Южная роза
Шрифт:
– Надеюсь, не блуждающая гроза? – спросила Габриэль тихо, не глядя на него.
– Нет, - усмехнулся Форстер, - в этом году она уже была. Дважды в год они не случаются.
– Скажите… Это всё правда? – она повернула к нему голову, и их взгляды встретились.
– Правда «что»?
– То, что говорит синьор Грассо? Про льва… и… Вы… вы действительно можете… управлять животными?
– Почему вы спрашиваете? – он улыбнулся и закинул ногу на ногу.
– Потому что… если это правда, - она набрала в грудь побольше воздуха, ощущая, как рядом с ним
– Вы снова беспокоитесь обо мне? – спросил Форстер тихо, немного подавшись вперёд.
– Я…
Она смутилась и отвела взгляд.
– Так это правда? Насчёт чьеру? – спросила она, чтобы не отвечать на его вопрос.
– Ну а как, вы думаете, можно было найти… кого-то блуждающей грозе? Гипотетически? Или остановить взбесившуюся лошадь? Если, допустим, была бы такая ситуация, – он усмехнулся. – Если вы верите в это, конечно.
Габриэль повернулась к нему, и их взгляды снова схлестнулись, и теперь ей трудно было даже дышать, от того, как он смотрел на неё.
– И если… допустим… такое возможно, – произнесла она негромко, – то, как это происходило бы? Гипотетически?
– Ну… Представьте, что вы видели бы глазами другого… ощущали его кожей, управляли его телом…
– И допустим… это возможно было бы с любым зверем? – спросила она осторожно.
– Не с любым. Как гласит легенда, а это, разумеется, всего лишь легенда, а не рукопись, заверенная королевским нотариусом… но как она гласит - это зависит от дара чьеру. Чем сильнее дар, тем сильнее возможность. Но проще всего это делать, конечно, с теми, с кем ты близок, - и взгляд Форстера непроизвольно упал на Бруно.
– Близок? – рука Габриэль так и замерла на голове пса. – Так вы можете управлять Бруно? Вы можете... То есть вы чувствуете сейчас…
Она почувствовала, как у неё перехватывает дыхание.
– Гипотетически… если бы это было возможно, то чьеру чувствовал бы сейчас то, чувствует Бруно. Например, какие у вас необыкновенно нежные пальцы, Элья, - ответил Форстер совсем тихо и в глазах его, казалось, отражается алое зарево заката.
Они смотрели друг на друга несколько мгновений, а потом Габриэль вчкочила, и произнесла, не в силах совладать с голосом и дыханием:
– Вы… Вы же не… Пречистая Дева! О нет!
Она покраснела, кажется, до корней волос, а затем произнесла, путаясь в словах:
– Вы просто невыносимы! Больше чтобы… никакого Бруно! Никаких канареек или хомячков! Даже лошадь ваша мне не нужна! Вы просто…
Она торопливо пошла прочь, наспех попрощавшись со всеми. Мысль о том, что слова Форстера могут оказаться правдой, была просто ужасна.
...Да как он мог!
...«…вы видели бы глазами другого, ощущали его кожей…»
– Да что же вы за человек такой! – прошептала она, ворвавшись в свою комнату, распахивая заботливо закрытое Кармэлой окно, и подставляя ветру разгорячённое лицо.
Ей невыносимо было думать о том, что Форстер всё это время следил за ней с помощью Бруно, да если бы только следил! Она же…
И от мысли, что она лежала в этой кровати, обнимая пса и рассказывая ему о своих бедах, и том, что она чувствует к его хозяину, ей делалось дурно. Если бы можно было провалиться от стыда сквозь пол, она бы провалилась, нет, просто сгорела, потому что ничего более неприличного не могла себе даже представить. Она металась по комнате, не в силах совладать с собой и своими чувствами.
...Да каким же надо быть подлецом и мерзавцем, чтобы так поступить?
Она вспомнила его слова в их первую встречу здесь.
...«Это же Трамантия, здесь такой пылкой южной красавице стоит опасаться… всего. А Бруно всего лишь пёс. Не надо видеть в нём средоточие зла. Но когда он с вами – так мне будет спокойнее».
...Всего лишь пёс? Всего лишь пёс!
А потом вспомнила, как Бруно пытался остановить её взбесившуюся лошадь, как порвал записку от капитана Корнелли... Всё теперь вставало на свои места. Теперь ей понятно было его такое странное поведение, и то, что он не набросился на кладбище на Бёрда – они же родственники. И в каком-то смысле он, конечно, её охранял, но… милость божья! Она же ходила тут по комнате в одной ночной сорочке! И если он мог это видеть…
– О нет! – она почти простонала, закрыв лицо руками.
И желание пойти и влепить Форстеру пощёчину, а лучше - две или три, и сказать ему всё, вот всё-всё, что она о нём думает, делалось почти непреодолимым.
...Вы, мессир Форстер, со своим желанием получить своё любой ценой совсем не видите берегов? Ненавижу вас! Ненавижу!
Она заперла комнату изнутри, порывисто вырвала шпильки из причёски, швырнула их на столик, тряхнув волосами, чтобы они рассыпались по плечам, и яростно стянула платье, едва не отрывая пуговицы и ленты.
...Для кого это всё? Она наряжалась тут как глупая курица!
Она-то думала, что они теперь честны друг с другом, и что Форстер будет говорить ей правду! Вот она - правда! О, Пречистая Дева! А о чём ещё он умолчал?
...Нет! Она уедет. Уедет отсюда и никогда больше не вернётся!
Но постепенно ярость утихала, Габриэль подошла к окну, присела на подоконник, и сидела там долго, глядя на то, как ветер клонит деревья – тёмные громады в призрачном лунном свете казались зловещими.