Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

"I wonder it ain't come down with him," said a professional wag, "he's anyhow a precious big one"; at which (for the elephant-rider was represented as of a very stout figure) there was a general giggle in the room.	– Удивляюсь, как слон не свалится под ним, -заметил какой-то присяжный шутник. – Уж больно седок-то упитанный. Это замечание (едущий на слоне был изображен весьма дородным мужчиной) вызвало дружный смех в зале.
"Don't be trying to deprecate the value of the lot, Mr. Moss," Mr. Hammerdown said; "let the company examine it as a work of art--the attitude of the gallant animal quite according to natur'; the gentleman in a nankeen jacket, his gun in his hand, is going to the chase; in the distance a banyhann tree and a pagody, most likely resemblances of some interesting spot in our famous Eastern possessions.	– Не пытайтесь сбить цену этой редкостной вещи, мистер Мосс, - сказал мистер Аукционист, -пусть уважаемая публика хорошенько рассмотрит этот шедевр; поза благородного животного вполне отвечает натуре; джентльмен в нанковом жакете, с ружьем в руках, выезжает на охоту; вдали виднеется баньяновое дерево и пагода; перед нами, очевидно, какой-то примечательный уголок наших славных восточных владений.
How much for this lot?	Сколько даете за этот номер?
Come, gentlemen, don't keep me here all day."	Прошу вас, джентльмены, не задерживайте меня здесь на целый день.
Some one bid five shillings, at which the military gentleman looked towards the quarter from which this splendid offer had come, and there saw another officer with a young lady on his arm, who both appeared to be highly amused with the scene, and to whom, finally, this lot was knocked down for half a guinea.	Кто-то дал пять шиллингов. Услыхав это, военный джентльмен взглянул в ту сторону, откуда исходило такое щедрое предложение, и увидел другого офицера, под руку с молодой дамой. Оба они, казалось, весьма забавлялись происходившей сценой; в конце концов картина пошла за полгинеи и досталась им.
He at the table looked more surprised and discomposed than ever when he spied this pair, and his head sank into his military collar, and he turned his back upon them, so as to avoid them altogether.	Заметив эту парочку, сидевший у стола еще больше прежнего удивился и сконфузился: голова его ушла в воротник и он отвернулся, как будто желая избежать неприятной встречи.
Of all the other articles which Mr. Hammerdown had the honour to offer for public competition that day it is not our purpose to make mention, save of one only, a little square piano, which came down from the upper regions of the house (the state grand piano having been disposed of previously); this the young lady tried with a rapid and skilful hand (making the officer blush and start again), and for it, when its turn came, her agent began to bid.	Мы не собираемся перечислять здесь все другие предметы, которые Аукционист имел честь предложить открытому соисканию в этот день, кроме лишь одной вещи: это было маленькое фортепьяно, доставленное вниз с верхнего этажа (большой рояль из гостиной был вывезен раньше). Молодая дама попробовала его быстрой и ловкой рукой (заставив офицера снова покраснеть и вздрогнуть), и когда настала очередь фортепьяно, агент дамы стал торговать его.
But there was an opposition here.	Но тут он встретил препятствие.
The Hebrew aide-de- camp in the service of the officer at the table bid against the Hebrew gentleman employed by the elephant purchasers, and a brisk battle ensued over this little piano, the combatants being greatly encouraged by Mr. Hammerdown.	Еврей, состоявший в роли адъютанта при офицере у стола, стал наддавать цену против еврея, нанятого покупщиками слона, и из-за маленького фортепьяно загорелась оживленная битва, которую Аукционист усиленно разжигал, подбодряя обоих противников.

At last, when the competition had been prolonged for some time, the elephant captain and lady desisted from the race; and the hammer coming down, the auctioneer said:--"Mr. Lewis, twenty-five," and Mr. Lewis's chief thus became the proprietor of the little square piano.	Наконец, когда соревнование уже порядочно затянулось, капитан и дама, купившие слона, отказались от дальнейшей борьбы; молоток опустился, Аукционист объявил: "За мистером Льюисом, двадцать пять!" И таким образом шеф мистера Льюиса стал собственником маленького фортепьяно.
