Я люблю тебя, Калькутта!
Шрифт:
В уютной вилле с открытой галереей нас встретил директор, молодой парень. Он очень удивился, узнав, что мы из СССР, — по его словам, русские здесь ни разу не бывали. А жаль. Здесь много чудесных вещей, сотворенных золотыми руками народных мастеров, — пата, калигхатские лубки, резьба по дереву, статуи для пуджи, спасенные от гибели в водах Хугли, статуэтки из терракоты — старые и современные, ткани, маски, рукописи и бог знает что еще! Выставлена, конечно, только малая часть коллекции. В залах душно, темно, несколько маломощных фенов лишь чуть-чуть колышут воздух. Директор, польщенный нашим искренним восторгом, повел нас в запасники. Лучше бы он этого не делал! Мы увидели полки и шкафы, забитые до отказа ценнейшими экспонатами, гибнущими от влаги, плесени, духоты, термитов… Но мы постеснялись сказать милому молодому человеку, влюбленному в искусство, что картина эта нам знакома…
Государственная археологическая галерея Западной Бенгалии. Открыта в 1962 году в сердце старого города, на Читтаранджан-авеню, для хранения и обработки находок, сделанных археологической службой при правительстве штата. Ей был выделен этаж в современном здании, потом по мере расширения — еще три или четыре этажа.
Я побывал там дважды. Впечатление удручающее: это не музей, а что-то вроде склада, «археологической каптерки», где в страшном беспорядке, без классификации свалены уникальные находки, число которых с каждым годом все растет — невообразимо богата раритетами прошлого индийская земля! Помню, как, бродя по галерее, опоясывающей здание, я споткнулся о каменный выщербленный блок, валявшийся на бетонном полу. Это оказалась лежавшая «лицом» вниз композиция не то V, не то VII века, за которую директор любого музея отдал бы год жизни. Бoльшую часть времени меня даже никто не сопровождал, и я бродил по залам один, ужасаясь увиденному. Тяжело музею Гурусадая, но им все-таки заведует специалист, энтузиаст, влюбленный в дело, болеющий за него. Здесь — чиновники, которым на все наплевать.
Индийский институт искусства в промышленности и музей ремесел при нем. Основан в 1947 году промышленными концернами Западной Бенгалии, заинтересованными в привлечении талантливых художников в отечественный промышленный дизайн. Специально для них закуплено великое множество предметов народного ремесла — образцов дизайна, разработанного народными мастерами: орнаментированная посуда, женские украшения, старинное оружие, домашняя утварь, вплоть до забавных щипцов для орехов, невинно-эротических, изображающих супружескую пару. Здесь проводятся постоянно симпозиумы, конференции, семинары, в том числе — международные по проблемам дизайна, издается ежеквартальный журнал на английском языке «Искусство в промышленности».
Возможно, что в недрах огромного города существуют и другие, не известные мне музеи, в том числе и частные коллекции, но ars longa, vita brevis.
11 сентября. Митинг по поводу второй годовщины военного переворота в Чили. Индийцы очень болезненно отнеслись к пиночетовскому путчу, особенно к роли армии, искони считавшейся нейтральной, в политику не вмешивающейся, и без конца проецируют трагические события на Индию. Когда читаешь подряд эти статьи, создается впечатление, что авторы всячески успокаивают сами себя, повторяя, как заклинание: «У нас это невозможно!». Так, один генерал в отставке пишет, что организовать переворот в Индии практически нельзя, так как в армии, ВМС и ВВС 12 командующих, каждый из которых осуществляет независимый контроль над своим районом. И поэтому даже если один захочет свергнуть правительство, он не сможет втянуть в авантюру других. Генерал изучил прошлое страны и пишет, что не нашел в истории Индии ни одного примера, когда бы военачальник сверг правителя. «В Индии, — заключает он, — армия хранит верность стране, а не той или иной политической силе». Он подсчитал также, что со времен второй мировой войны произошли перевороты в 55 странах, но, за исключением Бразилии и Индонезии, это были маленькие страны, имевшие один центр власти. Из 55 стран 19 находились в Латинской Америке, и в них господствовала испанская культура, 16 — исламские страны.
Так или иначе, но по стране прошли митинги. Я был приглашен на один из них, организованный Всеиндийской федерацией студентов в небольшом колледже Набаграм Хиралал Пол, входящем в систему Калькуттского университета; преподают там искусство, юстицию и коммерцию, студентов — около 800. Расположен он довольно далеко, за Хоурой, ехать туда почти час. Митинг был обычный — с пением песен и пылкими речами, была принята антифашистская резолюция. Потом ректор провел меня по аудиториям, сверху донизу исписанным лозунгами и таинственными цифрами, показал библиотеку и намекнул, что книг маловато и пополнение было бы воспринято с благодарностью.
