За день до послезавтра
Шрифт:
— Идиоты, — твердо и уверенно заявил генерал-майор, глядя на выложенный на стол документ с нескрываемой ненавистью. — Ты согласен?
— Не могу быть согласен больше, — точно в тон ему ответил Хертлинг. — Идиоты и есть. Такое ощущение, что их представление о боевой подготовке русских сухопутных войск процентов на девяносто основывается на фильме «Рэмбо».
— На первом или на втором?
— На третьем, разумеется, — здесь командующий сумел даже фыркнуть, что было первым проявлением мимики за последние минуты: до этого его лицо было намертво сведено злобной гримасой. — В первом речь шла о подготовке нашей собственной Национальной гвардии.
Он с трудом удержался, чтобы не сплюнуть: о Национальной гвардии у Хертлинга было свое собственное мнение, и оно резко не совпадало с тем, которое считалось в правительстве США и даже Пентагоне «общепринятым». Впрочем, его мнение вообще достаточно часто не совпадало с мнением начальства, причем зачастую по ключевым вопросам. Было даже странным, что при этом ему поручили высокие должности последовательно в Объединенном комитете начальников штабов и штабе 7-й армии/Вооруженных Сил США в Европе и позволили командовать людьми на одной из последних настоящих больших войн. Вероятно, способность делать дело все же перевесила неудобство от того, что он вечно не согласен с кем-то из высших политиков, считающих себя интеллектуальным пупом земли.
— Минус… неделя? Десять дней?
— Не знаю, Дана. Просто не знаю. Ты сам видишь формулировку. И лично я не сомневаюсь, что это сделано специально. За любую ошибку будем отвечать мы и ребята.
— Как обычно.
Питтард вставил это короткое замечание в паузу, длина которой составляла буквально долю секунды. При этом оно было настолько точным, что командующий даже не кивнул — так оно совпало с его собственным мнением.
— Любой просчет, любая значимая утечка информации — и лишние тысячи наших мальчиков лягут прямо на границе, а то и прямо здесь, на территории этих баз. Мы даже не успеем сообразить, что происходит, — понимаешь, Дана? Вспышка — и мы превращаемся в пепел, и что будет потом, после нас — этого мы уже никогда не узнаем. И даже без этого, даже если они не решатся ударить первыми, задействовать ядерное оружие… Даже без этого сокращение срока подготовки на последнюю, самую важную неделю, — это отразится буквально во всем.
Генерал-лейтенант осекся, чувствуя, что говорит слишком много. Питтард понимал ситуацию не хуже его самого. То, что он командовал всего одной дивизией, не имело в данном случае большого значения. Проблема, или хотя бы ее важнейшая часть, была бы ясна и второму лейтенанту, впервые принявшему свой первый взвод и боящемуся собственного сержанта. И она абсолютно точно ясна адмиралу Ставридису. Джеймсу Дж. Ставридису, адмиралу Флота США, с 2009 года занимающему должность командующего Европейским командованием США и Верховному главнокомандующему объединенными Вооруженными Силами НАТО в Европе. Фактически являющемуся «отцом» всей операции.
Минус неделя или минус десять дней от изначально определенного срока выступления — это был фактор, который заставлял ломать и переклеивать наново и так-то едва собранную в единое целое систему планов. Да, сроки только на памяти Хертлинга переносились уже раз двадцать или двадцать пять, а о том, что было до момента, когда он получил допуск нужной категории, ныне трехзвездный генерал мог только гадать. План «Дропшот» был самым известным в истории великого противостояния — а после «Дропшота» их были, наверное, сотни. Но последний десяток дат был настоящим, вот что самое потрясающее. И каждый раз отмена или перенос вызывали у него боль в сердце — пусть и смешанную с облегчением. Еще полгода на подготовку, на воспроизводство опять растраченных боеприпасов, на отлаживание вновь провалившегося звена логистики, одного из многих. Еще месяц — на переброску на будущий театр очередного дивизиона ракетных установок или полутысячи грузовиков. Еще три недели, еще две. Во всем этом были свои недостатки, но, в конце концов, война так и не началась за десятилетия второй половины XX века — так что какие-то недели не имели здесь решающего значения. Но еще раз: этот раз был другим. В этот раз срок переносился «назад». На неопределенный, ни к чему не привязанный день, к которому ни он здесь, на месте, ни весь Объединенный комитет вместе взятый там, дома, в принципе не мог «подвести» шаткую конструкцию хоть сколько-то реалистичных транспортных схем.
