Йоханнес Кабал, Некромант
Шрифт:
быстрее. Сейчас он работал стремительно, пытаясь найти то, что поможет ему предсказать характер
Лейлы, её возможное поведение. Когда он ещё носил форму, он участвовал в облаве на — прелестная
старомодная формулировка — дом терпимости. Девочки — не важно, сколько им лет, они всегда
"девочки" — проявили некоторое безразличие по поводу облавы, расселись на лестнице, покуривая и
приветливо болтая с молоденькими и легко краснеющими полицейскими. Барроу был поражён
выраженным
кожаные сапоги и хлысты, несмотря на девушек в школьной форме, в форме медсестёр и, что
смущало, в полицейской форме, дом всё равно производил впечатление рабочего места. Они сдавали
на прокат своё время, своё тело и свои актёрские способности, вот и всё. У него состоялся разговор с
высокой брюнеткой в длинном пеньюаре поверх другого элемента одежды, который при движении
угрожающе трещал. Она попросила у него прикурить, и пока они ждали, когда операция, которая по
какой-то причине остановилась, сдвинется с места, они потолковали о том о сём. Движимый неясным
этическим негодованием — он ведь, в конце концов, был полицейским и ещё верил в то, что его
работа служить совестью общества — он спросил у неё, почему она этим занимается. Она удивилась.
— Почему я этим занимаюсь вообще? Само собой, ради денег. Почему я это делаю именно это?
— В этот момент она открыла платье и, не успев отвести глаза, он увидел что-то вроде византийской
ковки в коже. — Потому что мне вообще не нужно прикасаться к джентльменам. Они делают это
сами на другой стороне комнаты, а я говорю им, как плохо они себя вели. Хороший график, отличные
деньги и, за исключением полнейшей скуки, это лучшая работа, которая у меня была. В этот момент
появился начальник полиции округа, в пижаме и наброшенном поверх плаще, и потребовал
объяснить, почему облава была спланирована без его ведома. Операцию спешно свернули и всех
отправили по домам. Интересно то, что высокая брюнетка в трещащем белье, похоже, знала
начальника полиции по имени, хотя и назвала его один раз "Патрицией".
Барроу почему-то сомневался, что сигаретка и дружеская беседа смогут расположить к нему
Лейлу. Нужно было выбраться оттуда до того, как она его найдёт. Он заглянул в коридор между
тяжёлыми занавесками и стенами временного помещения. Надеясь, что передняя дверь закрыта не так
надёжно, как задняя, он рысью бросился к ней. Из главной части постройки ничего не было слышно, и
он представил, что Лейла идёт за ним прямо по пятам. И что ему делать в таком случае? Он никогда
не бил женщин (ну, было один раз, но та шла на него с бензопилой) и, несмотря на сомнения насчёт
человечности
из укрытия, за несколько шагов добравшись до двери. Дёрнул за ручку. С той стороны насмешливо
загремели цепи и замок. Ему показалось, что за спиной кто-то есть, и он обернулся.
Он был один. Лейлы и след простыл. Он не обольщался, уйти она не могла. Возможно, она сама
теперь находится за занавесками и ищет его. Отлично, это даст ему пару мгновений в одиночестве в
главной части помещения. В сумраке над головой он заметил что-то вроде закрашенного слухового
окна. Не густо, но идеи у него заканчивались, и он перешагнул через шёлковую верёвку, чтобы
посмотреть поближе. Действительно окно, но Барроу сомневался, что сможет дотянуться, даже если
станет на кушетку. Однако ему всё равно не оставалось ничего другого. Он перетащил диванчик на
пару футов вбок, пока тот не встал прямо под тёмным слуховым окном, поднялся на него и протянул
руку. И близко не было. Он попробовал прыгнуть, но и это не приблизило его к цели. Он замер; что-
то врезалось в занавеску. Он присел, складываясь как гармошка, чтобы стать как можно меньше. Он
почувствовал мышцы в ногах, представил, как сильно они напрягаются, чтобы подбросить его;
представил, как его руки цепляются за задвижку, ударом открывают её. Затем ещё один прыжок,
чтобы схватиться за раму, подтянуться и толкнуть окно плечами. Он бы выполнил этот
впечатляющий трюк, если бы ему было двадцать, или он не так хорошо отдавал бы себе отчёт о
грозившей ему опасности. Ему нужна убийственная сила человека, одержимого смертельным страхом
и яростью, сила десятерых, в существовании которой он убедился, так как видел такую не раз. Он
посмотрел вверх — вот бы окно было пониже — и подпрыгнул.
Когда его тело распрямилось, диванчик предательски покачнулся от толчка. Барроу уже и не
думал о том, чтобы достать до окна, и попытался хотя бы остаться в вертикальном положении. Из-за
смены приоритетов прыжок получился низким, а мебель опрокинулась набок. Он полетел вниз, не
нашёл точку опоры и неуклюже упал. Он приземлился параллельно кушетке, и та в довершение ко
всему с громким стуком снова встала на ножки.
Мгновение Барроу лежал, переводя дух, после чего заставил себя принять сидячее положение и
прислонился к дивану. Всё шло не очень хорошо. Он посмотрел вверх и понял, что всё шло из рук вон
плохо.
— Ой, Фрэнсис, у тебя беда, — делая шаг к нему, Лейла отпустила занавеску, и та упала у неё
за спиной, — Дай-ка, поцелую...