13 сентября. Ровно месяц назад в Калькутту с помпой прибыл «автор века» — Эрих фон Деникен, знаменитый своими поисками следов посещения Земли инопланетянами, нашумевшими книгами «Колесницы богов» и другими, а также фильмом «Воспоминания о будущем». В большом зале Индийского музея, лопавшемся от набившихся посетителей (я тоже втиснулся туда), он прочел лекцию с хорошими слайдами, будоражащую воображение. В заключение он сообщил, что отправляется на север Индии, где, по его сведениям, сохранились следы инопланетян.
На днях он вернулся и на большой конференции заявил, что их следы он обнаружил в Кашмире, в частности два древних храма, напоминающих формами межпланетные ракеты. Выждав несколько дней и дав ему выговориться, индийская пресса выкинула, как выразился бы Швейк, поистине «искариотский номер». Были опубликованы документы и рисунки, неопровержимо доказавшие, что оба храма построены в XVIII веке. «Великий» писатель растерянно заявил, что остается при своем мнении, и в тот же день «смылся» в свою добрую, доверчивую Европу…
27 сентября. В этом году исполняется 25 лет еще одной любопытной достопримечательности Калькутты — Павловскому институту. Празднование «серебряного юбилея» продолжается несколько месяцев, еще с апреля. Сегодня — заключительная церемония, «День Павлова».
Павловский институт был создан в 1950 году как медицинский центр лечения психических болезней на основе учения Павлова. В 1952 году он был зарегистрирован и как научное общество. В уставе сказано: целью общества являются развитие и распространение учения Павлова не только в психиатрии, но и в психологии — индивидуальной и социальной, в меру своих, пока довольно ограниченных ресурсов.
У них есть своя клиника в старом городе, в большом, бесформенном доходном доме времен Империи… Внутри бедно, но опрятно. Как сказал сопровождавший меня сотрудник клиники м-р Мукерджи, «мы гордимся тем, что являемся пионерами в исследованиях 222 и применении гипноза на практике в Индии». В истории клиники зафиксировано немало случаев успешного применения гипноза при лечении таких психоневротических и психосоматических болезней, как астма, гипертония, язва, а также различных психозов. Существует и специальное «социальное отделение», занимающееся организацией лекций и семинаров, показом учебных фильмов студентам-медикам и врачам. Тема — различные аспекты учения Павлова, в частности рефлексы и гипноз. Вот названия некоторых семинаров: «Изображение эмоций на сцене», «Общественная гармония и интеграция общества», «Отчуждение и его изображение в искусстве, литературе и драме», «Телепатия», «Корни насилия», «Сон, сновидения и гипноз», «Средства массовой информации и массовая истерия» и т. д. Институт издает журнал на бенгали «Манаб Мон» (есть английский вариант). Еще у общества есть театр, где ставятся собственные пьесы, трактующие проблемы социальной психологии в свете павловского учения.
В течение апреля — сентября прошло немало семинаров и конференций, я побывал на одной с выразительным названием: «Тема умственного расстройства в бенгальской литературе».
Церемония закрытия юбилея была очень трогательной: речи, цветы, аплодисменты, огромные гирлянды на бюсте Павлова. А в заключение была показана одна из пьес, которыми славится общество. Она называлась «Жизнь одной женщины» и была посвящена проблемам несчастливых браков и, как следствия их, женских неврозов. Суть ее заключалась в том, что поэт Сукдев недоволен холодностью своей жены Нитриты, зато в нее пылко влюблены ее босс (она работает в каком-то офисе) и художник Камалеш. Нитриту лечит от неврозов доктор Шоме и все перипетии записывает в дневник. Потом он неожиданно кончает жизнь самоубийством, а дневник его попадает в руки драматургу Адитье, который передает его психологу Баниканте. Вместе они пытаются решить загадку характера Нитриты, исходя из учений Павлова и Фрейда. По ходу пьесы оба великих ученых сами появляются на сцене и объясняют происходящее. Фрейд считает несчастливый брак и невроз следствием врожденной женской униженности по отношению к мужскому началу и бессознательной любви-ревности к отцу («комплекс Электры»). Павлов же доказывает, что вся беда — в социальной униженности женщины в современном обществе, где верховодят мужчины и царит «мужской шовинизм». Как всякое учебное пособие, пьеса явно прямолинейна и ей далеко до Тагора, но я позавидовал жару, с которым ее играли, и вниманию, с которым ее слушали. Видимо, она все-таки дает пищу для раздумий о своей пропащей жизни замученному жителю супергорода.