Юнона
Шрифт:
— Как ты смотришь на то, что я зайду минут через пятнадцать-двадцать?
— О! — сказала она, и все посторонние мысли тут же вылетели у нее из головы.
Той же ночью они проснулись от резкого, пронзительного, сверлящего мозг и уши звука. У Нэлл разом заныли зубы и зачесались основания ногтей. Все вокруг наполнилось мелкой вибрацией, воздух будто сгустился в желе.
Том включил свет и одним движением оказался на ногах.
— Надевай скафандр, живо! — крикнул он Нэлл.
Но уже через секунду
— Макс! Какого… — он запнулся, не договорив, и некоторое время молча слушал, что говорит ему Гринберг. — Хорошо, я иду.
— Что случилось? — быстро спросила Нэлл.
— А черт его знает, — с чувством ответил Том. — Герметичность станции не нарушена, но ты все-таки надень скафандр, на всякий случай.
Он быстро оделся и вышел, а Нэлл осталась сидеть на кровати, оцепенело глядя на закрывшуюся дверь.
— Перепугали Магду, сволочи, — сказала Марика, и ее аватарка насупила брови и погрозила пальцем. — Как залезла ко мне в рукав, так и сидит, бедняжка, прикинулась ветошью.
— А я думала, крысиные боксы герметичные, — заметила Нэлл. — Она тебя не покусает?
— Не, она хорошая, дружелюбная крысь, — ответила Марика, и Нэлл с изумлением услышала в ее голосе воркующие нотки. — Мы с ней уже давно подружились.
Прошло два часа с момента их внезапного пробуждения, но что именно их разбудило — так и осталось невыясненным. Они успели надеть скафандры, получить результаты полной самодиагностики станции, убедиться, что все работает штатно, и снять скафандры. Загадочный резкий звук больше не повторялся. Тонкое углеродное кольцо по-прежнему вращалось вокруг Юноны, делая один оборот примерно за четыре минуты.
— Еще десяток таких случаев, и я буду залезать в скафандр, даже не просыпаясь, — зевнув, сказала Нэлл. — На автопилоте.
— А я вообще забью на скафандр, — отозвалась Марика. — Ежу ясно, если Си-О захочет нас уничтожить, он нас уничтожит, мы и «А» сказать не успеем.
— Ты думаешь, это Си-О?
— А кто же? Помнишь, что говорил Макс? На станции вообще нечему так дребезжать.
— А смысл?
— «А смысл?» — спросила Магда, когда я делала ей рентген грудной клетки, — усмехнулась Марика. — Какой-то, наверно, есть. Ладно, я пошла спать. Завтра еще куча работы.
И она отключилась.
Нэлл покосилась на часы в левом нижнем углу зрительного поля. Было почти четыре утра, но спать не хотелось: адреналиновый всплеск еще держал организм в беспокойно-возбужденном состоянии.
Она заглянула в «кейки» — Том был «очень занят». Откинулась в ложементе, снова и снова вспоминая долгие секунды звукового удара. Судя по мерзким физиологическим ощущениям, в его спектре явно присутствовал ультразвук. Что-то просвечивало станцию, как она просвечивала
В любом случае звук в вакууме не распространяется. Чтобы достать их звуковым ударом, Си-О должен был посадить на внешнюю поверхность станции некий излучатель. А значит, определив вектор распространения звука, можно этот излучатель найти. Или, по крайней мере, найти то место, где он был.
Она включила визор на запись и быстро надиктовала Тому отложенное сообщение:
— Том, меня тут мысль посетила. Если дребезжалку включал наш любимый Углеродный Объект, то источник звука должен находиться на внешней поверхности станции. Мы можем как-нибудь определить место, где дребезжало сильнее всего?
Том ответил меньше, чем через минуту.
— Конечно, можем, Нэлли. Мы уже нашли это место.
Нэлл резко села в ложементе.
— Не шутишь? И где это?
— Прямо напротив каюты Кэндзи Куроки.
— И он до сих пор там? Вы его видите???
— Если ты про излучатель, то нет, мы его не видим. Зато в самой каюте… хм.
— Что?!
— Сейчас. Я включу видео, следи.
Нэлл жадно подалась вперед — и увидела… увидела обычную типовую каюту Юноны. Неяркие бежевые стены, пустой серый постер, ложемент. Судя по всему, клипса визора была приколота Томом где-то на ладонь ниже уровня плеч — Нэлл смотрела на все с высоты чуть ниже собственного роста.
Том повернулся кругом, и Нэлл увидела убранную кровать. На полу рядом с ней лежал планшет для рисования, к которому был пришпилен измятый, обтрепанный с одного конца лист бумаги. На бумаге был начатый карандашный рисунок: тонкий овал лица, парой линий — очертания носа и губ, и подробно прорисованный блестящий черный глаз.
— Вау, — пораженно прошептала Нэлл. — Так он умел рисовать? И до чего хорошо…
— Кэндзи вообще был отличный парень, — печально ответил Том.
Он наклонился, разглядывая что-то рядом с кроватью. Пол вокруг планшета был засыпан каким-то мелким мусором — вроде бы опилками пополам с мелко разодранной бумагой. Поодаль лежал округлый розовый комочек.
— Ультразвук шел примерно отсюда, — сказал Том, показав на мусор, — с внешней поверхности станции. Страшно подумать, сколько здесь было децибел. Нам повезло, что здесь никого не было.
Он выпрямился и еще раз оглядел каюту.
— Том, — позвала Нэлл. — А что там на полу валяется? Мелкое, розовое. Ближе к ложементу.
Тот поднял непонятный предмет, поднес его поближе к визору, помял в пальцах.
— Ластик, — сказал он.
— Ластик?
— Ну да, такая штука, которой стирают карандаш с бумаги.
— А где тогда карандаш?
— Я так понял, карандашу не повезло больше всего.
Нэлл вспомнила кучку опилок вокруг планшета и мысленно с ним согласилась.