XVII. Наваррец
Шрифт:
Людовик повернулся к кардиналу, который никак не радовался своей победе, а, наоборот, был излишне мрачен.
— Тяжелый день, Арман?
— Очень, Ваше Величество, и он еще далеко не окончен. Я тоже пойду, с вашего позволения.
— Идите, но держите меня в курсе всех новостей. Докладывайте немедленно!
Кардинал поклонился и вышел. Я бросил прощальный взгляд на Людовика, стараясь запомнить таким, каким увидел в этот крайне значимый в его жизни день: уверенным, сосредоточенным, жестким, но в то же время максимально справедливым — это дорогого стоило.
Я быстро спустился по лесенке вниз, пробежал несколько шагов назад по секретному ходу и нащупал внутреннюю защелку двери, ведущей в общий коридор, и успел выскочить как раз в тот момент, когда по нему шел кардинал.
Ришелье был один. Он шел по коридору, обитому красной тканью, в багровой сутане, шаркающей походной, и вид у него был усталый и задумчивый, несмотря на только что одержанную блестящую победу.
Я появился перед ним, как чертик из коробочки, с обнаженной рапирой в руке.
Кардинал остановился, поднял на меня тяжелый взгляд, но бежать или звать на помощь не пытался. Впрочем, это бы ему не помогло.
Я коротко поклонился и сказал:
— Ваше Высокопреосвященство, меня зовут шевалье де Брас. Тот самый де Брас. И сейчас я должен вас убить!
Глава 13
— Чего же вы ждете? — Ришелье распрямил чуть ссутуленные плечи и стоял спокойно, глядя на меня. Смерти он не боялся и о пощаде не просил. — Бейте!
— Ваше Высокопреосвященство, — я опустился на одно колено и подал рапиру на вытянутых ладонях вперед, — я никогда не посягну на вашу жизнь.
— Зачем тогда это представление? — кардинал все так же стоял передо мной, не делая попытки забрать оружие.
— Просто я хотел показать, что у вас есть враги, которые желают вам смерти и изыскивают всевозможные способы, чтобы достичь своей цели. А ваше охранение, как и охранение Его Величества, к сожалению, очень плохо поставлено. Могу дать им пару уроков, и таких ситуаций, как сейчас, больше не будет. Ваша жизнь слишком ценна для Франции!
— Любопытно, — сказал Ришелье. — Лесть. Причем, грубая, но в то же время на удивление действенная. Граф Рошфор докладывал мне, что нанял ловкого человека для нашего дела, но я и не догадывался, что настолько ловкого. А вы знаете, де Брас, что за вами охотятся все службы прево города? И что король лично приказал мне найти вас и наказать?
— Оказывается, я весьма популярен в Париже!
— Более чем! За этой дверью дежурят десять гвардейцев, и как только я их позову, они убьют вас на месте.
— Моя жизнь в ваших руках. Я покоряюсь.
— А еще минуту назад вы держали в своих руках мою жизнь, и прекрасно это демонстрируете сейчас своим взглядом. Вы полагаете, что я не способен на благодарность? А так же отказываете мне в благородстве?
— Ну что вы, и в мыслях не держал подобного…
— Вы хитрец, де Брас. Что же, пусть будет так: уберите ваше оружие в ножны и поднимитесь на ноги. Признаюсь, мне сложно стоять на ногах долго, и вы выматываете меня. Поговорим в более удобной обстановке.
Вот он — мой счастливый случай! Если повезет, кардинал решит все мои проблемы с законом, тем более что я работал на него, пусть и через посредника в лице графа Рошфора. Но с графом я разберусь позже, а сначала обязательно спрошу с него за то подлое нападение Пикары с сотоварищами. И если окажется, что это Рошфор вывел гвардейцев не меня, то графу не жить. Такие долги я обычно отдаю стократно.
Тем временем, я открыл дальнюю дверь коридора, пропуская Ришелье вперед, и вышел следом за ним, оказавшись в одном из просторных залов, где дежурили с десяток гвардейцев. Ну как дежурили — играли в кости прямо у дверей, не обращая внимания ни на что вокруг.
— Дьявол, Жак, я просадил уже половину моего будущего жалования! Имейте совесть, или вам придется кормить меня из собственного кармана, как и мою лошадь!
— Надеюсь, ваша лошадь ест меньше, чем вы! И главное, чтобы она и пила меньше! В прошлый раз вы опустошили все мои запасы бургундского.
— Кислятина! Не переживайте, купим анжуйского!
Нас они даже не заметили, а когда все же обратили внимание, то нисколько не смутились.
— Ваше Высокопреосвященство! — рослый гвардеец, тот, что проигрался в кости, неспешно подошел к кардиналу. — Какие будут приказания?
— А ведь вы правы, де Брас, — игнорируя гвардейца, кардинал обратился ко мне. — Эти люди нуждаются в уроках. И знаете, у меня служат лучшие из лучших, но случись сейчас покушение, и они даже не заметили бы этого. А потом обнаружили бы мой труп в том коридоре. Право слово, пожалуй, я дам вам возможность доказать на деле ваши амбиции. Но чуть позже. Что касается вас, господа, еще раз застану за игрой в кости — выгоню из полка! Это понятно?
Гвардеец, до этого с легким непониманием слушавший слова Ришелье, посмотрел на меня с огромной неприязнью, но вытянулся перед кардиналом и отчеканил:
— Все понятно, Ваше Высокопреосвященство! Будет исполнено, Ваше Высокопреосвященство!
Прочие гвардейцы мигом спрятали кости и так же всем своим видом начали демонстрировать готовность сию секунду умереть во славу Франции.
Умею же я наживать себе врагов. Эти люди меня уже не забудут, и при случае припомнят свое унижение.
В зал вошел тот самый лейтенант, который встречал у входа в Лувр кортеж королевы-матери. Быстрым шагом он подошел к Ришелье и негромко доложил:
— Все в порядке. Ее люди обезврежены и схвачены, только один пропал. Отошел, говорят, по нужде, и исчез.