Второе Пришествие

Коровин Николай Петрович

Мысль о побеге, однако, Ленина постепенно покинула. Прошел месяц, и его переселили в просторную светлую палату с окном. Едва он остался в ней один, мысль о побеге тут же вернулась. Он взглянул на окно и инстинктивно попытался встать, чтобы подойти и попробовать открыть его. Кости заломило, и он рухнул на кровать. 'Да, бежать пока рано' - мелькнуло в голове. В этот момент послышались шаги, и отворилась дверь: вошел Иван. Ленин заерзал.

– Красивый вид из окна у Вас, - улыбнулся Владимир Ильич, потом поманил его пальцем, и, когда Иван подошел близко, шепнул ему: - что теперь делать со мной будете?

– Не знаем пока, дорогой Владимир! Первая операция в истории человечества, прорыв, так сказать. Но и секрет, сами понимаете. Но не переживайте, мы Вас будем надежно охранять!

– Нелегалы? Да? Я и сам был таким! Поэтому понимаю Вас. Но ведь отпустите

на свободу?

– Какая свобода, дорогой! Вы же и ходить пока не можете! О чем говорить? Все зависит от вас, поймите! Мучать мы вас не будем, не для этого оживляли.

Ленин понял, что не для этого, что он нужен живым, но решил на первых порах вести себя тихо и скромно; он согласился с Иваном, что надо было окрепнуть, пока он не мог твердо стоять на ногах, и говорить было не о чем. Единственной его просьбой являлись газеты, а также книги. И снабжение ими в клинике шло намного лучше, чем в ссылке в свое время, когда приходилось ждать очередной посылки месяцами, а потом могло прийти по две одинаковые книги.

Он жадно, несколько раз с возмущением читал историю революции, а Великая Отечественная война, что любопытно, не сильно привлекла его внимание. Зато он внимательнее изучил историю с высылкой Троцкого, даже сделал пометки карандашом. Потом он изучал эпоху Хрущева и злился. Запуск спутника, по мнению Ленина, подтверждал не заслуги Никиты Сергеевича, но всей идеологии. Он даже улыбнулся от мысли, что Советы смогли опередить буржуазные страны и вызвать уважение последних. Смещение Хрущева он в итоге оценил позитивно, тот ему категорически не нравился. Он уже поверил в существование сталинского культа личности и считал, что подобный заговор, а точнее заговоры, есть здравая идея, провалу первого заговора он немного огорчился. Но дальше он терялся и не мог составить единого мнения: с одной стороны, он осознавал, что буржуазный автор передергивает, описывая советский период в мрачных тонах.

'Историю пишут победители, мы это прекрасно понимаем, - говорил он сам себе.
– С другой стороны, если все было бы хорошо, пусть он клевещет, но тогда почему же на самом деле? 'Последний Президент СССР Михаил Борбачев (р. 1931)'. Вот оно, как можно было не заметить! Он еще жив! И при этом стар. Но... надо спешить. Вот кто может помочь и расскажет мне все'. Но автор книги явно не был поклонником Борбачева, хотя и делал робкие намеки на оправдание его поступков. Антиалкогольная кампания вызвала у Ильича смех - сам пытался.

'Но дальше-то как? Республики почему побежали? Нет, не понятно. Враги проникли в партию и сменили строй, здесь все ясно. Но почему потом, несмотря на экономический кризис, никто не попытался поднять восстание? Ни одного. На выборах компартия участвовала, и набирала свои проценты, ее кандидат почти победил в президентских выборах, но у народа не было ни грамма революционности'.

Газеты дали Ленину еще больше удивительной информации - например, запрет коммунизма как идеологии на Украине. Снос своих памятников его не разочаровал, ему самому было не очень приятно осознавать, что его копия стоит или стояла в каждом поселке и каждая главная улица названа его именем. С другой стороны, это значит, что даже несмотря на крушение созданной им страны, его помнят, а значит и проще будет начать свою деятельность. Но что о нем помнят? Это тоже было важно. 'Ведутся споры о выносе тела и захоронении', - говорилось в газете.

'А все же хорошо, что не успели!' - подумалось ему, когда он поймал себя на мысли, что если бы он сгнил в земле, то шансов на второе пришествие уже бы не было. В газетах подробнейшим образом описывались последние события, и, в первую очередь, невероятное похищение тела. Обсуждались причины и всевозможные версии. В российских СМИ в первую очередь цитировались высказывания Президента Российской Федерации Виктора Тупина о том, что он 'сожалеет о произошедшем, и надеется, что правоохранительные органы смогут провести объективное расследование и найти преступников'.

'Но для меня они не преступники, по крайней мере, пока; все же жизнь чудесная штука, даже сейчас я уже чувствую силу в теле большую, чем неделю назад. И пусть это достижения буржуазной науки, все равно, и среди буржуазных деятелей встречаются достойные люди, в конце концов, Маркс и Энгельс вышли именно из буржуазной среды! Надо будет потом их отблагодарить. Жизнь дается тебе один раз... А вот фигушки!' - подумал Ильич.

