Ядовитые рыбы (Сионисты и масоны в Японии)

Климов Андрей

Легко догадаться, какую невероятную опасность не только для Китая, но и для России представлял „план фугу“. Японские фашисты недаром замыслили разместить дальневосточный Израиль в непосредственной близости от Биробиджана: в дальнейшем это помогло бы и им, и сионистам поднять вопль о необходимости „воссоединения“ еврейства, что стало бы дополнительным предлогом для нападения на СССР. Но главное, что на наших дальневосточных границах возник бы увесистый кулак, состоящий из Японии, Китая (который был бы уже переварен и японцами, и сионистами) и всемирного еврейского капитала, насчитывающего многие миллиарды долларов. Если вспомнить, что с Запада на нас в тот же самый период надвигался германский фашизм, то ясно, чем все это могло обернуться.

К счастью „План фугу“ не был осуществлен. Вероятно, тут сыграли свою роль противоречия между Японией и США, приведшие

к войне на Тихом океане, и другие причины, но в числе этих причин несомненно был и страх японских милитаристов перед собственным планом. Они ведь понимали, что рыбий яд действует не избирательно, а на всех едоков, и вскоре охладели даже к ограниченному приему еврейских беженцев. Например, 11 июня 1939 г. Инудзука Корэсигэ доносил из Шанхая: „Талантливые специалисты, работавшие на германских авиазаводах, либо ученые с мировым именем отбираются и похищаются Англией и США. Вдобавок в нашу страну въезжают, смешавшись с беженцами, опасные журналисты, несущие антияпонские идеи“. [25] Он предлагал обратиться к Германии и Италии с просьбой более не направлять евреев в Маньчжурию и Японию, за исключением группы специалистов по кожевенному производству, прибывающих для создания завода под Харбином.

25

Цит. по: Касэ Хидзаки. Указ. соч., с.242.

Вскоре японцы создали в Шанхае „зону проживания“, где сосредоточили еврейских беженцев без гражданства. Эту зону окружал забор из колючей проволоки, а содержавшиеся там 13 тыс. евреев позднее рассказывали о бесчеловечном обращении со стороны японских солдат и офицеров. Некоторые даже утверждали, что жертвами этого жестокого обращения стали несколько десятков человек.

Одновременно с этим в различных японских организациях, газетах, издательствах активно действовали сотрудники германского посольства в Токио, призывая японцев преследовать евреев. После войны несколько евреев ФРГ потребовали от своего правительства компенсации за то, что во время войны они были лишены немецкого гражданства и потеряли из-за этого имущество в Шанхае. В западногерманских судах в 1951 и 1953 гг. оживленно дискутировался вопрос о том, создала ли Япония „зону проживания“ в Шанхае независимо от Германии либо под ее давлением. Расследовалась деятельность германских официальных представителей того времени в Маньчжоу-го, Китае и прежде всего посольства в Токио.

В этом посольстве представителем гестапо в Восточной Азии был Роберт Майзингер. До приезда в Японию он руководил охотой на подпольщиков в Варшаве, за что получил прозвище „варшавского мясника“. Под началом Майзипгера работали Адольф Путкаммер и Ганс Нюманн, переведенные в Токио из концлагерей Бельзен и Освенцим. Однако суд не смог доказать, что именно эти трое заставили японскую сторону создать „концлагерь“ в Шанхае.

Германское посольство в Токио активно содействовало распространению антиеврейской литературы, проведению соответствующих выставок, которые организовывались и самими японцами. Так, в январе-феврале 1943 г. газета „Майнити“ устроила выставку „Международные тайные силы и франкмасонство“ в Токио, а в марте — такую же выставку в Осака. И „Майнити“ отнюдь не была исключением: аналогичная пропаганда в. широких масштабах велась Управлением информации и МИДом. Поэтому в умах японцев постепенно стало укореняться более критическое отношение к евреям, чем до тех пор.

