You raped my heart

salander.

— Надо было его убить, — жестоко тянет Эрик, а потом делает шаг к ней. — Ты чистая, — замечает он. Садится на кровать рядом, и девушка вся подбирается. Он протягивает руку, касается ее мокрых волос, спускает палец на оголенное плечо.

— Я… — Она запинается, не зная, как себя с ним вести. — Воспользовалась твоей душевой. Мне надо было отмыться. — Горечь стынет в ее голосе, перекатывается в звуках и буквах. — Не знала, что у лидеров есть личные душевые. — Мнется Кристина.

— На то мы и лидеры, — хмыкает

он и падает на кровать, закидывая руки за голову.

Повисает тишина. Давящая, тяжелая, будто молекулы воздуха накаляются, наливаются весом и резко прижимают к полу.

— Что ты сделал? — Глухой шепот в темноту.

— Выколол ему глаза.

Кристина на постели дергается, сцепляет пальцы. Эрик лежит рядом и чувствует, что ей чуть ли не физически больно.

— Почему?

Вот он. Тот самый вопрос. Такой важный, нужный, правильный. Кристина хочет знать. Просто хочет знать.

Почему.

Почему помог ей, почему отомстил за нее. Почему.

— Он изнасиловал тебя.

— Я не об этом.

Эрик поворачивает голову, смотрит на нее долгим взглядом, потом садится. Глаза Кристины утыкаются в драконью морду, уютно устроившуюся на его плече. Глаза у нее — черные бусины. Смотрят так пытливо. Ящер будто живой.

— Потому что только я могу причинять тебе боль.

Язык Кристины прирастает к небу. Она сидит, моргает, смотрит на Эрика и не может понять.

— Ты сумасшедший.

— Верно, — вдруг ухмыляется он и ложится обратно на матрац.

— Я могу уйти? — Через некоторое время спрашивает она.

— Выметайся.

И она встает на ноги. Его куртка, в которой она спала, закутанная, падает рядом с Эриком. Мужчина лежит с закрытыми глазами, слушает тихие шаги, потом щелчок двери. Девчонка ушла. А ему предстоит разговор с Максом. Но тот все поймет. Эрик это знает.

Он вытягивает руку, елозит ей по кровати, подцепляет пальцами куртку и подносит к носу. Кожанка пропахла Кристиной. Этот запах вызывает раздражение и что-то еще. Эрик садится, упирается локтями в колени, проводит пальцами по переносице, жмуря глаза.

Он не понимает.

Не понимает, какого хера так себя повел, почему грудь сдавило такой яростью, столь тягучей и страшной, что ему казалось, что он потонет в ней. Он не понимает, что произошло, почему ему доставило такое удовольствие вгонять острую сталь в глазницу Эдварда с мыслью о том, что это месть за нее. За нее. Какой абсурд. Женщины его раздражают. Все. Может только Тори тушит это постоянное чувство. Но еще ни одна женщина в его жизни не вызывала в душе ту бурю, что поселилась глубоко за грудиной при виде разбитой, рыдающей Кристины.

Девочка, что же ты делаешь со мной?

========== Глава 15 ==========

— Ты сдурел?! — Макс повышает голос так, что звуки отражаются от низкого потолка и толстых стен.

Эрик морщится, закидывает

руки за голову, обнимая ладонями шею, и чуть наклоняется назад, креня ножки стула. Весь вальяжный как сытый хищник. Лишь глаза с лихим прищуром.

— Сядь нормально!

Старший лидер Бесстрашия орет крайне редко. Лишь когда его что-то выводит из себя или происходит событие сродни форс-мажору. Как сегодняшнее.

Трис оказалась быстрой и юркой девочкой. Ей удалось разбудить Макса и привести его на место происшествия. Тот приказал быстро отвести Эдварда в лазарет — парню сулило стать афракционером. И с этим уже ничего не попишешь. Виновник же всего сейчас сидит напротив Макса и скалится, едва растягивая уголки губ. У Эрика столь самодовольный вид, словно он считает, что все содеянное было верным.

— Твоя жестокость перешла границы, — цедит сквозь зубы Макс, и глаза его полыхают лютым огнем. Однажды, Эрик видел, как мужчина вышел из себя. Ни чем хорошим это не закончилось. — Сядь нормально! — Макс резко обходит мужчину и с такой силой дергает стул под ним, что ножки зычно и громко ударяются о плиты бетона. Так, что зуд и легкая дрожь отдаются в основании шеи Эрика. Тот хмуро и исподлобья смотрит на собеседника, а затем снова улыбается.

— Он заслужил.

— Что… — Макс не договаривает. Закрывает рот. Ему не хватает возмущения, ярости — эмоции так и кипят, так и бурлят в нем. Такие тягучие, столь обнаженные. Зато Эрик спокоен, практически умиротворен. — Заслужил?

— Да, — тянет Эрик, снова откидываясь на стуле, что передними ножками тут же повисает в воздухе.

— И чем же, позволь спросить? — Голос у Макса до того елейный, что в пору передернуть плечами.

Эрик же снова трет пальцами шею, вертит головой, а потом выдает:

— Он изнасиловал девчонку.

Повисает пауза. Макс хмурится. Смотрит на Эрика долго и пристально. Выражение лица его меняется едва-едва, линия рта становится напряженнее, как и линия плеч, глаза чуть сужаются — постороннему человеку не будут видны эти изменения. Но Эрик видит.

— Кристину?

— Да.

— Ох ты ж черт, — чертыхается Макс и падает на стул, ставит локти на стол и обхватывает ладонями голову. — И как же нам объяснить сей инцидент?

— Скажи правду, — тянет Эрик, качаясь на стуле.

— Прекрати, твою мать! — Темнокожий мужчина со всей силы ударяет ладонью по столу — воздух скапливается меж деревом и кожей, производя резкий, громкий звук. Эрик так и замирает — передние ножки застывают над бетоном, а глаза одного из лидеров фракции подняты на другого. Бой взглядов длится мгновение. И вот стул скрипит под весом Эрика, а все четыре ножки царапают пол. — Правду? — Уже спокойнее.

— Да. Без имен. Как констатация факта. И отправь его в сладкие объятия нищеты. Эта паскуда это заслужила.