В пору подобных размышлений в комнату бесшумно вошел Иван.

'Врач дал мне разрешение, не хотите ли посмотреть телевизор? Сегодня вечером, я узнал,

будет специальный выпуск одной передачи на русском языке, где будут обсуждать Вас, и Ваше, так сказать, 'исчезновение'. Ленин быстро отрешился от исступлявших его мыслей, порядком надоевших ему уже; вообще, в нем боролись все это время два чувства - желание побыть одному, его давняя любовь к отчужденности, где можно почерпнуть мощнейшую энергию, вкупе со страхом - не ненавистью, но страхом, который внушали ему его покровители, - с одной стороны - и тяга к публичным выступлениям, стремление нести свои идеи, быть услышанным с другой стороны. Но для последнего необходимо было как можно полнее вникнуть в курс дел, поэтому Ильич с радостью согласился, ему хотелось спросить Ивана насчет распространения телевидения, о роли в этом советских людей, но пока он решил не спешить с вопросами, которые могли бы выдать его неверие в прогресс. В эпоху, когда Ленин жил, уже существовали фильмы, но они были немые. Радио также было изобретено, и активно внедрялось, сам Ленин его поощрял. Поэтому само по себе цветное телевидение его особо не удивило, так как в самом начале удивил телефон без проводов. Да и то, хорошенько подумав, он рассудил, что раз радио может передавать сигнал и вместе с ним человеческий голос и любой другой звук на расстояние, то почему же этого не может сделать и телефон.

Вечером Иван принес ноутбук и включил аналитическую передачу Виктора Дроздова. Ленин покосился на складывающееся устройство с любопытством, но спустя пять минут все вопросы о принципе действия аппарата отпали, он живо следил за разгорающейся в студии дискуссией. На экране появился ведущий, весь в черном, и, судя по внешнему виду, человек весьма умный, но при этом полностью системный - Ленин слышал подобных в пору своей работы в Парламенте и сразу уловил эту интонацию. Да и вообще, тон его речи Ленину не понравился, но он понимал, что в буржуазном обществе и ведущие соответственно буржуазные.

Гости ток-шоу были весьма разношерстны: Виктор Шилоновский громко кричал, что похищение Ленина - отличный повод наконец-то убрать этот чертов мавзолей, портящий архитектуру Красной площади; Андрей Дьявольский разумно разъяснял о том, как американцы заранее готовили эту провокацию и проводил аналогию с приземлением на все той же несчастной Красной Площади легкомоторного самолета, управляемого немецким летчиком-любителем; Георгий Плюганов, глава компартии, возмущался тем плевком в историческое прошлое, которое посмели сделать, и требовал немедленно вернуть Ильича на законное место; Амврос Мандаринов утверждал, что нынешней власти даже выгодно подобное дело, и кто-то из спецслужб вполне может стоять за этим; писатель Алексей Тараканов видел в этом позитивный символ исцеления России от ауры 'сил зла' и переход к новому времени всеобщего благоденствия. Из всех выступающих больше всего Ленина поразил коммунист, который таковым, если не считать его красный галстук, никак не мог считаться исходя из мыслей, которые он высказывал. Ленин потребовал у Ивана, сидевшего все это время рядом, и понимающего в происходящем балагане, казалось, еще меньше, лист бумаги и написал: 'Компартия сегодня находится в огромном упадке, с подобными настроениями у ее руководства говорить о революции невозможно. Как рабочий класс может восстать против эксплуататоров, если партия, которая должна отстаивать его интересы, не делает этого, и более того, даже не декламирует как цель?'. Иван покосился на листок, но Ленин невозмутимо поднял палец вверх и убрал листок. Иван усмехнулся и пожал плечами.

'Решено, - проговорил Ильич про себя, создаю партию, назовем ее опять, как тогда, РСДРП. А с этими оппортунистами нам не по пути. Это самые жуткие из всех оппортунистов! Да, я говорил, что нет ничего зазорного в том, чтобы работать в буржуазном парламенте, но работать так, что эта работа идет во благо рабочего класса, поднимает рабочий класс на борьбу и помогает подготовить социалистическую революцию! Подобная политика - оппортунизм и соглашательство!'

Началась рекламная пауза. Ильич нахмурился. Он уже понял, что российское общество сильно буржуазное, но только теперь осознал, насколько. Реклама не шла ни в какое сравнение с тем, что было в его время. Она сильно отличалась от рекламы царского периода и 'окон роста'. Автомобили несколько порадовали Ленина, он понял, что сейчас они стали гораздо более универсальным средством передвижения, чем в его время, да и скорость стала такой, что с велосипеда, избегая аварии, соскочить не успеешь (он бы и не вспомнил сейчас этот случай, но когда он увидел на экране машину, мчащеюся прямо на него, ему стало немного не по себе).