Я твоя тень
Шрифт:
— Без понятия, я не пробовал, — ты оторвал взгляд от телефона и впервые посмотрел на Росса.
Росс сделал удивлённое лицо и отошёл к барной стойке. Мне показалось, что вы с ним не очень ладите.
Вот так быстро я перескочил с уверенности в том, что с головой дела у меня плохи, на принятие наблюдаемых событий. И с чего я взял, что такого не может произойти? Пока ничего сверхъестественного не произошло: ты же просто сел за тот же столик. Ну и что? Остальное осталось прежним — ты со мной толком не разговаривал.
Нильс
— Смотрю, ты опять без инструмента, — я не сразу понял, что вопрос адресован мне, потому что смотрел Нильс куда угодно, но только не на меня.
— Фи, ну и ладно, — ответил ты за меня. — Скрипка — это так тупо.
Нильс закатил глаза, но ничего не сказал, и отправился к служебной двери. По дороге вниз со мной поравнялась Мона и сильно толкнула бедром. Я даже впечатался в стену. Я хотел спросить «за что?», но она уже умчалась вперёд.
— Осторожней, — услышал я из-за спины голос Росса. Наверно, он решил, что меня качает или я просто жутко неуклюжий.
Когда мы все оказались в репетиционной комнате, Нильс сказал:
— Кто знает, что сегодня за день?
Все наперебой начали предполагать, у кого мог быть день рождения, а Росс даже спросил, не сделал ли Нильс предложение Лайк. Нильс всё это равнодушно проигнорировал.
— Сегодня ровно три месяца группе. Ладно, раз это никому неинтересно, можно заняться делом.
— Да нет, — возмутилась Лайк, — можно и отметить. Давайте задержимся, посидим в баре, отметим? Ну, так, немножко, всё-таки дата маленькая, но важная. А ещё отпразднуем появление нового участника.
— Его уже приняли?! — Мона аж подпрыгнула от негодования, а потом изобразила, что её тошнит. Видимо, от меня.
Я посмотрел на тебя и увидел то, что придало мне уверенности, несмотря на явное негативное отношение Моны: ты посмотрел на неё с нескрываемым раздражением. И я понял, ты — на моей стороне.
Ты помнишь, чем мы занимались на моей первой полноценной репетиции группы?
Перерабатывали материал под мой тембр голоса. Так сказал Нильс, а мне же показалось, что просто дурачились. Хоть на меня и не особо обращали внимания, что довольно трудно, когда переделываешь песни под именно мой голос, но я всё равно чувствовал себя частью этой маленькой вселенной, спрятавшейся в подвале бара. И пусть не её центром, не Солнцем, а маленьким и скромным Плутоном, но мне было позволено вращаться вместе с другими планетами вокруг главной звезды — вокруг тебя. А большего мне и не было надо.
Как я понял, группа на самом деле называлась Братскими узами, что нисколечко не смущало ни Лайк, ни Мону. По мне, так это было немного странное
Мы всё веселились: я пытался подражать пению, точнее рычанию Нильса, чем жутко веселил Лайк, Росса и даже Мону; девчонки пробовали играть в четыре руки, Росс изображал пьяную рок-звезду, а ты просто смеялся и иногда поглядывал на телефон. Один лишь Нильс оставался каким-то невероятным чудом серьёзным в нашей хохочущей какофонии.
А потом оказалось, что ты и Нильс серьёзно поспорили о том, как именно мне петь. Ты хотел Курта Кобейна, а он — Кори Тейлора. Но в одном всё же вы сошлись: мне нужно было выдать больше энергии и эмоций.
— На первый раз сойдёт, — сказал Нильс после десятиминутного спора такого накала, что все остальные перестали веселиться и наблюдали за поединком. — Видимо, он нас стесняется, с голосом-то всё в порядке. — Видимо, он сказал это тебе, но я уже и так начал привыкать, что обо мне чуть ли не все говорят в третьем лице, несмотря на то, что я был совсем рядом. — Но если так будет продолжаться и дальше… Это пустая трата времени.
— Что ты хочешь от меня? Привыкнет когда-нибудь, — пожал плечами ты.
И вы с Нильсом продолжили спорить, только уже не о моём голосе, а обо мне в целом. Я услышал столько всяких фраз о себе, что мне тут же стало не по себе. Я оказался и пугливым, и зажатым, и недоступным, и чёрствым и даже асексуальным. Мне показалось, что я опять стою зале суда, где каждый из присутствующих считает своим долгом сказать обо мне нечто, от чего я буду медленно тонуть в пучине позора и унижения.
— Тебе нехорошо? — я очнулся от неприятных мыслей и увидел перед собой Лайк. — У тебя такое лицо…
— Какое? — мой голос прозвучал так жалко, что я даже испугался, а не на самом ли я деле такой, каким меня считает Нильс? И ты.
— Пошли наверх, выпьем чего-нибудь. Мона, ты с нами?
— Ага, щас! — Мона закатила глаза и красочно изобразила отвращение. Лайк поморщилась.
— Возьмите меня! — крикнул Росс. — У меня от их спора уже черепушка потрескалась.
Лайк схватила одной рукой Росса, а второй — меня, и мы вышли в коридор. На лестнице, правда, мне пришлось пойти отдельно, потому что было слишком тесно. Но как только я преодолел последнюю ступеньку, Лайк снова взяла меня под руку и довела до столика.