Я боялся - пока был живой
Шрифт:
Арнольдик слабо застонал, зашевелился, невнятно ответил:
– Я, кажется, жив. Ой! Только я ничего не вижу и у меня горят щеки, наверное, мне выжгло глаза и обожгло лицо...
– Милый, как же ты можешь что-то видеть, и как может не гореть у тебя лицо, если ты этим лицом лежишь прямо в тарелке супа! Вставай, дорогой, вставай. Вот так, вот так... Вот умница, вот молодец. Давай я тебе помогу...
С помощью верной Нинель Арнольдик с трудом поднялся на ноги, а его супруга принялась заботливо вытирать ему лицо мокрым
Арнольдик отобрал у нее полотенце и сам продолжил уборку своего лица, испачканного супом. Сквозь полотенце он поинтересовался:
– А где все эти... Ну, остальные?
Нинель осмотрелась и почему-то шепотом ответила Арнольдику:
– Ты знаешь, дорогой, они все не шевелятся. Совсем не шевелятся. Их, наверное, всех поубивало...
Арнольдик на это сообщение прореагировал на удивление спокойно и даже несколько безразлично.
– Так им и надо. Давай побыстрее удирать отсюда, пока они, чего доброго, не ожили, что было бы весьма печально и совсем некстати.
– Арнольдик! Милый! Что ты такое говоришь!
– ужаснулась Нинель.
– Это же чудовищно!
Арнольдик поморщился:
– Ужасно не то, что я говорю, а то, как и в какие времена мы живем... Ой! Ногу больно!
Он попробовал наступить на ногу и сморщился, как видно, ногу он повредил при падении. Нинель засуетилась возле него.
– Сейчас, милый, сейчас. Давай, родной, обопрись на меня. Вот так вот...
Они направились к выходу, заботливо поддерживая друг друга.
На полу, прямо перед ними, зашевелилась скатерть, заставив Нинель испуганно отскочить, увлекая за собой Арнольдика. Из-под скатерти, на четвереньках, выполз Вовик.
– Ой!
– стонал он.
– Голова моя, головушка! Что же это такое было-то, а?! Эй! Дед! Это опять ты меня по чайнику долбанул? Ой, мать твою! А с комнатой что случилось?! Ух тыыыы!
– Я же говорил тебе, чтобы ты не курил, - усмехнулся Арнольдик. Предупреждал же я тебя, что курить - вредно.
– А это что, сигарета так шпандарахнула?!
– испуганно спросил плохо соображающий от контузии Вовик.
– Это кто же меня так заминировал? Ой, чтоб тебя! Филин! А где они? Где Шмыгло, где Филин? Эй! Есть кто живой, отзовитесь!
Вовик с трудом встал на трясущиеся ноги, ошалело осмотрел комнату, фыркая, и мотая головой, как собака, отряхивающаяся после дождя. Он никак не мог прийти в себя до конца. Достал из кармана сигареты, с ненавистью посмотрел на них и с опаской выбросил за оставшееся без стекол окно.
Из-под обломков выбрался Шмыгло. Он сидел на полу, тупо уставившись на разгром в комнате.
– Ох, ни хрена себе! Это чего тут случилось? Землетрясение, да?
– Какое тебе в Москве землетрясение!
– сердито огрызнулся Вовик. Сигарета это все...
– Да брось ты!
– Вот тебе и брось. Не послушал я деда, а он ведь говорил, чтобы я не курил...
– Да брось ты, Вовик! Понты это. Какая сигарета? Ты сам подумай: сколько надо было в сигарету взрывчатки напихать, чтобы такой кавардак устроить, так квартиру разворотить! Да и тебе в таком случае башку бы оторвало моментом. Это, наверное, дед гранату бросил. Он же воевал, припрятал где-то гранату, да и рванул нас. Ты же старые кина смотрел, они же чумовые, под танки с гранатами кидались...
Вовик недоуменно посмотрел на него, ничего не сказал и пошел на кухню. Заглянув туда он сразу же присвистнул.
– Да это же дед газ рванул! А я-то думаю, чем это так противно пахнет! Я думал, что это суп его подгорелый, а это он нас потравить хотел. Да ты, старый, похоже, совсем с катушек слетел. Ты же мог нас всех на небеса вознести... Слушай, Шмыгло, а где этот, ну который с нами был? Господи, что же такое с тыквой делается?! Совсем память отшибло! Так и дураком станешь...
– Филина, что ли, ищешь?
– спросил Шмыгло.
– Он в той комнате был, я не видел, куда он подевался. Сейчас схожу, посмотрю.
Пошатываясь он прошел в другую комнату, перевернул там обломки мебели, посмотрел под кроватью, даже за коврик на стене зачем-то заглянул, отогнув краешек.
– Слышь, Вовик, а нет его, как и вовсе не было. Смотри-ка! Туфель его валяется.
– Ты почем знаешь, что это его туфель? Может быть, деда.
– Точно Филина, мы с ним вместе корочки покупали, Филина обутка. Ты что же, дед, на атомы, что ли, моего дружка распылил?! Вовик! Он же без осадка в осадок выпал!
– Ты что же это наделал, пень старый!
– подступился Вовик к Арнольдику.
– Ты же человека, можно сказать, под ноль ликвидировал!
Арнольдик безразлично пожал плечами.
– Ты меня не пугай. Я вас больше не боюсь. Когда я был живой, я боялся, а теперь я считай что умер. Мертвому кого бояться? Теперь вы меня бойтесь.
– Где это ты, дед, видел, чтобы братва таких, как ты, боялась? широко ухмыльнулся Вовик.
– А где это видано, чтобы фронтовик, кавалер ордена "Славы", просто порядочный человек, шпаны из подворотни боялся?
Арнольдик демонстративно повернулся спиной к опешившим от такой наглости бандитам, и попросил растерянную Нинель:
– Дорогая, будь так добра, дай мне, пожалуйста, пиджак от выходного костюма. Этот я испачкал в супе.
Нинель нерешительно пошла к шкафу, удивленно оглядываясь на мужа.
– А ты, дорогой, уверен, что тебе нужен именно пиджак от выходного костюма?
– Ну, почему обязательно пиджак от выходного костюма?
– весело подмигнул ей Арнольдик.
– Я согласен, например, на клубный пиджак, или могу надеть пиджак для верховых прогулок. Как скажешь, дорогая.
Заметив, что Нинель никак не может понять, что он от нее хочет, Арнольдик поспешил ей на помощь.