Но в период войны было немало и таких японцев, которые осуждали преследование евреев. Например, профессор университета „Васэда“ Сакаэда писал, что рассуждения о сионизме напоминают „страх малых детей перед привидениями“ („Корон“, февраль 1940 г.); начальник полиции в циндаосском генконсульстве Такахаси в пространном докладе начальству заявлял, что точка зрения японцев на евреев ошибочна (6 янв. 1940 г.); генерал Хигути утверждал, что его собственные меры по оказанию помощи еврейским беженцам были подогреты горячим призывом молодого японца Вакамия — сотрудника МИД Маньчжоу-го.

Хотя „план фугу“ был отставлен японским правительством, оно продолжало в тех или иных формах заигрывать с сионистами. Например, Инудзука, переведенный в 1939 г. в Шанхай, встретился там с лидером маньчжурской тяжелой промышленности Аикава Еске и вместе с ним пытался получить у еврейской общины США кредит для Японии в 200 млн. иен. Переговоры велись через еврейскую общину Шанхая. Условия были таковы:

предоставить 18 тысячам шанхайских евреев и 12 тысячам беженцев восточную часть Шанхайской бухты для поселения; из 200 млн. йен кредита 12 млн. направить на помощь евреям, остальные 188 млн. — самой Японии. США должны были поставить нужный Японии металлолом, нефть, станки. Переговоры продолжались целых полгода, за это время доверенные люди Аикавы вели беседы с руководством главных еврейских организаций в Нью-Йорке, но в итоге операция „заложники — кредит“ окончилась неудачей [26] — вероятно, из-за готовящейся войны на Тихом океане.

26

См. там же, с. 242–243.

Роль троцкистов

Одним из мостов между японским милитаризмом и всемирным еврейством стал троцкизм, сионистско-масонские привязанности которого (не говоря уже о мелкобуржуазных, псевдореволюционных и т. д.) общеизвестны. В книге Майкла Сейерса и Альберта Кана „Тайная война против Советской России“, опубликованной в 1947 г. и на русском языке, рассказывается, как в 1935 г. Троцкий, давно изгнанный из СССР, прислал в Москву своему сподвижнику К. Радеку письмо, в котором говорилось о необходимости секретного соглашения с германским и японским правительствами. Троцкий писал, что диверсионные акты отныне должны совершаться под прямым „наблюдением немецкого и японского верховных командования“, и перечислял уступки, без коих троцкисты не могли надеяться придти к власти:

„…Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплуатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая… Неизбежно придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии — Украину“. [27]

Далее в письме намечался характер режима, который должен быть установлен в России после свержения советского правительства:

27

Цит. по: М. Сейерс, А. Кан. Тайная война против Советской России, М., 1947, с.339. 3 Там же.

„…Допущение германского и японского капитала к эксплуатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории. К ним потянутся в деревне те слои, которые не изжили капиталистической психологии и недовольны колхозами. Немцы и японцы потребуют от нас разряжения атмосферы в деревне, поэтому надо будет идти на уступки и допустить роспуск колхозов или выход из колхозов“. [28]

В этом заговоре принимал участие и советский посол в Японии К. Ю. Юренев, который был тайным троцкистом с 1926 г. По указанию своих неофициальных руководителей он установил связь с японской разведкой, в чем ему помогал старый друг Троцкого X. Раковский, бывший посол в Англии и Франции. В сентябре 1934 г. Раковский в составе советской делегации выехал в Японию на международную конференцию обществ Красного Креста. Перед отъездом он получил от Пятакова пакет, который должен был передать послу Юрепеву. Предлогом к написанию письма была обычная просьба о присылке экономической информации, по на оборотной стороне бумаги симпатическими чернилами были приписаны строки, извещавшие, что Раковский должен быть использован для переговоров с японцами.

28

См. М. Сейерс, А. Кан. Тайная война против Советской России, М., 1947, с. 272–275.

Через день после приезда Раковского в Токио с ним установил контакт один из японских агентов, который заявил, что цели троцкистского движения „вполне совпадают“ с целями японского правительства. Другой японский офицер изложил, какого рода секретную информацию Япония хотела бы получить от троцкистов: данные о состоянии колхозов, железных дорог, шахт и промышленных предприятий главным образом в восточных районах СССР. Раковскому сообщили различные коды и шпионские клички для использования при передаче информации. Связным между Раковским и японской разведкой стал доктор Найда, секретарь делегации Красного Креста.