Я поверю в его слёзы

Вольская Марина

Только... Это ведь происходило на протяжении этих самых пяти лет. Все мои депрессии были из-за него...

А от того я вновь помрачнела.

Откуда он про это знает?..

– Или...

– Хорошо, - перебила я его.
– Пошли гулять, - пока он не придумал что-то еще.

– Тогда собирайся, - просто ответил Игнат, и, поднявшись, удалился. А я... А я, вздохнув, все же села и глянула в окно. Пасмурно.

Наконец-то. А то, как для апреля, на улице в последние несколько недель неприлично жарко.

И принялась собираться.

На кровати обнаружился тот самый сарафан... Который остался на кухне. И который, видимо, принес сюда Игнат. Его я, естественно, даже и не подумала одевать.

Заглянув в шкаф, взяла комплект белья, темно-синий сарафан длиной до коленок, и отправилась с этим в ванную комнату, где тут же закрылась на замок.

Залезая в душ, я невольно усмехнулась, вспомнив о том, что еще совсем недавно пыталась тут утопиться. Что ж, больше у меня таких планов не было.

– Вероника?
– послышался голос из-за двери, и легкий стук.

– Попытки самоубийства отложу на потом, - громко фыркнула я, и включила воду, делая её прохладной, чтобы хоть немного прийти в себя.

Игнат ничего не ответил, и я спокойно помылась, не торопясь, но, в то же время, впервые не пытаясь отмыть с себя последствия секса. Вероятно, потому что мне уже было все равно.

И вскоре, уже одетая, вышла из ванной. И тут же натолкнулась на взгляд Игната, который почему-то сидел на полу напротив двери с каким-то усталым выражением лица. Хотя, быть может, усталость мне лишь показалась, потому что в следующую секунду брат выглядел собранным, серьезным и внимательным.

Он ничего мне не сказал, а я не стала спрашивать. Просто обогнула его и вернулась в свою комнату. Где тут же подошла к зеркалу, взяла с тумбочки расческу, и принялась приводить свои волосы в порядок.

Когда же с волосами было покончено, я пошла на поиски своего брата. И, как оказалось, он тоже решил принять душ. А потому, немного подумав, я пришла к выводу, что нужно что-нибудь съесть, и отправилась на кухню.

Бутылка коньяка, так же, как и стакан, бесследно пропали. Зато вместо этого на столе стояла открытая банка сгущенки. А рядом еще и тарелка с почищенным и нарезанным яблоком. И еще одна с нарезанным батоном.

И, глядя на это, я поняла, что пропала. Потому что Игнат откуда-то знал абсолютно все мои слабости, все мои желания и предпочтения. И от этого становилось страшно... Потому что он играл с моим настроением так, как ему это было угодно. Захотел - привел в чувство. Захотел - вернул аппетит. Захотел - уговорил на прогулку.

Как ему это удается?.. И почему раньше такого не было?

"Может, потому что ты раньше не была такой сломленной?" - пронеслось в голове. Или потому что мы не общались целых два года.

"За

которые он совсем ничего о тебе не забыл", - мелькнула еще одна противная мысль.

Почувствовав, что во мне вновь просыпаются эмоции, я вздохнула и взяла кусочек яблока, который тут же и отправила в рот.

Захотел - вернул к жизни.

"Он меня знает лучше, чем кто-либо другой. Ведь он мой брат. И мы вместе выросли, и он обо мне всегда заботился".

Но действительно ли это все только от того, что он мой брат?..

Я присела на диван, пододвигая к себе батон и сгущенку. Игнат знал и то, что я люблю намазывать второе на первое. И даже ложку для этого оставил.

Он знал и то, что я в любом случае приду поесть, и подготовил именно то, что я и выбрала бы.

Когда брат пришел на кухню, я уже успела умять три своеобразных бутерброда, и теперь ограничивалась простым поеданием сгущенки.

– Приятного, - слегка улыбнулся он, включая чайник.

– Спасибо, - буркнула я, внимательно наблюдая за ним. Оделся в черные джинсы, синюю футболку. Под стать мне.

Он достал мою любимую чашку. Насыпал две ложки сахара. Насыпал черного чая.

Я постаралась незаметно вздохнуть. Вновь все так, как я люблю.

Игнат повернулся ко мне, облокотившись на столешницу, и сложил руки на груди, глядя на меня. Я же, под этим взглядом, отставила сгущенку и взяла еще один кусочек яблока.

Он вновь едва заметно улыбнулся, переступил с ноги на ногу и... едва заметно поморщился.

– Что у тебя с ногой?
– тут же спросила я, не оставив это без внимания. Игнат слегка вздернул брови, что в его случае означало "ты о чем?".
– Не претворяйся, что не понимаешь, о чем я.

– Понятия не имею, о чем ты, - невозмутимо пожал плечами Игнат и отвернулся, выключая закипевший чайник.

– Эй, - я даже встала от возмущения, подходя к нему.
– Не ври. Я знаю тебя вот уже двадцать один год. И за все это время ты никогда ни на что мне не жаловался и не показывал, что тебе плохо, у тебя что-то болит или ты просто устал. Ты всегда стремишься выглядеть сильным, независимым и всесильным. Можешь играть эту роль перед кем угодно. Но меня ты не обманешь, ясно? Что у тебя с ногой?

– Не обману?
– Игнат резко развернулся, в его голосе и в его глазах появилась злость, от которой я отшатнулась. Но он тут же схватил меня за локти, придвигая ближе к себе.
– Всю жизнь обманывал, Ника. В особенности в последние пять лет.

И, так же резко, как и вышел из себя, вновь стал спокойным и отпустил меня. Повернулся обратно к столу, залил кипятком чашку, и переставил её к сгущенке, не глядя на меня. Я же лишь с гулко бьющимся сердцем наблюдала за этим.