Введение в человечность

А.Б.

– Постой, Кабаков, - Вася положил Олегу на плечо свою ладонь, - я обещаю. Между нами, так между нами. Что там, рассказывай, а то у меня с утра глюки всякие... Тараканы говорящие...

– Во-во!
– радостно воскликнул программист.
– Я тоже так сперва думал, а потом... Паук у меня есть... Супер!... Короче, программулина эта взламывает в человеческих мозгах какой-то код, из-за которого нам с рождения не дано понимать насекомых и членистоногих... Сечешь?

– Кажись...
– прошептал Вася.
– То есть,

нас раскодировали?... Это получается, что мы с тобой теперь...

– Ну!
– весело крикнул Олег.
– Класс, скажи?! Только, никому, договорились? Это ж золотая жила. Теперь понимаешь, почему я в Нобелевский комитет...

– Олега!...
– перебил его Вася, усевшийся на диван.
– Ты пока им не пиши, хоккей? На самом деле, возможностей гораздо больше. Столько бабла загребем, ни один Нобель столько не выложит. Я не дурак... Такие, блин, возможности... А я его чуть тапком...

И вот тут, в этом самом месте, собственной персоной перед монитором появляюсь я. Выхожу гордой походкой, наклоняю усы и интонацией, не терпящей возражений, говорю:

– Прежде всего, господа, хочу представиться. Прошу любить и жаловать. Имя мое простое и легко запоминающееся - Агамемнон...

Договорить я не успел, потому что Кабаков как сидел на стуле, так и рухнул вместе с ним на пол. Вася же повалился на диван и задергался в судорогах. Комнату разразили дикие стоны...

Я поначалу решил, что их от ужаса кондратий хватил, мол, надо было мне еще несколько минут выждать, а уж потом явиться во всей своей недоописанной красе, однако скоро понял, что они просто смеются. Точнее, не просто, а очень даже громко и, я бы сказал, конвульсивно дергаются, при этом повторяя мое имя:

– Т-тар-ракан... Ага... Агаме... Агамемнон! Нет, ты Васька что-нибудь подобное слыхал? Во, блин, воображение у тварей... Ага... Агамемнон!... Придурки! Ха-ха-ха...

Это они надо мной смеются, над моим именем? Это я-то придурок?!...

В общем, я обиделся...

Глава десятая. Почти серьезный разговор и мои первые выводы

...и, как оказалось, совершенно напрасно.

Потому что Вася резко прекратил свою истерику, поднялся с дивана, подошел ко мне и, осторожно взяв меня за ус, положил на свою ладонь.

– Извини, Агамемнон, - проговорил он, - мы не хотели тебя обидеть. Пойми, такой стресс пережить...

– Да я понимаю, Вася, - ответил я, - бывает. Сам вчера нечто подобное испытал, когда ты меня в бутылку кинул.

Вася покраснел. Ему стало не то что стыдно, а, скорее, неловко. Он осторожно снял меня с ладони и поставил на стол. К этому времени отсмеялся и Кабаков. Он теперь лечил оставшуюся после бурных проявлений веселости икоту водкой, которую отхлебывал мелкими глотками прямо из горлышка.

– Слушай, таракан, -

обратился он ко мне, - а откуда ты про инсектоспикер узнал, а? Это ведь ты его запустил, точно?

– Точно, - кивнул я усами.
– Диверсия, так сказать, во благо человечества...

Мужчины снова рассмеялись, но теперь уже без истерик.

– Диверсия - это классно, и все-таки?
– не унимался Олег.

– Понимаете, господин Кабаков... К вам можно так обращаться?

– Валяй, но лучше - просто "Олег". И можно на "ты", я пока не Нобелевский лауреат.

– Понимаешь, Олег, - кивнул я одним усом, - у меня тут одна хорошая знакомая есть, она... в общем... Можно я вас познакомлю?

– Знакомь, коль пошла такая пьянка. Тоже тараканка?

– Ты хотел сказать - "тараканша"?
– поправил я.
– Нет, она муха. Звать?

В разговор встрял Вася:

– Так это она меня в глаз?...

– Ну, в общем-то, да... Только ты, Вася, на нас не обижайся. Муша мою шкуру спасала. Взаимовыручка, короче. Муша-а-а, - позвал я, - лети к нам, все нормально.

В то же самое время за монитором зажужжало, и пару секунд спустя Чкаловская приземлилась рядом со мной. Вася принес из кухни табурет и уселся за стол рядом с Кабаковым. Я понял, что предстоит долгий разговор.

– Знакомьтесь, это Муша Чкаловская, моя подруга и спасительница, - представил я муху, и та кокетливо развела в стороны крылышки.

– Чкаловская?
– улыбнулся Вася.
– Очень приятно, Вася. А он - Олег.

– Да я всех в нашем доме знаю, можете не говорить. У тебя, Ферзиков, все привычки изучила - и что дрыхнешь до обеда, и что за пьянство с работы уволили, и что Барсика Матвеевны Бруском зовешь...

Вася округлил глаза, а Олег противно хихикнул. Я хотел было остановить Мушу, но куда там, моя подруга разошлась вовсю:

– ...а ты, Кабаков, не смейся. Может рассказать, как ты Супера спаиваешь, или чем ты свою подружку в оргастическом смысле удовлетворяешь?

– Про подружку не стоит, - перестал улыбаться Олег.
– Не надо интимных подробностей.

– Так-то, - с превосходством в голосе проговорила Чкаловская, - я вообще особь наблюдательная. Кстати, Супер мне вашу программу и показал, ты его только не ругай, ладно, а то...

– Слушай, какая ты вредная!
– рассердился Кабаков.
– Даром, что муха, так еще и баба. Ужасное сочетание! Василий, она меня шантажирует!

Вася рассмеялся.

– Да ты не злись, Олега, все равно кроме нас никто об инсектоспикере не знает. А про свою Иринку ты мне и сам рассказывал. По-пьяни... Забыл?

– Рассказывал?
– покраснел Кабаков.
– Ты, блин, никому... Ладно?

– Будь в порядке, я уже забыл, - успокоил его Ферзиков и тут же обратился к Муше: - Слушай, а почему у тебя такая фамилия прико... интересная - Чкаловская? Псевдоним?