Взгляд с окраины рая
Шрифт:
– Ну, здесь-то она ничего не стоит. И я с лесом кровью поделился. Можно сказать, братья, - Валерий задумчиво уставился на ягоды, с трудом подавляя желание съесть хотя бы еще одну.
– А вот зачем это ему нужно?
– Лесу?
– намек Филиппов понял мгновенно.
– А ведь точно! Ты ведь давно не мальчик, чтобы дрянь всякую в рот тянуть, а наоборот, можно сказать, профессионал. Да и правда, - он с новым интересом взглянул на посла.
– Ты что, совершенно ничего не чувствуешь? Новенького там, необычного? Давай-ка пару минут постоим, отдохнем, лес послушаем.
– Тоже верно, - согласился
– наверное, сгибались под собственным весом. А вот в ментале медленно сгущались, концентрируясь, тени, подтягиваясь все ближе, сливаясь в уже привычный планетарный эмофон о'кхнейра, но усиленный вдвое, втрое, многократно!
Седов прикрыл глаза - сейчас он все прекрасно видел иным, внутренним зрением. Совсем рядом пылал зелеными сполохами яркий сгусток жизни - Филиппов. Валерий явственно ощутил жадность леса. Зеленый комочек жизни был необыкновенно вкусной пищей! Но - недоступной. На нем лежал запрет, древний, нерушимый, идущий с тех времен, когда деревья о'кхнейра только обрели примитивный разум и научились различать своих и чужих. Запрет, мешавший им пожирать друг друга. Филиппов был "своим", и он, Седов, тоже.
Валерий от удивления на мгновения приоткрыл глаза, взглянув на спутника, наблюдавшего за ним с отстраненным интересом. Ядовитый лес обладал разумом? Так ведь все указывало на это с момента ритуала! И Филиппов знал! Кто стал бы брататься с безличным дубом или березой? И колонист заключал договор не с отдельным организмом, а с единым разумом о'кхнейра. И только он, Седов, откровенно тормозил. Но сейчас еще не пришло время для сожалений и философских раздумий - где-то рядом мелькали чуждые огоньки разума. Лагерь квайров? Но почему же их так мало?
Валерий вновь погрузился в транс. Ближайший к ним сгусток жизни слабо мерцал неподалеку. Километрах в двух - трех, - автоматически подсказало подавленное сознание. В отличие от Филиппова, чужака окутывала синеватая аура, едва отличимая от лесного фона - разве что по насыщенности жизнью - но и она светилась слабо, очень слабо. Валерия подвело естественное желание помочь, поддержать, он устремился к синему комочку жизни, подошел близко, чересчур близко - и, увлекшись, поплыл.
"Ничего не вышло... Все было зря, лес обманул... а ведь обещал. И Майра, брат, погиб напрасно, пожертвованный о'кхнейру во имя племени... А ведь он, Тайхья, считался лучшим молодым шаманом квайров, великий Нхьао лично отправил его с группой рабочих, чтобы выяснить судьбу пропавших... Потому что небесные гости платили много - и не только рабочим, платили вождям, шаману, дарили полезные и красивые вещи семьям избранных - когда кто-то не возвращался. Но не возвращались слишком многие, а те, кто возвращался, умнели, но все равно ничего не могли объяснить.
А небесные гости не скупились, и находили все новые объяснения, и только старый Нхьао все время спорил с вождями, с самого начала. А потом забеспокоились и вожди, потому что все больше и больше созревших мужчин увозили с собой небесные вербовщики и их махью, неживые помощники. И почти никто не возвращался, и однажды Нхьяо сказал - "Тайхья, ты уйдешь в небо с другими. Я вкусил ирли и увидел: ты найдешь помощь и вернешься с ответом". И я, Тайхья, поверил, и узнал, и сумел бежать, а теперь все пропало, все кончено, потому что..."
Из транса Валерия вырвала пощечина.
– Извини, - без всякого раскаяния сказал Филиппов, когда он очнулся.
– Тебя куда-то занесло слишком далеко. Что ты увидел?
– Этот парень, он квайр, какой-то шаман. Завис вон там, в паре километров отсюда, похоже, совсем плох, но еще держится. Мозги сохранил, - Валерий показал направление, потом потер щеку и посмотрел на колониста так, что тот невольно отступил.
– Эй, ты чего? Ты что и правда, злишься? По- другому было нельзя.
– Уже нет, - умом Седов понимал, что в сложный момент колонист выбрал самый очевидный выход, но подсознание Лерки с Детской планеты решительно возражало.
– При случае верну.
– А, это ладно, - с облегчением усмехнулся колонист.
– Хоть сейчас. Я тебе и вторую щеку подставлю, если все хорошо кончится. Так что там, с шаманом?
– Надо спешить, - Валерий вскочил и зашагал первым, сразу определившись с направлением - и лес охотно расступался перед ним.
– Квайр держится из последних сил.
Теперь они почти бежали, но хотя Седов и шел впереди, первым опасное сплетение ветвей заметил Тагор. Не раздумывая, он подскочил к ближайшему черно-синему гиганту и, глухо пробормотав: - Гулять, так гулять, - выхватил нож и полоснул себя по щеке. Филиппов прижался раненым местом к проплешине на темном стволе, обняв его руками, не обхватившими и половины - и замер, как зачарованный.
Время потекло мучительно медленно. Как ни пытался Седов прощупать эмофон, чтобы почувствовать реакцию леса, войти в прежний транс не получалось - он был выбит из колеи неожиданным ментальным контактом. Прождав несколько минут, которые показались годами, Валерий осторожно высвободил из руки товарища нож, и повторил ритуал братания. Здраво рассудив, что величина разреза значения не имеет, а крови лес все равно возьмет столько, сколько захочет, он сделал надрез на пальце и поднес его к усыпанному ягодами кусту, прижав к самой толстой ветке. Потом сорвал еще одну ягоду, проглотил и мысленно проорал:
– Отпусти его! Слышишь, деревянный? Отпусти немедленно! Их обоих! А то я!
Он даже не знал, чем пригрозить, да и вряд ли подействовала именно угроза, но ветви, сжимавшие неподвижную тушку квайра, медленно заскрипели, расплетаясь.
Валерий не поверил глазам, когда могучий ствол, словно под порывом сильнейшего ветра - да право, существовал ли во вселенной такой ветер?
– резко отклонился в сторону. Филиппов, отпущенный прожорливым гигантом, рухнул бесчувственным телом на плотный слой перегноя у подножья дерева.
В растительную грязь рядом с колонистом демонстративно пренебрежительно - Седов мог бы поклясться, что уловил в эмофоне о'кхнейра раздраженное презрение к слабакам, отнявшим желанную добычу, - выбросило тщедушного зеленокожего гуманоида, лягушечья физиономия которого и впрямь походила на фроггскую маску.
– И вот что мне теперь с вами обоими делать?
– Седов растерянно обошел вокруг двух неподвижных тел. У него не было даже аптечки, да и целительством он никогда не злоупотреблял.