Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»
Шрифт:
– Во-первых, приоритетом является реструктуризация долга. Во-вторых, первичный профицит бюджета должен составлять не более 1,5 % государственного дохода при полном отказе от новых мер жесткой экономии. В-третьих, предполагается масштабное снижение ставок НДС и корпоративных налогов. В-четвертых, ведется стратегическая приватизация при сохранении прав работников и стимулировании инвестиций. В-пятых, создается банк развития, который станет использовать оставшиеся государственные активы в качестве залога для активизации внутренних инвестиций, а его дивиденды будут направляться в государственные пенсионные фонды. В-шестых, мы передаем акции банков и управление ими Европейскому союзу и одновременно учреждаем государственный «плохой банк» для работы с необеспеченными банковскими кредитами, дабы предотвратить массовую экспроприацию предприятий малого бизнеса фондами-стервятниками.
Все согласились, на сей раз с большей убежденностью.
Но я еще не закончил. Мне требовалось их согласие на предложенную мной стратегию переговоров с ее ключевым сдерживающим фактором, то есть с угрозой сократить наши вложения в облигации SMP, и с системой параллельных платежей, посредством которой мы могли бы выиграть время, если все-таки произойдет закрытие греческих банков. Я перечислил эти условия, и партийцы единодушно все подтвердили.
Настал черед последнего, наиболее насущного вопроса.
– Добиться справедливого договора возможно в единственном случае – если мы не будем блефовать против «Тройки». Все это сознают?
Драгасакис уточнил, что конкретно я имею в виду. Ему вправду непонятно или это, так сказать, тактическая амнезия? Одолеваемый сомнениями и беспокойством, я не стал огрызаться и снова повторил тот же довод, который не стал приводить с нашей первой встречи:
– Не будет блефом выступить с заявлением о намерениях, если вы всерьез собираетесь так поступить, что бы ни предприняла другая сторона.
Алексис меня понял:
– То есть мы не должны подписывать договор, даже если нам пригрозят «Грекситом». Правильно?
Я подтвердил его правоту. Нет ни малейшего смысла ввязываться в жесткие переговоры с наиболее могущественными кредитными организациями мира, если мы не стремимся к обеспечению стабильности страны в рамках еврозоны, если не станем избегать действий, ставящих такое соглашение под угрозу, но не дадим понять однозначно и честно, что между капитуляцией (новым сроком в долговой тюрьме) и «Грекситом» предпочтем последнее.
– Все согласны? – снова спросил я.
– Еще бы! – ответил Алексис. Ему принялся многословно вторить говорливый Паппас. Драгасакис промолчал, только устало улыбнулся в знак согласия. В общем, мне выразили поддержку и одобрение.
Теперь настала моя очередь решать.
Да или нет?
Наступил момент истины. Мне сделали предложение, от которого так и подмывало отказаться. Риски, с ним связанные, выглядели существенными и ясными. Я уважал Алексиса и был готов поверить в него, но события 2012 года, вкупе с тем фактом, что недавно он «забыл», нарушив нашу договоренность у Камня, привлечь меня к составлению салоникской программы СИРИЗА, давали более чем достаточно причин сомневаться. Как сказала Даная после моего возвращения в Остин, меня эксплуатировали, видя во мне расходный материал: «Если ты обеспечишь достойную сделку, они примажутся к славе. А если нет, обвинят во всем тебя».
Будучи посторонним и для СИРИЗА, и для истеблишмента, я был идеальной мишенью нападок «Тройки», греческого истеблишмента, лоялистов СИРИЗА и простых партийцев; моя фигура отвлекала их от Алексиса и его присных. Я не возражал побыть мишенью; такова участь министров финансов – отводить удар от премьер-министров и кабинетов. Это было бы достойным уделом, но только в том случае, если наши договоренности будут соблюдаться и если все поймут, что не нужно ввязываться в битву, коль не намерен сражаться до конца, каким бы тот ни был. Лично я был готов, а вот другие… На этот вопрос у меня не было достаточного количества фактов для ответа.
Вдобавок я столкнулся с этической дилеммой. Вправе ли я отклонить предложение Алексиса? Будущий премьер-министр предлагал мне, что называется, доказать делами свои слова – реализовывать стратегию переговоров и программу экономических реформ, за которые я ратовал со стороны с тех самых пор, как Греция угодила в долговую кабалу. Сократ говаривал, что праведной жизнью живет тот, кто ни о чем не жалеет на смертном одре. Как я буду себя чувствовать в старости, рассказывая, как отвернулся от открывшейся возможности?
Вот бы посоветоваться с Данаей, подумалось мне. Но нас разделяли тысячи километров, а после долгого обсуждения в гостиной квартиры Алексиса от меня ждали решения здесь и сейчас. Поэтому я решился. Но все-таки счел необходимым выдвинуть последнее условие: сперва я хочу избраться в парламент. Не хотелось становиться очередным «внепарламентским» министром финансов наподобие Стурнараса и его преемника [98] .
– Янис, вы же раньше не участвовали в выборах! – возразил Алексис. – У вас нет штаба и инфраструктуры, а выборы совсем скоро. Кроме того, вы живете в Техасе!
98
В отличие от Великобритании, где министры должны быть членами парламента, премьер-министр Греции может назначать внепарламентских министров, если правительство располагает общим вотумом доверия.
Паппас предложил компромисс: меня можно включить в список мест в парламенте, выделяемых лидеру партии [99] . Алексис ответил, что, возможно, разумнее вписать мое имя в низ партийного списка, среди «почетных» членов; это не позволяет претендовать на место в парламенте, но сигнализирует об уважении со стороны СИРИЗА.
Я был непреклонен.
– Не пойдет. Либо я получаю прямой мандат электората, не поблажку от руководства партии, либо отказываюсь от работы. – Дело было вовсе не в принципах. – Коли мне предстоит сидеть лицом к лицу с Вольфгангом Шойбле в Еврогруппе, с этим опытным политиком, который десятилетиями пользовался поддержкой своего народа, нужно ощущать за собой тысячи голосов. В противном случае мне может не хватить необходимой легитимности.
99
Греческое законодательство предусматривает, что малое число членов парламента избирается по партийным спискам. Если СИРИЗА, например, выиграет четыре таких поста, то первые четыре кандидата в списке партии станут членами парламента. Квота каждой партии определяется ее общенациональным процентом голосов.
– Но что, если вас не выберут? – не сдавался Алексис.
– Тогда станет ясно, что люди не хотят, чтобы я представлял их интересы в Еврогруппе. Все просто! Технократы, обсуждающие экономические проблемы от имени невежественных масс, – поистине омерзительная картина, я не желаю для себя подобного статуса.
– В каком округе вы хотите избираться? – уточнил Драгасакис.
– В Больших Афинах. Я голосовал там с юных лет, так что выбираю их. – Слова будто сами слетели с моего языка.