— Возможно, в этом есть какая-то логика…
— А как же!
Вот против этого возражать было глупо. Как очередной перенос времени начала операции вперед, так и впервые произошедший перенос назад имели свою логику. Безупречную, между прочим. Надеяться на то, что все русские и белорусы есть по своей природе идиоты, не способные интерпретировать буквально «лезущую из всех щелей» информацию — для этого нужно являться политиком, непогрешимо уверенным в собственной исключительности. Никакие другие варианты не проходят. Так что да, разумеется, многие уже все прекрасно понимают. Но понимать что-то умом, разумом, поверить в это и начать наконец действовать — это очень и очень разные вещи. И перетекание одного этапа в другой, со всеми необходимыми предпосылками, с перерастанием количества информации в качество и так далее — это время и время, исчисляемое сначала годами, потом месяцами, а под самый конец уже и часами. И каждый час в последние несколько суток перед моментом «Д» мог стать решающим в отношении риска компрометации всего плана. Знающий слишком много (как вариант — непозволительно много) человек получает сердечный приступ, и после успешной операции по аорто-коронарному шунтированию в не поддающемся контролю бреду на этапе «отхода от наркоза» выдает в окружающее пространство одну критическую деталь за другой. Короткая цепочка, рассечь которую при современных скоростях и присущем XXI веку разнообразии способов передачи информации невозможно, — и русские, ужаснувшись, выдают информацию в прямой эфир. И, разумеется, тут же, без паузы, боясь опоздать, наносят упреждающий удар. Пусть тактического уровня, пусть только по военным базам, обнаруженным «бумерам» в океанах и взлетным полосам баз стратегических ракетоносцев, — этого хватит. Часы — и многие годы готовящаяся комбинированная операция превращается в кошмар, который и не снился создателям дешевых фильмов, живописующих постапокалиптическое общество во всей его красе.
Хотите другой вариант? Просто для примера, показать, как велико может быть их разнообразие? Пожалуйста. На территории России находятся сейчас тысячи профессиональных военных, принадлежащих к специальным подразделениям армий входящих в состав НАТО государств. Их первоочередной, а во многих случаях и единственной задачей является снижение угрозы, которую представляет боеспособная часть ржавеющего российского ракетно-ядерного арсенала. При получении сигнала о том, что до часа «Д» остается оговоренное количество часов, они начнут действовать согласно полученным инструкциям — не снимая ни добродушных улыбок с лиц, ни идиотского туристского камуфляжа с плеч. Но профессиональные военные — это вовсе не идеал находящегося под прикрытием во враждебной стране нелегала. При всей их подготовке, они могут банально сойти с ума, перепить русской водки или на почве нервного напряжения попробовать наркотик. И в результате всего этого — начать болтать. Все эти люди знают немного, иначе не бывает, но хорошей спецслужбе этого вполне хватит. Даже не «вполне» — более чем хватит, чтобы начать растягивать цепочки и выстраивать логические связи — а это в итоге означает все то же самое. Более того, сам Хертлинг был твердо убежден, что и те, кто готовил эту часть операции, хорошо понимают: русские и особенно белорусы вполне способны взять на своей территории несколько чужаков и без помощи божественного провидения. После чего — начать «колоть» взятых без малейшей оглядки на нормы цивилизованного общества. С благотворным для себя результатом. В конце концов, они не первый год активно воюют с жестоким и умелым противником и за последние восемь-десять лет научились делать дело относительно неплохо. Риск обрушить лавину строгих дипломатических нот и обнулить оборот вдруг пошедшего в гору туризма будет для них не такой уж большой платой за успех вскрытия плана вторжения на этапе, когда они еще могут что-то сделать. Если русским повезет, то безошибочная политика их МИДа в сочетании с приведением в боевую готовность кадровых частей Вооруженных Сил, дополненных эффективной и массовой мобилизацией, может заставить государства — члены НАТО «спустить все на тормозах». Свалив едва не случившийся Армагеддон на какого-нибудь подходящего козла отпущения. К примеру — на командующего Европейским командованием США адмирала Ставридиса или на командующего армией США в Европе/7-й армией генерал-лейтенанта Хертлинга, который подойдет на эту роль просто отлично. Или даже просто обвинив русских в наглой и беззастенчивой провокации, стерпеть которую в очередной раз их всех заставит только врожденное миролюбие.
