Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске
Шрифт:
– Лечу в Сан-Диего, к лучшему другу, – ответил я. – Неделю там побуду, помогу там, да и жена его отдохнет, в отпуск съездит.
– Отдохнет? – удивился он. – От чего?
– У них трое детей, – объяснил я. – А Джастин в инвалидной коляске.
– В ручной?
– Нет, с электроприводом. У него отнялись и руки, и ноги.
– И на вас будут друг и трое детей, пока не вернется жена?
– Да.
Он вроде заинтересовался, и я рассказал ему все о болезни Джастина. Эд часто спрашивал о нем, и он в курсе всего, что с нами происходит.
Он
Гриль пышет ароматом ребрышек и тушеной свинины. Иду проверить мясо. Чуть вдалеке – паренек в инвалидной коляске. Уже больше года прошло с тех пор, как Джастин спросил про Испанию. Так-то мы не забывали, думали, как все устроить, только вот время не выпадало. А может, дело и не во времени, а нужен просто верный настрой.
Я смотрю на юношу в каталке и думаю о друге. Как часто Джастин просто брал и делал то, о чем многие и думать бы не стали? Не поймите превратно – он не безрассуден. Он строит планы. Но он не из тех, кто думает о том, как все устроить. Он всегда начинает с того, зачем. Если причина весома, все устроится само.
Сейчас Джастин в девяти тысячах километров отсюда, по ту сторону Атлантики, в средневековом городке на северо-западе Тосканы. Они с Кирстин захотели показать детям прекрасную культуру, с которой познакомились много лет тому назад, в свой медовый месяц. И пока я на этом пикнике, Джастин с семьей – в итальянской Лукке. Ради этого они целый год планировали, распродавали вещи, брали лишние смены и сдавали в аренду дом. Но у них были причины для такой жертвы.
Иду туда, где дочка качает брата на качелях. Эд стоит рядом и болтает с Беккой, моей коллегой и подругой. Жду, пока они договорят, и, раз уж так совпало…
– Эд, можно вопрос?
– Конечно, – он оглядывает площадку. – Да?
– Летом мне нужно шесть недель отпуска, – беспечно говорю я.
Эд оборачивается.
– Все сразу?
– Да!
Он сощуривает взгляд.
– Это сложно. А какие планы?
Начинаю рассказывать Эду о Камино-де-Сантьяго и о желании Джастина испытать себя дорогой паломников.
Я слышу звук собственного голоса и вдруг осознаю, что слова обретают силу. Идея оживает на глазах, обретает шанс воплотиться, – раньше мы о таком и подумать не могли.
Эд внимательно слушает, сперва беспокойно и с опаской, потом с волнением и радостью, и кивает, обдумывая ответ. Я наконец умолкаю. Он смотрит мне в глаза, наставляет мне палец в грудь и говорит:
– Я кровь из носу дам вам отпуск – но с одним условием.
– С каким?
– Обещайте запечатлеть это путешествие в фильме.
В смятении и легком шоке отвечаю:
– Хорошо… А зачем?
– Потому что, – решительно заявляет Эд, – не оставить о таком память может лишь эгоист, которому на всех наплевать! В этом такая надежда! Делитесь ей! Мир должен знать, что надежда есть!
Такого я не ожидал. Я думал лишь о том, что будет значить эта поездка для нас с Джастином, и мне никогда не приходило в голову, будто до нее есть дело кому-то еще. Но взгляд Эда говорит о многом.
И где нам теперь брать киногруппу?
Эд идет к детям, а я отхожу к столам для пикника, сажусь рядом с Донной и беру на руки Оливию.
– Мне дают отпуск на Испанию, – говорю я.
Она потрясена:
– Что?
– Я просто попросил Эда дать мне шесть недель отпуска на лето. И он согласился. Только с условием, что мы сделаем фильм.
– Это безумие, но это здорово! – восклицает Донна. – А зачем ему фильм?
– Он сказал, не снять фильм могут лишь бессердечные эгоисты. Сказал, в этом надежда, и надо делиться. – С легкой усмешкой добавляю: – Он разволновался.
– Ну, вы долго ждали, – говорит она, забирая Оливию. – Звони Джастину.
Джастину и Кирстин мы звоним вместе – наутро, по скайпу.
– Привет, парочка, – начинает Донна. – Как дела?
– Вы бы видели Джастина на мощеных дорогах! – смеется Кирстин.
Джастин качает головой и улыбается:
– Никакого почтения к моей коляске. Меня трясет, точно игральный кубик, только вместо стакана – металл, резина, электроника и пластик. Почти два центнера.
– А что местные? – спрашиваю я. – Привыкли к парню в электрокаталке?
– Ну, хоть пальцами не тычут, – усмехается Кирстин. – И не болтают про психа-инвалида.
– Побольше позитива, – говорю я. – Вы рвете им шаблоны. Ну круто же!
– Ага, – весело отвечает Джастин. – От радости аж до печенок прошибает. Ну ладно, о чем столь важном мы поговорим?
Донна нежно касается моей руки. Быстро переглядываюсь с женой – и снова смотрю на Джастина.
– Ну… – говорю я, пытаясь скрыть улыбку. – Как вернетесь, готовимся к Испании!
– Ты о чем?
Он явно опешил. Не знаю, чего он ожидал. Но не этого.
Я передаю ему нашу с Эдом беседу, и мне кажется, даже по скайп-каналу чувствую, как у него бьется пульс. Когда я почти готов умолкнуть, он улыбается так, словно его осчастливили на полжизни.
– У него только одно условие, – добавляю я.
– Какое?
– У тебя киношники знакомые есть?
5. Готовы как никогда
Мы снова в Штатах, и слова Патрика не выходят у меня из головы.
У тебя киношники знакомые есть?
Забавно – но, думаю, да. Еще в колледже я знал парня по имени Терри Пэриш. Он сейчас – совладелец видеоагентства emota, Inc. в Сан-Диего. Так-то «документалка» – не их конек, но, думаю, за спрос денег не берут. Вот я и позвонил Терри – привет, как дела, – быстро обрисовал ему нашу с Патриком идею, и он, как и Эд, попал на крючок.