Второй шанс. Америка и мир (сборник)
Шрифт:
Во всем мире глобализация стала интригующим, сверхмодным и привлекательным словом. Она подразумевала прогресс или процесс, противоположный статичности и к тому же считающийся неизбежным. Она органично соединяла объективный детерминизм с субъективной способностью принимать решение. Утверждение, что взаимозависимость была новой реальностью международной жизни, определяло глобализацию как легитимную политику нового века. Американские представления о глобализации включали в себя инновацию, движущую силу истории, конструктивное использование возможностей, а также соединение американских национальных интересов с глобальными. Таким образом, глобализация была подходящей доктриной (и прекрасным источником лозунгов) для победителя в только что закончившейся холодной войне.
Поскольку
Конечно, некоторые группы были бы отодвинуты, чьи-то узкие интересы могли бы пострадать и не обошлось бы без болезненных изменений в структуре занятости и производства. Но для энтузиастов новой эры эти ограничения были проходящей фазой, почти автоматически исправляемой саморегулированием. Глобализация видилась как путь к всеобщему равновесию, перераспределяя выгоды для многих и компенсируя первоначальные трудности немногих. А Америка, как передовой отряд глобализации, осуществляла бы свое лидерство, усиленная материально и при этом получая моральную поддержку.
Глобализация обладала еще одним преимуществом: она несла с собой оптимизм. После тревог холодной войны и неопределенности, вызванной ее последствиями, глобализация выглядела жизнерадостной и вселяла уверенность в благотворное воздействие динамической взаимозависимости. С энтузиазмом воспринятая президентом Клинтоном, она пробуждала надежду в мире растущей взаимозависимости, идущему по пути многосторонней кооперации «в будущее». Ее наиболее пылкие защитники даже объясняли развал Советского Союза не столько последствиями сталинских преступлений или результатом сопротивления антикоммунистических сил, сколько неудачей советских попыток эффективно соответствовать экономическим и технологическим требованиям нового времени.
И наконец, для глобализации была готова и мощная поддержка не только среди деловой элиты Америки, но и в мире многонациональных корпораций, которая ширилась и росла в ущербные десятилетия холодной войны. Фактически значительная часть этой элиты, озабоченная быстро усиливавшейся в мире социальной и экономической нестабильностью, возлагала большие надежды на то, что единственная оставшаяся сверхдержава примет глобализацию почти как мантру.
Глобализация не сразу стала главенствующим фактором в американском видении мира. Она ускорялась за счет расширения своего пространства, становясь привычным термином среди специалистов по международным делам, воспринятая бесчисленными частными и государственными организациями, постепенно превращаясь в любимую политическую концепцию верящего в свое историческое предназначение американского президента. Таким образом, идея многосторонней кооперации стала опираться не столько на угрозы международной безопасности, сколько на благостные обещания глобальной взаимозависимости.
Уделяя поначалу внимание только экономической перспективе, сторонники глобализации быстро поняли, что ее привлекательность может быть значительно усилена за счет политической составляющей, и тогда было выдвинуто мнение, что глобализация непременно приведет к усилению демократии. И этот логический довод стал особенно полезен, когда критики доктрины утверждали, что она служит средством оправдания максимизации прибыли и инструментом инвестиционной политики в отношении
Историю развития глобализации нельзя свести лишь к какой-то конкретной и общепризнанной интеллектуальной классике и, конечно, к какому-либо единственному догматическому источнику. Она завоевала признание в основном благодаря пропаганде средствами массовой информации, лозунгам, газетным передовицам, международным конференциям и встречам и изданию книг, предназначенных для общего чтения.
Наиболее заметными были книга журналиста «Нью-Йорк таймс» Томаса Фридмана «Лексус» и оливковое дерево» (The Lexus and Olive Tree: Understanding Globalization, 1999), а также известная публикация Бенджамина Барбера «Джихад против Мак-мира» (Jihad vs. McWorld: How the Planet Is Both Falling Apart and Coming Together and What This Means for Democracy, 1995). Затем появились более академические работы Джозефа Стиглица «Глобализация: тревожные тенденции» (Globalization and Its Discontent, 2002), Джагдиша Бхагвати «В защиту глобализации» (In Defense of Globalization, 2004) и еще одна весьма популярная книга Томаса Фридмана «Плоский мир» (The World Is Flat, 2005). Таким образом, глобализация была одновременно популяризирована и получила научное обоснование, почти став доктриной.
При президенте Джордже У. Буше расцвела новая доктрина – более сухая по своему выражению, более пессимистическая по направленности и более манихейская по настроению. В противоположность экономическому детерминизму, почитаемому сторонниками глобализации (марксистами в своем роде), приверженцы неоконсерватизма были более воинствующими (и таким образом, ленинистами). В вопросе происхождения доктрины Буш сознательно возвращался назад к феномену Рейгана, узаконивая себя ретроспективной исторической интерпретацией этого феномена, осмеянной в начале этой главы.
В течение своей политической карьеры Рональд Рейган умело использовал весьма распространенное среди американцев мнение, что Америка ведет напряженную борьбу, состязаясь с советским коммунизмом. К середине 1970-х годов Рейган уже воспринимался как политик, предлагающий более решительный альтернативный курс, чем пессимистическая концепция разрядки Никсона – Киссинджера. К концу десятилетия республиканцы, выбирая кандидата в президенты, отдали предпочтение Рейгану, обошедшему Джеральда Форда. В 1980 году Рейган выиграл президентские выборы, победив вторично выдвинувшего свою кандидатуру демократического президента Джимми Картера, который воспринимался недостаточно сильным противником советскому вызову и репутация которого пострадала из-за унизительного захвата американских заложников в Тегеране.
Коалиция, игравшая ведущую роль в выработке общей международной позиции, которая была названа доктриной Рейгана (и имела неоконсервативные корни), по своему происхождению не была преимущественно республиканской. Хотя Рейган и получил на выборах дополнительное число голосов вследствие недовольства многих консервативных республиканцев внешней политикой Никсона – Киссинджера и широко распространенного недовольства итогами президентства Картера, на стратегическое содержание его новой доктрины большое влияние оказали некоторые представители демократов, связанные с президентом Трумэном либо с яростным антикоммунистом сенатором Генри Джексоном. В конце 1970-х годов видные специалисты по внешней политике, такие как Пол Нитце и Юджин Ростоу, работавшие с несколькими президентами-демократами, Ричард Перл, близкий к сенатору Джексону, а также политические теоретики, в частности Джин Киркпатрик, образовали инициативную группу известных консерваторов, организовавших комитет по проблеме «Насущная угроза», выступавший за силовой подход и ужесточение доктрины в отношении Советского Союза.