Покуда над стихами плачут,Пока в газетах их порочат,Пока их в дальний ящик прячут,Покуда в лагеря их прочат, —До той поры не оскудело,Не отзвенело наше дело.Оно, как Польша, не засинело,Хоть выдержало три раздела.Для тех, кто до сравнений лаком,Я точности не знаю большей,Чем русский стих сравнить с поляком,Поэзию родную — с Польшей.Еще вчера она бежала,Заламывая
руки в страхе,Еще вчера она лежалаПочти что на десятой плахе.И вот она романы крутитИ наглым хохотом хохочет.А то, что было,То, что будет, —Про это знать она не хочет.
«Все правила — неправильны…»
Все правила — неправильны,законы — незаконны,пока в стихи не вправленыи в ямбы — не закованы.Период станет эрой,столетие — веком будет,когда его поэмойпрославят и рассудят.Пока на лист не ляжет«Добро!» поэта,пока поэт не скажет,что он — за это,до этих пор — не кончен спор.
Читательские оценки
Прощая неграмотность и нахрап,читатель на трусость, как на крапна картах в разгар преферанса,указывать нам старался.Он только трусости не прощали это на книгах возмещал:кто мирностью козыряли,прочно на полках застряли.Забыв, как сам он спины гнул,читатель нас за язык тянул,законопослушными брезгали аплодировал резким.Хотя раздражала многих из насчитательская погонялка,хотя от нажима рассерженных масссебя становилось жалко,—но этот повышенный интерессработал на литературный процесс.
«Начинается длинная, как мировая война…»
Начинается длинная, как мировая война,начинается гордая, как лебединая стая,начинается темная, словно кхмерские письмена,как письмо от родителей, ясная и простаядеятельность.В школе это не учат,в книгах об этом не пишут,этим только мучат,этим только дышат:стихами.Гул, возникший в двенадцать и даже в одиннадцать лет,не стихает, не смолкает, не умолкает.Ты — актер. На тебя взят бессрочный билет.Публика целую жизнь не отпускаетсо сцены.Ты — строитель. Ты выстроишь — люди живути клянут, обнаружив твои недоделки.Ты — шарманщик. Из окон тебя позовут,и крути и крутись, словно рыжая белкав колесе.Из профессии этой, как с должности председателя КГБ,много десятилетий не уходили живыми.Ты — труба. И судьба исполняет свое на тебе.На важнейших событиях ты ставишь фамилию, имя,а потом тебя забывают.
«Народ за спиной художника…»
Народ за спиной художникаИ за спиной Ботвинника,Громящего осторожненькоТалантливого противника.Народ, за спиной мастераНетерпеливо дышащий,Но каждое слово внимательноСлушающий и слышащий,Побудь с моими стихами,Постой хоть час со мною,Дай мне твое дыханьеПочувствовать за спиною.
Обои
Я в этот сельский дом заеду,как уж не раз случалось мне,и прошлогоднюю газетунайду — боем — на стене.Как новость преобразовалась!Когда-то юная былаи жизнью интересовалась,а ныне на стену пошла.Приклеена или прибита,как ни устроили ее,она пошла на службу бытабез перехода в бытие.Ее захваты и поджоги,случившиеся год назад,уже не вызывают шоки,смешат скорее, чем страшат.Совсем недавно было это:горит поджог, вопит захват.Захлебываясь, газетыоб этом правду говорят.Но уши мира — привыкают,и очи мира — устают,и вот уже не развлекаютбылые правды их уют,и вот уже к стене тесовойили какой другой любойприклеен мир, когда-то новый,а ныне годный на обо.
«Какие споры в эту зиму шли…»
Какие споры в эту зиму шливо всех углах и закутах земли!Что говорили, выпив на троихи поправляя походя треух,за столиками дорогих пивныхи попросту — за стойками пихнув!Собрания гудели, как моторлетательногосверх аппарата,и мысли выходили на простордля стычки, сшибки, а не для парада.На старенькой оси скрипя, сопя,земля обдумывала самое себя.
«Нужно ли выполнять приказы…»
Нужно ли выполнять приказы, шумные, как проказы, но смертельные, как проказа?Нужно ли подчиняться закону, нависающему, как балконы, но с мясным ароматом бекона?Нужно ли проводить решенья, не дающие разрешенья даже на легкое возражение?Старый лозунг — «Надо так надо!» нужно ли приветствовать, надо? А может, не нужно и не надо?Современники, товарищи, братцы, хочется сперва разобраться, а после с новой силой браться.
«Пришла пора, брады уставя…»
Пришла пора, брады уставя,о новом рассудить уставе,а если ныне кто без брад,того я также слушать рад.Старинное названое «Дума»и слово новое «Совет»,где всяк, кто не дурак, не дура,обязан подавать совет.Восстановим значение слов,в стране Советов — власть советов,обдуманно начав для этогодискриминацию ослов.
«Интеллигенты получали столько же…»
Интеллигенты получали столько жеи даже меньше хлеба и рублейи вовсе не стояли у рулей.За макинтош их звали макинтошники,очкариками звали — за очки.Да, звали. И не только дурачки.А макинтош был старый и холодный,и макинтошник — бедный и голодный,гриппозный, неухоженный чудак.Тот верный друг естественных и точныхи ел не больше, чем простой станочник,и много менее, конечно, пил.Интеллигент! В сем слове колокольцыопять звенят! Какие бубенцы!И снова нам и хочется и колетсяинтеллигентство, как деды и отцы.