Вторая жена доктора Айболита
Шрифт:
Спорить было бессмысленно. Этот волчара привык не доверять никому. Ладно, придется импровизировать. Айболит завел Машу за ширму. Она нерешительно села в кресло и сжала колени, с мольбой глядя на него. Айболит приложил палец ко рту и одним губами почти беззвучно спросил:
– Есть? – он показал на ее живот.
Она отрицательно покачала головой и залилась слезами, закрыв рот ладонью, чтобы заглушить всхлипывания. Он погладил ее по волосам, наклонился и прошептал:
– Тише, милая, тише.
Ну вот и всё. Ты, Айболит, внезапно оказался с другой стороны. Хотя тысячу раз давал себе обещание сохранять нейтралитет. Работая
– Ты – Швейцария. Абсолютно нейтрален и не зависишь ни от кого, кроме матери-природы и медицинских фактов.
И вот Швейцария пала. Нарушая все принципы невовлечения в конфликты, она выбрала сторону и примкнула к оппозиции. Фиговый из тебя дипломат, Айболит! Может, нужно было воображать себя не Швейцарией, а Монако? Да один черт! Хоть Лихтенштейном! Легче не станет.
Если сейчас выйти из-за ширмы и честно сказать Амиру, что никаких этих дней у Маши нет, то трудно себе даже вообразить, какой скандал разразится. Кому станет легче от этой правды? Никому. Маше так точно нет. Все на нее набросятся: и жених, и папаша. Но Нисим какой жук! ЭКО… старый врун. Или он, действительно, не знал, что жених попытается потребовать супружеский долг старым дедовским методом и еще до свадьбы? Ладно, не время сейчас размышлять. Нужно спасать девочку. Вон у нее глаза какие… как крик. Крик о помощи.
Не смотри ты на меня, милая, не смотри, хорошая. Было у Вани сердце живое, а стало каменное. Забрала его хозяйка горы. Заточила Ваню горская жена внутри черной горы, где самоцветов нет, одни агаты темные. Каменный цветок не просила вырезать. Да он бы и не смог. Заблудился Ваня в темноте этой аспидной. Иногда видит луч света, что снаружи пробивается, а выйти все равно не может. Потому что не хочет он чёрную гору покидать. Привык жить внутри своего горя. И забыл, что такое радость.
Ты не буди меня, милая! Не нужно! А то вспомню, что я живой, когда моя жена мертвая. Вспомню и захлебнусь. В чувствах, что на меня обрушатся да в слезах. Ты, Маша, хорошая, светлая очень. Только мне теперь светлые не нужны. Не поймут меня такие, как ты, которые жизни не видели и горя не хлебнули. Не удержишь ты меня на плаву. Сам утону и тебя на дно утащу. Так что помогу я тебе. А потом ты иди. Не трогай меня больше. Пожалей каменного Ваню, что так цветок и не вырезал. Пожалей доктора, что по узким да кривым улочкам, как Иисус, бредет босой да на себе крест деревянный тащит: дочку маленькую, которая ни в чем не виновата. Мы с тобой встретились, Машенька, как у того камня на сказочном перекрёстке. Налево пойдёшь или направо – всё равно что-то потеряешь. Поставила ты меня перед выбором. Я-то его сделал. Ты только со своим не ошибись. За мной не иди. Мне налево, тебе – направо. Тебе вверх, мне – вниз, под землю. Вот помогу тебе и разойдемся. Ты по своей дороге, я по своей.
Маша
–
Я не выдержала и расплакалась. Со мной никто никогда так не разговаривал. Даже папа. Милая! Слово-то какое красивое! И голос у него мягкий, с легкой хрипотцой.
– Пожалуйста, поднимитесь на кресло, – громко сказал Айболит.
Я попыталась было положить ноги на поручни, но он одной рукой опустил мои колени вниз и покачал головой.
– Сейчас будет немного неприятно. Извините, – он поднял руку ладонью вверх и скорчил забавную гримасу: мол, давай, пошуми немного.
– Ой, доктор! Больно! – захныкала я.
Он удовлетворенно кивнул и поднял вверх большой палец.
– Ничего страшного. Не нужно краснеть и стесняться. Я ведь врач. Считайте, что меня здесь нет. Только… немного… вот так.. чтобы не подтекало. У вас платье красивое, боюсь, чтобы не запачкалось, – он положил руку себе на грудь и показал мне, чтобы я вздохнула.
Я честно задышала и застонала.
– Всё-все! Я закончил. Одевайтесь, пожалуйста. Средства гигиены в шкафчике. Вот здесь. Берите, что хотите
Он ободряюще улыбнулся и снова поднял вверх большой палец. Наклонился ко мне и прошептал:
– Оскара нам! Обоим!
Его волосы коснулись моего лица. Меня захлестнула острая волна благодарности. Никто никогда меня не спасал. Мне так хотелось, чтобы он сейчас наклонился еще ниже, обнял меня и закрыл от всего мира. Чтобы он, большой и сильный, заслонил собой солнце, звезды и небо. Чтобы только я и он, добрый доктор Айболит.
Я не удержалась, схватила его руку, поцеловала в запястье и прижалась щекой к его большой и крепкой ладони. Он растерялся и застыл, беспомощно глядя на меня.
– Спасибо, – прошептала я одними губами.
Он вздохнул, молча отвернулся, слегка отодвинул ширму и протиснулся в узкую щель, закрывая меня собой.
Оказавшись с той стороны, немедленно плотно задвинул проем в ширме и пошел к крану. Я услышала, как льется вода.
– Ну что? – громко спросил Амир.
– Выйдем в коридор, пока девушка одевается.
Айболит
– Ну не томи, доктор, – Амир нетерпеливо крутил в руках ключи от машины.
– Месячные, – кивнул Айболит. – Обильные и очень болезненные.
– Да как так-то? Отчего кран сорвало, э? – возмутился Амир.
– Оттого, что вы ее напугали. У нерожавших женщин вся эта система вообще очень нестабильная. Чуть переволновалась, малость устала – и всё, начались женские дни.
– Да чем я ее напугал-то? С первой женой таких проблем не было. Как легла, так и дала.
– Вы с первой женой сколько встречались до свадьбы?
– Ну полгода где-то. Ну как встречались? Сначала договорились о свадьбе, а потом в кино иногда ходили, в ресторан. Но не одни. При свидетелях. Большой компанией. А что?
– А то! Вас Марья видит в первый раз в жизни. Она по характеру робкая. А тут столько новостей и волнений. Ну вот и пришли "гости", когда не ждали. Так что пенять можете только на себя.
– Вот те раз и Гондурас! – Амир расстроенно хлопнул себя по бедрам. – Ну ладно. Спасибо тебе, Айболит. Буду знать, что она цаца и что с ней нужно, как с хрустальной вазой. Но вообще-то это ещё больше возбуждает, что она такая вся нежная, – он осклабился и подмигнул.
Айболит гадливо поморщился и сухо произнёс: