Я поверю в его слёзы

Вольская Марина

Помрачнев, я попробовала глянуть на брата, но у меня ничего не вышло. Вздохнув, я с печалью подумала, что впервые за четыре года обучения прогуливаю пары.

Интересно, а родители заглядывали ко мне в комнату?..

Внутри все похолодело.

Видимо, да, раз никто не удосужился меня разбудить. Почему не прозвенел будильник?..

– Твой будильник я выключил, - тихо проговорил Игнат, не меняя положения, и тем самым отвечая на мой мысленный

вопрос.
– Мама заходила около семи. Минут пять простояла на пороге. Потом пришел папа. С минуту смотрел на нас и после увел маму. Так что, теперь они про нас знают.

Я ничего не ответила на его слова. Не знала, что ответить. Да и не могла. Я была в прострации. Случилось то, чего я боялась долгие пять лет.

Воображение тут же нарисовало обоих родителей, что смотрели на меня с презрением и отвращением.

Меня как будто заморозило.

– Ненавижу, - едва слышно прошептала я, сворачиваясь клубочком прямо в его объятиях.

– Я знаю, Ника, - тоже прошептал Игнат. И стал легонько поглаживать меня по волосам.
– Но ты ненавидишь меня не как брата, а как мужчину, что сильно обидел тебя. Так что у меня еще есть шанс.

Я и хотела спросить, о каком шансе идет речь, но желание остаться без него было сильнее.

– Пошел вон из моей комнаты, - тихо, но отчетливо проговорила я, стараясь не обращать внимания на ту пустоту, что образовалась внутри.

– Хорошо, - просто ответил брат, и, отстранившись, быстро скрылся за дверью.

А я уставилась в одну точку, даже и не думая вставать. Теперь было все равно на всё. Не хотелось ровным счетом ничего. Моя жизнь этим утром закончилась окончательно.

***

Сколько прошло времени прежде, чем дверь в мою комнату открылась, я не знаю. Это не произвело на меня должного впечатления. Меня даже не посетило удивление от того, что Игнатий все еще не на работе.

– Вероника, - парень присел на корточки прямо возле меня. В нос тут же ударил запах кофе, что он принес.
– Выпей.

Но я даже не пошевелилась. Я не хотела ни кофе, ни чего-либо еще. Я не хотела жить.

Игнат поставил чашку на прикроватную тумбочку, и осторожно дотронулся до моего плеча.

– Ника, ты меня слышишь?

Ответа вновь не последовало. И он, поднявшись, резко обхватил меня за плечи и привел в вертикальное положение. Еще и встряхнул для пущего эффекта, которого все равно не последовало.

– Ника, посмотри на меня.

А я смотрела куда-то сквозь него.

Игнат выругался. А после подхватил меня на руки и куда-то понес. Я не сопротивлялась.

Вскоре мы очутились в ванной комнате. Он включил воду, и присел на бортик, устраивая меня у себя на коленях.

– Ника, - вновь позвал он, прикоснувшись к моей щеке. Я хотела поморщиться от этого прикосновения, но не смогла. Не смогла заставить себя сделать даже такое крохотное движение.
– Вероника.

Так и не дождавшись ответа, он вздохнул, и осторожно опустил меня в ванную, в которой уже почти набралась теплая вода.

– Я сейчас вернусь, - короткое прикосновение к волосам, и он ушел. А я...

Я погрузилась в воду с головой, даже не предпринимая попытки задержать дыхания. Позволяя воде заполнять мои легкие, которые тут же стало невыносимо жечь. Заставляя себя не поддаваться инстинкту самосохранения, не позволяя действовать рефлексам. В глазах потемнело, в ушах - тишина. Еще чуть-чуть...

– Ника!
– сильные руки вытащили меня из воды, и я тут же оказалась на холодной плитке, уложенная на колени, головой и туловищем вниз.

Не в силах сопротивляться ноге, давившей на ребра, и руке, жмущей на спину, я тут же закашлялась, освобождая свои легкие от воды, и постепенно приходя в себя.

Я все еще кашляла, прижимая ладони к груди, где пылали легкие, когда Игнат принялся растирать мою похолодевшую кожу. В этот момент я искренне пожалела, что мой брат умеет оказывать первую помощь...

Еще пару минут, и он уже укутывает меня в полотенце и... прижимает к себе.

– Зачем?
– раздался тихий вопрос.
– Зачем, Ника?

Но я не собиралась отвечать. Да и вряд ли смогла бы. Горло, как и легкие, сильно жгло.

– Если тебе плевать на меня, то подумай хотя бы о родителях. Они не переживут, если с тобой что-то случится. И меня не простят, если это произойдет. Да я и сам себе этого не прощу, - под конец его голос понизился до шепота.

Я хотела ему ответить, что теперь родителям я буду не нужна. Что я и раньше, на протяжении пяти лет, была для них чужая, а теперь, после того, как они узнали про нас... Они вообще забудут, что у них есть дочь. Да и я... Я не смогу находиться рядом с ними и видеть в их глазах призрение и отвращение, обращенное ко мне.

Что же касается Игната... Что ж, если бы мой умысел удался, он бы лишился своей любимой подстилки. И всего-то.

Но ничего этого я сказать не могла. Потому что, стоило только попробовать что-то сказать, как я вновь закашлялась. И уже не была рада своему поступку. Ведь он все равно не удался.

– Хорошо, Ника, - вдруг серьезным и отчетливым голосом произнес Игнат.
– Пусть будет по-твоему. Ненавидь меня. Осуждай. Избегай. Пусть родители меня осудят. Пусть отвернутся от меня, закроют глаза на то, что я их сын. Я это заслужил. Я это переживу. Только, пожалуйста, больше так не делай. Потому что жить без тебя я не смогу.