Having effected the purchase, he sate up as if he was greatly relieved, and the unsuccessful competitors catching a glimpse of him at this moment, the lady said to her friend,	Сделав это приобретение, он выпрямился в своем кресле с видом величайшего облегчения и в эту самую минуту был замечен своими неудачливыми соперниками. Дама сказала своему кавалеру:
"Why, Rawdon, it's Captain Dobbin."	– Слушай, Родон, ведь это капитан Доббин!
I suppose Becky was discontented with the new piano her husband had hired for her, or perhaps the proprietors of that instrument had fetched it away, declining farther credit, or perhaps she had a particular attachment for the one which she had just tried to purchase, recollecting it in old days, when she used to play upon it, in the little sitting-room of our dear Amelia Sedley.	Вероятно, Бекки была недовольна новым фортепьяно, взятым для нее напрокат, или же хозяева инструмента потребовали его обратно, отказав в дальнейшем кредите; а может быть, ее особенное пристрастие к тому фортепьяно, которое она только что пыталась приобрести, объясняется воспоминаниями о давно минувших днях, когда она играла на нем в комнате нашей милой Эмилии Седли?
The sale was at the old house in Russell Square, where we passed some evenings together at the beginning of this story.	Ибо аукцион происходил в старом доме на Рассел-сквер, где мы провели несколько вечеров в начале этого повествования.
Good old John Sedley was a ruined man.	Старый добряк Джон Седли разорился.
His name had been proclaimed as a defaulter on the Stock Exchange, and his bankruptcy and commercial extermination had followed.	Его имя было объявлено в списке неисправных должников на Лондонской бирже, а за этим последовали его банкротство и коммерческая смерть.
Mr. Osborne's butler came to buy some of the famous port wine to transfer to the cellars over the way.	Дворецкий мистера Осборна скупил часть знаменитого портвейна и перевез его в погреб по другую сторону сквера.
As for one dozen well-manufactured silver spoons and forks at per oz., and one dozen dessert ditto ditto, there were three young stockbrokers (Messrs.	Что же касается дюжины столовых серебряных ложек и вилок прекрасной работы, продававшихся на вес, и дюжины таких же десертных, то нашлось три молодых биржевых маклера (фирма

Dale, Spiggot, and Dale, of Threadneedle Street, indeed), who, having had dealings with the old man, and kindnesses from him in days when he was kind to everybody with whom he dealt, sent this little spar out of the wreck with their love to good Mrs. Sedley; and with respect to the piano, as it had been Amelia's, and as she might miss it and want one now, and as Captain William Dobbin could no more play upon it than he could dance on the tight rope, it is probable that he did not purchase the instrument for his own use.	"Дейл, Спигот и Дейл" на Треднидл-стрит), которые раньше вели дела со стариком и видели с его стороны много хорошего в те дни, когда он был так мил и любезен со всеми, с кем ему приходилось вести дела, - они-то и послали доброй миссис Седли эти жалкие обломки крушения, выразив тем свое уважение к ней. Что же касается фортепьяно, то, поскольку оно принадлежало Эмилии и та могла больно чувствовать его отсутствие и нуждаться в нем теперь, а капитан Уильям Доббин умел играть на нем так же, как танцевать на канате, нам остается предположить, что капитан приобрел его не для собственной надобности.
