов! Или полей… Да и иного добра. У Марана есть все… Кроме, разве что, одного.
— Чего именно? — спросил Бетлоан с неподдельным любопытством.
— Женщин, — сообщил Дан с пьяной ухмылкой. — У нас ведь по-другому. У нас не дождешься, чтобы девушка пришла украсить воину ночь перед боем.
Не успев договорить, он уже усомнился, правильный ли выбрал путь, не совершил ли тактическую ошибку, что если зятю правителя не положено увлекаться девочками, да и вообще, может, это развлечение только для неженатых? Последнее, впрочем, вряд ли, все эти не первой молодости люди, растаскивавшие в конце пиров живой «десерт», не могли быть холостяками, в обществе, ориентированном на безостановочное размножение, да еще с избытком женщин, наверняка женятся рано… Но первое?
Однако Бетлоан не выказал раздражения или неудовольствия, а спросил:
— А как вы поступаете с теми женщинами, которые не годятся в жены?
— У нас они работают на полях, — ответил Дан незамедлительно, подумав, что мотыжить землю малютка Гениса, без сомнения, предпочла бы еженощному насилию, — возделывают землю и выращивают баобу.
— Вот как?
Конечно, правитель мог сказать, что одно другому не помеха, днем пусть возделывают землю, а ночью вдохновляют воинов, но Бетлоан сменил тему.
— Не хочешь ли ты поступить ко мне на службу? — спросил он. — Ты ведь отличный стрелок, обучишь мою стражу. А то у этих бездельников из пяти стрел четыре мимо. И долю в добыче получишь, а это немало, воевать мы, в отличие от вашего народа, будем много.
Дан задумался.
— А как Маран? — спросил он наконец.
— Почему Маран?
— А потому что куда он, туда и я.
Правитель перевел взгляд на Марана, который потягивал вино, не выказывая ни малейшего желания вмешаться в разговор.
— Марану я, конечно, тоже предложил службу, — сказал Бетлоан. — Он обещал дать мне ответ завтра.
— Что ж, можешь считать его ответ и моим, — заявил Дан и бросил взгляд на Марана, тот чуть заметно кивнул, согласен, мол, но Дан понял его кивок иначе: беседу провел верно, все путем.
В камеру его на ночь не отослали, а позволили пойти с Мараном в тот самый закуток размером с софу на вилле, что было действительно так или почти так, шуточная характеристика Марана соответствовала истине, в камеру не отослали, однако число стражников в коридоре впечатляло.
— Опять та же история, — пожаловался Дан, оттаскивая несколько шкур с мехом подлиннее от общей груды и устраивая себе ложе. — Еще на Перицене достославный кехс Лахицин назвал тебя полководцем, а меня простым солдатом…
— Ничего подобного он не говорил, — возразил Маран.
— Но имел в виду. Теперь этот. Тебе предлагает собственную дочь, а мне кого? Простолюдинку какую-нибудь?
— Дочь он предложил, чтобы обезопасить себя, — объяснил Маран. — Кровные родственники, к которым тут относят и мужа дочери, не имеют права бросить правителю вызов на поединок власти.
— Это меня не утешает, — притворно вздохнул Дан. — Выходит что? Тебя он боится, а меня нет? Какого-то варвара-кочевника и то испугать не могу! Ну и жалкая же я личность.
Маран не выдержал и рассмеялся.
— Ну да ладно, — заключил Дан с нарочитым смирением. — Займем отведенные нам господом богом места, ты — полководца, а я — твоей армии. Армии без полководца сражение не выиграть, так что командуй.
— Полководец без армии способен на это еще менее, — возразил Маран.
— Я, кстати, уже не шучу, — сообщил Дан. — Что делать будем?
— Спать, — сказал Маран, устраивая себе постель рядом с роскошным ложем Дана. — Только не очень крепко, — добавил он, растягиваясь на спине и закладывая руки под голову.