Юнона
Шрифт:
— Это как раз понятно, — сквозь смех пробормотала Нэлл. — Углеродные наноструктуры в присутствии свободного кислорода быстро разрушаются под действием квантов видимого света. Окисляются.
— Вот как? Что ж, это многое объясняет.
И он надолго задумался.
Дверь каюты скользнула в сторону, и Нэлл остановилась в дверном проеме, тревожно разглядывая знакомую обстановку. Каюта была залита ярким светом, и все-таки все ее нервы были напряжены. Ее безопасная личная территория, ее уютная норка больше не
Нэлл откашлялась, умылась и почистила зубы, убрала кровать. Уши ловили малейший посторонний звук. Она помнила, с каким дьявольским проворством скользнули в щели углеродные червяки. А значит, с тем же проворством они могут и выскользнуть откуда угодно. Только свет держит их на расстоянии. Чем ярче, тем лучше.
В наушнике звякнуло, и Нэлл дернулась всем телом.
— Нэлли? Ты в порядке?! — дрожащим голосом спросил Том. Значит, он уже знает.
— Ага, полный порядок, — ответила она. — А ты как?
— Охреневши весь, — признался он. — Нет, ну каков сукин сын, а?
— Не то слово, Том.
— В темноте больше не спим.
— Ага.
— Ты сейчас куда?
— К Линде на осмотр, а потом в кают-компанию завтракать.
— Позавтракаем вместе?
Нэлл улыбнулась. Кажется, напряжение потихоньку начинало отпускать.
— Конечно.
Пустой, загибающийся вверх коридор ярко освещен. Тут тоже есть воздухозаборники, по четыре в каждом отсеке. А значит, есть и воздуховоды, погруженные в вечную темноту.
Не думать об этом. А то можно свихнуться.
Через час они сидели в кают-компании и допивали кофе.
— Ну что ж, — подытожил Том. — Схема действий в общих чертах понятна. Свет горит во всех каютах, в том числе и пустых. У каждого с собой мощный фонарь с автономным источником питания. Виртуальные шлемы не снимаем, если где видим углеродных тварей — немедленно оповещаем остальных.
— Все это полумеры, — процедил Макс.
— Это то, что мы можем сделать прямо сейчас.
— Мы можем сделать сейчас еще кое-что. Надо подтянуть оптоволокно с ультрафиолетом и выжечь эту дрянь из воздуховодов. Если это возможно, поднять уровень кислорода в воздухе. Сами отсидимся в скафандрах, не привыкать уже…
— У нас не хватит оптоволокна, чтобы сделать это везде одновременно, — спокойно возразил Алекс.
— Сделаем по очереди!
Тот поднял на него глаза.
— Макс, не забывай, что их направляет разум куда мощнее нашего. Если ты не уничтожишь их разом, он придумает что-нибудь еще. Он довольно изобретательный тип, ты не находишь?
Гринберг ответил ему яростным взглядом.
— Наша станция и правда превращается в Ноев ковчег, — невесело усмехнулась Марика. — Сначала мы с нашей биосферой, потом красные нитевидные с Европы, а теперь и углеродная жизнь по Гавиле подтянулась. Интересно, кто будет следующим?
Нэлл мелкими глотками цедила кофе и рассеянно прислушивалась к разговорам. Ее вновь охватило
Она тряхнула головой.
— Ты в порядке? — негромко спросил Том.
— Ага. Просто не выспалась.
— Я не понимаю, чего мы боимся, — говорил между тем Зевелев. — Чего нам терять? На Землю мы уже, очевидно, не вернемся. Долгих лет жизни наши дорогие биологи нам не обещают. А на другой чаше весов — углеродная жизнь, в реальность которой верили два с половиной чудака, и то один уже умер. И разум, совсем не похожий на наш. Неужели вам совсем не интересно, коллеги?
— Где ты увидел разум, Алекс? — хмуро ответил Гринберг. — Эта дрянь только и умеет, что жрать и размножаться. И мне пофигу, углеродная она, красная нитевидная или лиловая в крапинку. Чужой заразе не место на нашей станции.
— Он разговаривал с нами, Макс. Си-О разговаривал с нами.
— И что? Он разговаривал, да. А потом снес нам половину южной оси. Из-за него чуть не погиб Мишель. Из-за него у нас половина станции трупов. Из-за него мы все сидим по уши в дерьме и кашляем красным, и будем кашлять, пока не сдохнем.
— Только из-за него? — насмешливо спросил Алекс. — Больше никто руку не приложил?
Макс бросил гневный взгляд на Нэлл, но промолчал.
— Хорошо, я убила восемь человек, что дальше? — с вызовом произнесла Линда.
— Хватит! — резко сказал Том. — Нам еще не хватало искать виноватых и рвать друг другу глотки. Как будто вокруг мало желающих их порвать.
Они замолчали, отвернувшись друг от друга.
— Ладно. Поступим так, как предлагает Макс, — спустя несколько минут сказал капитан. — Уложим световые кабели в воздуховоды пятого отсека и подадим на них максимальную мощность. Надо выяснить характерное время деградации этих капель в зависимости от уровня освещенности… ну и вообще, убедиться в том, что свет их действительно разрушает. И в зависимости от того, что выясним, продумаем наши дальнейшие действия. ОК?
Вернувшись к себе в каюту, Нэлл обнаружила в почте долгожданный ответ Элли.
— Привет, мам, — говорила она, и порывистый ветер с моря заставлял щуриться ее глаза и трепал пушистый светло-русый хвост. — Ты в курсе, что все ваши письма просматриваются правительством? Суток не прошло, как я получила твое письмо, а сюда уже явилась пара хмырей из Флоридского центра и заявила, что я должна подписать им кучу бумаг о неразглашении. А если упрусь, то больше не услышу от тебя ни слова. Каково? Свобода слова и распространения информации, акулье дерьмо! Ну, я им ласково сказала, чтобы шли подальше, потому что с ньюсмейкерами у нас и так разговор короткий. Они туда-сюда, короче, уломали. Так что теперь я в какой-то вашей группе с полным доступом. Ну, или врут, что с полным, — и Элли рассмеялась.