In a word, it arrived that evening at a wonderful small cottage in a street leading from the Fulham Road--one of those streets which have the finest romantic names-- (this was called St. Adelaide Villas, Anna-Maria Road West), where the houses look like baby-houses; where the people, looking out of the first-floor windows, must infallibly, as you think, sit with their feet in the parlours; where the shrubs in the little gardens in front bloom with a perennial display of little children's pinafores, little red socks, caps, &c. (polyandria polygynia); whence you hear the sound of jingling spinets and women singing; where little porter pots hang on the railings sunning themselves; whither of evenings you see City clerks padding wearily: here it was that Mr. Clapp, the clerk of Mr. Sedley, had his domicile, and in this asylum the good old gentleman hid his head with his wife and daughter when the crash came.	Словом, фортепьяно было в тот же вечер доставлено в крошечный домик на улице, идущей от Фулем-роуд, - на одной из тех лондонских улочек, которые носят такие изысканно-романтические названия (эту, в частности, именовали: Виллы св. Аделаиды, Анна-Мария-роуд, Вест) и где дома кажутся кукольными; где обитатели, выглядывающие из окон бельэтажа, должны, как представляется зрителю, сидеть, опустив ноги в гостиную нижнего этажа; где кусты в палисадниках круглый год цветут детскими передничками, красными носочками, чепчиками и т. и. (роlyandria polygynia); где до вас доносятся звуки разбитых клавикордов и женского пения; где пивные кружки висят на заборах, просушиваясь на солнышке; где по вечерам вы встретите конторщиков, устало бредущих из Сити. На одной из таких улиц и находилось жилище мистера Клепа, конторщика мистера Седли, и в этом убежище приклонил голову добрый старик с женой и дочерью, когда произошел крах.
Jos Sedley had acted as a man of his disposition would, when the announcement of the family misfortune reached him.	Джоз Седли, когда известие о постигшем семью несчастье дошло до него, поступил так, как и следовало ожидать от человека с его характером.
He did not come to London, but he wrote to his mother to draw upon his agents for whatever money was wanted, so that his kind broken-spirited old parents had no present poverty to fear.	Он не поехал в Лондон, но написал матери, чтобы она обращалась к его агентам за любой суммой, какая ей потребуется, так что его добрые, удрученные горем старики родители могли на первых порах не страшиться бедности.
This done, Jos went on at the boarding-house at Cheltenham pretty much as before.	Совершив это, Джоз продолжал жить по-прежнему в челтнемском пансионе.
He drove his curricle; he drank his claret; he played his rubber; he told his Indian stories, and the Irish widow consoled and flattered him as usual.	Он ездил кататься в своем кабриолете, пил красное вино, играл в вист, рассказывал о своих индийских похождениях, а ирландка-вдова по-прежнему утешала и улещала его.

His present of money, needful as it was, made little impression on his parents; and I have heard Amelia say that the first day on which she saw her father lift up his head after the failure was on the receipt of the packet of forks and spoons with the young stockbrokers' love, over which he burst out crying like a child, being greatly more affected than even his wife, to whom the present was addressed.	Денежный подарок Джоза, как ни нуждались в нем, не произвел на родителей большого впечатления; и я слышал, со слов Эмилии, что ее удрученный отец впервые поднял голову в тот день, когда был получен ящичек с ложками и вилками вместе с приветом от молодых маклеров; он разрыдался, как ребенок, и был растроган гораздо больше, чем даже его жена, которой было адресовано это подношение.
Edward Dale, the junior of the house, who purchased the spoons for the firm, was, in fact, very sweet upon Amelia, and offered for her in spite of all.	Эдвард Дейл, младший компаньон фирмы, непосредственный исполнитель этого поручения, давно уже заглядывался на Эмилию и теперь воспользовался случаем, чтобы сделать ей предложение, невзирая ни на что.
He married Miss Louisa Cutts (daughter of Higham and Cutts, the eminent cornfactors) with a handsome fortune in 1820; and is now living in splendour, and with a numerous family, at his elegant villa, Muswell Hill.	Женился он много позже, в 1820 году, на мисс Луизе Кате (дочери владельца фирмы "Хайем и Кате", видного хлеботорговца), взяв за нею крупный куш. Сейчас он великолепно устроен и живет припеваючи со своим многочисленным семейством в собственной элегантной вилле на Масуэл-Хилл.
But we must not let the recollections of this good fellow cause us to diverge from the principal history.	Однако воспоминание об этом добром малом не должно отвлекать нас от главной темы нашего рассказа.
I hope the reader has much too good an opinion of Captain and Mrs. Crawley to suppose that they ever would have dreamed of paying a visit to so remote a district as Bloomsbury, if they thought the family whom they proposed to honour with a visit were not merely out of fashion, but out of money, and could be serviceable to them in no possible manner.	Надеюсь, читатель составил себе слишком хорошее мнение о капитане и миссис Кроули, чтобы предположить, будто им могла прийти в голову мысль наведаться в столь отдаленный квартал, как Блумсбери, если бы они знали, что семейство, которое они решили осчастливить своим посещением, не только окончательно сошло со сцены, но и осталось без всяких средств и не могло уже пригодиться молодой чете.
Rebecca was entirely surprised at the sight of the comfortable old house where she had met with no small kindness, ransacked by brokers and bargainers, and its quiet family treasures given up to public desecration and plunder.	Ребекка была чрезвычайно поражена, когда увидела, что в уютном старом доме, где она была так обласкана, хозяйничают барышники и маклаки, а укромное достояние жившей в нем семьи отдано на поток и разграбление.
A month after her flight, she had bethought her of Amelia, and Rawdon, with a horse-laugh, had expressed a perfect willingness to see young George Osborne again.	Через месяц после своего бегства она вспомнила об Эмилии, и Родон с довольным ржанием выразил полнейшую готовность опять повидаться с молодым Джорджем Осборном.
"He's a very agreeable acquaintance, Beck," the wag added.	– Он очень приятный знакомый, Бек, - заметил шутник.
"I'd like to sell him another horse, Beck.	– Я охотно продал бы ему еще одну лошадь.
I'd like to play a few more games at billiards with him.	И я с удовольствием сразился бы с ним на бильярде.

He'd be what I call useful just now, Mrs. C.--ha, ha!" by which sort of speech it is not to be supposed that Rawdon Crawley had a deliberate desire to cheat Mr. Osborne at play, but only wished to take that fair advantage of him which almost every sporting gentleman in Vanity Fair considers to be his due from his neighbour.	В нашем положении он был бы нам, так сказать, весьма полезен, миссис Кроули. Ха-ха-ха! – Эти слова не следует понимать в том смысле, что у Родона Кроули было заранее обдуманное намерение обобрать мистера Осборна. Он только искал этим своей законной выгоды, которую на Ярмарке Тщеславия каждый гуляка-джентльмен считает должной данью со стороны своего ближнего.
The old aunt was long in "coming-to."	Старуха тетка не слишком торопилась "угомониться".
A month had elapsed.	Прошел целый месяц.
Rawdon was denied the door by Mr. Bowls; his servants could not get a lodgment in the house at Park Lane; his letters were sent back unopened.	Мистер Боулс продолжал отказывать Родону в приеме; его слугам не удавалось получить доступ в дом на Парк-лейн; его письма возвращались нераспечатанными.
Miss Crawley never stirred out--she was unwell--and Mrs. Bute remained still and never left her.	Мисс Кроули ни разу не вышла из дому - она была нездорова, - и миссис Бьют все еще жила у нее и не оставляла ее ни на минуту.
Crawley and his wife both of them augured evil from the continued presence of Mrs. Bute.	Это затянувшееся пребывание пасторши в Лондоне не предвещало молодым супругам ничего хорошего.
"Gad, I begin to perceive now why she was always bringing us together at Queen's Crawley," Rawdon said.	– Черт, я начинаю теперь понимать, почему она все сводила нас в Королевском Кроули, - сказал как-то Родон.
"What an artful little woman!" ejaculated Rebecca.	– Вот лукавая бабенка! – вырвалось у Ребекки.
"Well, I don't regret it, if you don't," the Captain cried, still in an amorous rapture with his wife, who rewarded him with a kiss by way of reply, and was indeed not a little gratified by the generous confidence of her husband.	– Ну что же! Я об этом не жалею, если ты не жалеешь! – воскликнул капитан, все еще страстно влюбленный в жену, которая вместо ответа наградила его поцелуем и, конечно, была немало удовлетворена великодушным признанием супруга.
"If he had but a little more brains," she thought to herself, "I might make something of him"; but she never let him perceive the opinion she had of him; listened with indefatigable complacency to his stories of the stable and the mess; laughed at all his jokes; felt the greatest interest in Jack Spatterdash, whose cab-horse had come down, and Bob Martingale, who had been taken up in a gambling-house, and Tom Cinqbars, who was going to ride the steeplechase.	"Если бы он не был так непроходимо глуп, -думала она, - я могла бы что-нибудь из него сделать". Но она никогда не давала ему заметить, какое составила себе о нем мнение: по-прежнему, с неиссякаемым терпением слушала его рассказы о конюшне и офицерском собрании, смеялась его шуткам, выказывала живейший интерес к Джоку Спатердашу, у которого пала упряжная лошадь, и к Бобу Мартингейлу, которого забрали в игорном доме, и к Тому Синкбарзу, который предполагал участвовать в скачках с препятствиями.

When he came home she was alert and happy: when he went out she pressed him to go: when he stayed at home, she played and sang for him, made him good drinks, superintended his dinner, warmed his slippers, and steeped his soul in comfort.	Когда Родон возвращался домой, она была оживленна и счастлива; когда он собирался куда-нибудь, она сама торопила его; если же он оставался дома, она играла ему и пела, приготовляла для него вкусные напитки, заботилась об его обеде, грела ему туфли и баловала как мокла.
The best of women (I have heard my grandmother say) are hypocrites.	Лучшие из женщин - лицемерки (я это слышал от своей бабушки).
We don't know how much they hide from us: how watchful they are when they seem most artless and confidential: how often those frank smiles which they wear so easily, are traps to cajole or elude or disarm--I don't mean in your mere coquettes, but your domestic models, and paragons of female virtue.	Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто-напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его или обезоружить, - я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели.
Who has not seen a woman hide the dulness of a stupid husband, or coax the fury of a savage one?	Кому не приходилось видеть, как жена скрывает от всех скудоумие дурака-мужа или успокаивает ярость своего не в меру расходившегося повелителя?
We accept this amiable slavishness, and praise a woman for it: we call this pretty treachery truth.	Мы принимаем это любезное нам рабство как нечто должное и восхваляем за него женщину; мы называем это прелестное лицемерие правдой.
A good housewife is of necessity a humbug; and Cornelia's husband was hoodwinked, as Potiphar was--only in a different way.	Добрая жена и хозяйка - по необходимости лгунья. И супруг Корнелии был жертвой обмана так же, как и Потифар. – но только на другой манер.
By these attentions, that veteran rake, Rawdon Crawley, found himself converted into a very happy and submissive married man.	Эти трогательные заботы превратили закоренелого повесу Родона Кроули в счастливого и покорного супруга.
His former haunts knew him not.	Его давно не видели ни в одном из злачных мест, которых он был завсегдатаем.
They asked about him once or twice at his clubs, but did not miss him much: in those booths of Vanity Fair people seldom do miss each other.	Приятели справлялись о нем раза два в его клубах, но не особенно ощущали его отсутствие: в балаганах Ярмарки Тщеславия люди редко ощущают отсутствие того или другого из своей среды.
His secluded wife ever smiling and cheerful, his little comfortable lodgings, snug meals, and homely evenings, had all the charms of novelty and secrecy.	Сторонящаяся общества, всегда улыбающаяся и приветливая жена, удобная квартирка, уютные обеды и непритязательные вечера - во всем этом было очарование новизны и тайны.
The marriage was not yet declared to the world, or published in the Morning Post.	Их брак еще не стал достоянием молвы; сообщение о нем еще не появилось в "Морнинг пост".
All his creditors would have come rushing on him in a body, had they known that he was united to a woman without fortune.	Кредиторы Родона слетелись бы к ним толпой, если бы узнали о его женитьбе на бесприданнице.

"My relations won't cry fie upon me," Becky said, with rather a bitter laugh; and she was quite contented to wait until the old aunt should be reconciled, before she claimed her place in society.	"Мои родные на меня не ополчатся", - говорила Ребекка с горьким смехом. И она соглашалась спокойно ждать, когда старая тетка примирится с их браком, и не требовала для себя места в обществе.
So she lived at Brompton, and meanwhile saw no one, or only those few of her husband's male companions who were admitted into her little dining-room.	Так жила она в Бромптоне, не видя никого или видясь лишь с теми немногими сослуживцами мужа, которые допускались в ее маленькую столовую.
These were all charmed with her.	Все они были очарованы Ребеккой.
The little dinners, the laughing and chatting, the music afterwards, delighted all who participated in these enjoyments.	Скромные обеды, смех, болтовня, а потом музыка восхищали всех, кто принимал участие в этих удовольствиях.
Major Martingale never thought about asking to see the marriage licence, Captain Cinqbars was perfectly enchanted with her skill in making punch.	Майору Мартингейлу никогда не пришло бы в голову спросить у них их брачное свидетельство.
And young Lieutenant Spatterdash (who was fond of piquet, and whom Crawley would often invite) was evidently and quickly smitten by Mrs. Crawley; but her own circumspection and modesty never forsook her for a moment, and Crawley's reputation as a fire-eating and jealous warrior was a further and complete defence to his little wife.	Капитан Сннкбарз был в полнейшем восторге от искусства Ребекки приготовлять пунш. А юный поручик Спатердаш (он необычайно пристрастился к игре в пикет, и потому Кроули частенько его приглашали) был явно и без промедления пленен миссис Кроули. Но осмотрительность и осторожность ни на минуту ее не покидали, а репутация отчаянного и ревнивого вояки, укрепившаяся за Кроули, была еще более надежной и верной защитой для его милой женушки.
There are gentlemen of very good blood and fashion in this city, who never have entered a lady's drawingroom; so that though Rawdon Crawley's marriage might be talked about in his county, where, of course, Mrs. Bute had spread the news, in London it was doubted, or not heeded, or not talked about at all.	В Лондоне есть немало высокородных и высокопоставленных джентльменов, никогда не посещавших дамские гостиные. Поэтому, хотя о женитьбе Родона Кроули, может быть, и говорили по всему графству, где, разумеется, миссис Бьют разгласила эту новость, но в Лондоне в ней сомневались или на нее не обращали внимания, а то и вовсе о ней не знали.
He lived comfortably on credit.	Родон с комфортом жил в кредит.
He had a large capital of debts, which laid out judiciously, will carry a man along for many years, and on which certain men about town contrive to live a hundred times better than even men with ready money can do.	У него был огромный капитал, состоявший из долгов, а если тратить его с толком, такого капитала может хватить человеку на много-много лет. Некоторые светские жуиры умудряются жить на него во сто раз лучше, чем живут даже люди со свободными средствами.
Indeed who is there that walks London streets, but can point out a half-dozen of men riding by him splendidly, while he is on foot, courted by fashion, bowed into their carriages by tradesmen, denying themselves nothing, and living on who knows what?	В самом деле, кто из лондонских жителей не мог бы указать десятка человек, пышно проезжающих мимо него, в то время как сам он идет пешком, -людей, которых балуют в свете и которых провожают до кареты поклоны лавочников; людей, которые не отказывают себе ни в чем и живут неизвестно на что.

We see Jack Thriftless prancing in the park, or darting in his brougham down Pall Mall: we eat his dinners served on his miraculous plate.	Мы видим, как Джек Мот гарцует в Парке или катит на своем рысаке по Пэл-Мэл; мы едим его обеды, подаваемые на изумительном серебре.
"How did this begin," we say, "or where will it end?"	"Откуда все это берется? – спрашиваем мы. – И чем это кончится?" -
"My dear fellow," I heard Jack once say, "I owe money in every capital in Europe."	"Дорогой мой, - сказал как-то Джек, - у меня долги во всех европейских столицах".
The end must come some day, but in the meantime Jack thrives as much as ever; people are glad enough to shake him by the hand, ignore the little dark stories that are whispered every now and then against him, and pronounce him a good-natured, jovial, reckless fellow.	В один прекрасный день должен наступить конец, но пока Джек живет в свое удовольствие; всякому лестно пожать ему руку, все пропускают мимо ушей темные слушки, которые время от времени гуляют о нем в городе, и его называют добродушным, веселым и беспечным малым.
Truth obliges us to confess that Rebecca had married a gentleman of this order.	Увы, надо признаться, что Ребекка вышла замуж как раз за джентльмена такого сорта.
Everything was plentiful in his house but ready money, of which their menage pretty early felt the want; and reading the Gazette one day, and coming upon the announcement of "Lieutenant G. Osborne to be Captain by purchase, vice Smith, who exchanges," Rawdon uttered that sentiment regarding Amelia's lover, which ended in the visit to Russell Square.	Дом его был полная чаша, в нем было все, кроме наличных денег, в которых их menage {Хозяйство (франц.).} довольно скоро почувствовал острую нужду. И вот, читая однажды "Газету" и натолкнувшись на извещение, что "поручик Дж. Осборн, вследствие покупки им чина, производится в капитаны вместо Смита, который переводится в другой полк", Родон и высказал о поклоннике Эмилии то мнение, которое привело к визиту наших новобрачных на Рассел-сквер.
When Rawdon and his wife wished to communicate with Captain Dobbin at the sale, and to know particulars of the catastrophe which had befallen Rebecca's old acquaintances, the Captain had vanished; and such information as they got was from a stray porter or broker at the auction.	Когда Родон с женой, увидев капитана Доббина, поспешили к нему, чтобы расспросить о катастрофе, обрушившейся на старых знакомых Ребекки, нашего приятеля уже и след простыл, и кое-какие сведения им удалось собрать только от случайного носильщика, или старьевщика, попавшегося им на аукционе.
"Look at them with their hooked beaks," Becky said, getting into the buggy, her picture under her arm, in great glee.	– Посмотри-ка на этих носатых, - сказала Бекки, весело усаживаясь в коляску с картиною под мышкой.
"They're like vultures after a battle."	– Точно коршуны на поле битвы.
"Don't know.	– Не знаю.
Never was in action, my dear.	Никогда не бывал в сражении, моя дорогая.
Ask Martingale; he was in Spain, aide-de-camp to General Blazes."	Спроси у Мартннгейла, он был в Испании адъютантом генерала Блейзиса.
"He was a very kind old man, Mr. Sedley," Rebecca said;	– Он очень милый старичок, этот мистер Седли, -заметила Ребекка.
"I'm really sorry he's gone wrong."	– Право, мне жаль, что с ним случилась беда.
"O stockbrokers--bankrupts--used to it, you know," Rawdon replied, cutting a fly off the horse's ear.	– Ну, у биржевых маклеров банкротство... они к этому, знаешь, привыкли, - заявил Родон, сгоняя муху, севшую на шею лошади.

"I wish we could have afforded some of the plate, Rawdon," the wife continued sentimentally.	– Как жаль, Родон, что нам нельзя приобрести что-нибудь из столового серебра, - мечтательно продолжала его супруга.
"Five-and- twenty guineas was monstrously dear for that little piano.	– Двадцать пять гиней чудовищно дорого за это маленькое фортепьяно.
We chose it at Broadwood's for Amelia, when she came from school.	Мы вместе покупали его у Бродвуда для Эмилии, когда она окончила школу.
It only cost five-and-thirty then."	Оно стоило только тридцать пять.
"What-d'-ye-call'em--'Osborne,' will cry off now, I suppose, since the family is smashed.	– Этот... как его там... Осборн... теперь, пожалуй, даст тягу, раз семейство разорилось.
How cut up your pretty little friend will be; hey, Becky?"	Недурной афронт для твоей хорошенькой приятельницы. А, Бекки?
"I daresay she'll recover it," Becky said with a smile --and they drove on and talked about something else.	– Думаю, что она это переживет, - ответила Ребекка с улыбкой. И они покатили дальше, заговорив о чем-то другом.
CHAPTER XVIII	ГЛАВА XVIII
Who Played on the Piano Captain Dobbin Bought	Кто играл на фортепьяно, которое приобрел Доббин
Our surprised story now finds itself for a moment among very famous events and personages, and hanging on to the skirts of history.	Но вот наш рассказ неожиданно попадает в круг прославленных лиц и событий и соприкасается с историей.
When the eagles of Napoleon Bonaparte, the Corsican upstart, were flying from Provence, where they had perched after a brief sojourn in Elba, and from steeple to steeple until they reached the towers of Notre Dame, I wonder whether the Imperial birds had any eye for a little corner of the parish of Bloomsbury, London, which you might have thought so quiet, that even the whirring and flapping of those mighty wings would pass unobserved there?	Когда орлы Наполеона Бонапарта, выскочки-корсиканца, вылетели из Прованса, куда они спустились после короткого пребывания на острове Эльбе, и потом, перелетая с колокольни на колокольню, достигли наконец собора Парижской богоматери, то вряд ли эти царственные птицы хотя бы краешком глаза приметили крошечный приход Блумсбери в Лондоне - такой тихий и безмятежный, что вы бы подумали, будто шум и хлопание их могучих крыльев никого там не встревожили.
"Napoleon has landed at Cannes."	"Наполеон высадился в Каннах".

Such news might create a panic at Vienna, and cause Russia to drop his cards, and take Prussia into a corner, and Talleyrand and Metternich to wag their heads together, while Prince Hardenberg, and even the present Marquis of Londonderry, were puzzled; but how was this intelligence to affect a young lady in Russell Square, before whose door the watchman sang the hours when she was asleep: who, if she strolled in the square, was guarded there by the railings and the beadle: who, if she walked ever so short a distance to buy a ribbon in Southampton Row, was followed by Black Sambo with an enormous cane: who was always cared for, dressed, put to bed, and watched over by ever so many guardian angels, with and without wages?	Это известие могло вызвать панику в Вене, спутать карты России, загнать Пруссию в угол, заставить Талейрана и Меттерниха переглянуться или озадачить князя Гарденберга и даже ныне здравствующего маркиза Лондондерри; но каким образом эта новость могла смутить покой молодой особы на Рассел-сквер, перед домом которой ночной сторож протяжно выкликал часы, когда она спала; молодой леди, которую, когда она гуляла по скверу, охраняли решетка и приходский сторож; которую, когда она выходила из дому всего лишь затем, чтобы купить ленточку на Саутгемптон-роу, сопровождал черномазый Самбо с огромною тростью; леди, о которой всегда заботились, которую одевали, укладывали в постель и оберегали многочисленные ангелы-хранители, как состоявшие, так и не состоявшие на жалованье?
Bon Dieu, I say, is it not hard that the fateful rush of the great Imperial struggle can't take place without affecting a poor little harmless girl of eighteen, who is occupied in billing and cooing, or working muslin collars in Russell Square?	Bon Dieu, - скажу я, - разве не жестоко, что столкновение великих империй не может свершиться, не отразившись самым губительным образом на судьбе безобидной маленькой восемнадцатилетней девушки, воркующей или вышивающей кисейные воротнички у себя на Рассел-сквер?
You too, kindly, homely flower! – -is the great roaring war tempest coming to sweep you down, here, although cowering under the shelter of Holborn?	О нежный, простенький цветочек! Неужели грозный рев военной бури настигнет тебя здесь, хоть ты и приютился под защитою Холборна?
Yes; Napoleon is flinging his last stake, and poor little Emmy Sedley's happiness forms, somehow, part of it.	Да, Наполеон делает свою последнюю ставку, и счастье бедной маленькой Эмми Седли каким-то образом вовлечено в общую игру.
In the first place, her father's fortune was swept down with that fatal news.	В первую очередь этой роковой вестью было сметено благосостояние отца Эмми.
All his speculations had of late gone wrong with the luckless old gentleman.	Все спекуляции злосчастного старого джентльмена за последнее время терпели неудачу.
Ventures had failed; merchants had broken; funds had risen when he calculated they would fall.	В то время смелые коммерческие начинания рушились, купцы банкротились, государственные процентные бумаги падали, когда, по расчетам старика, им следовало бы повышаться.
What need to particularize?	А впрочем, стоит ли вдаваться в подробности!
If success is rare and slow, everybody knows how quick and easy ruin is.	Если успех наблюдается редко и достигается медленно, то каждому известно, как быстро и легко происходит разорение.
Old Sedley had kept his own sad counsel.	Старик Седли ни с кем не делился своим горем.