Но да, такой вариант развития событий реален. Достаточно кому-то в русской военной контрразведке отнестись к текущей информации с достаточной мерой серьезности, и последующий сценарий очевиден. Несколько европейских или североамериканских туристов и бизнесменов могут исчезнуть на территории России без следа в любой момент, и их кураторы в посольствах начнут что-то делать отнюдь не сразу. А выборка у русских есть: стоит только догадаться посмотреть на то, как изменился демографический спектр контингента людей, получающих совершенно легальные, украшенные всеми положенными виньетками визы на въезд на территорию Российской Федерации. Всего год назад, как и два десятка предшествующих лет, он был достаточно «размазан». В Россию ехали бывшие эмигранты — демонстрировать достижения лучшей в мире стоматологии и показывать фотографии уже почти выплаченных домов в Нью-Джерси. Ехали пуделеобразные старушки на пенсии — просто за экзотикой, за куклами-матрешками, дешевой икрой и свежими впечатлениями. Ехали целые классы студентов-пианистов и целые отделы бизнес-менеджмента от сотен компаний: тех, для которых попрание режимом Путина прав и свобод человека в России было менее значимым, чем возможность зарабатывать миллионы. Все эти люди, от восторженных и хорошо обеспеченных семидесятилетних вдов до юных поклонниц альтернативного рока, ехали в Россию и сейчас. Подавали заполненные анкеты в посольства и консульства, платили сбор, покупали билеты и радостно взлетали навстречу экзотике. Но доля мужчин спортивного/атлетического телосложения (в разных формах использовались оба этих термина) в возрасте 20–45 лет в общем пуле подателей требований на выдачу туристических и бизнес-виз начала расти как снежный ком уже с начала 2007 года. Про себя генерал определил именно эти месяцы как «точку невозвращения» плана, еще не имевшего в то время окончательного названия — только буквенно-цифровой индекс. Очень немалая доля ложащихся в такую условную категорию людей получала «многократные» визы. Такие люди пересекали границы несколько раз, обогащая авиаперевозчиков и хозяев русских отелей. Набирая опыт и вживаясь в среду. Покупая себе шанс выжить один-два дня на положении, хоть как-то приближенном к истинно нелегальному. Трудно ли было высказать предположение о том, что тысячи молодых мужчин с чем-то неуловимо общим в типаже едут в Россию не за впечатлениями и карьерой в бизнесе, а за чем-то другим? Да, трудно — это следовало признать и быть, таким образом, чуть снисходительнее к неуспеху противника. Натренированные на проникновение на территорию охраняемых объектов и уничтожение единиц ядерных вооружений и их носителей группы терялись в «общем объеме» въезжающих. В среде совершенно добровольно, за собственные деньги едущих в Россию идиотов с фотоаппаратами и деловыми бумагами. Хороший бизнесмен тоже в общем-то похож на военного — а все бумаги у него самые настоящие, как и инвестиционные деньги, которые «въезжают» в Россию в его портфеле…
Деньги, чертовы деньги… Успех войны действительно почти всегда зависит от денег и времени. Интересно, что и того, и другого в данном случае было много. В отношении первого вой конгресса и налогоплательщиков не имел ни малейшего значения — подготовка к войне финансировалась из источников совершенно невообразимой глубины. Можно было только догадываться, какую роль в происхождении этих денег играли в ключевой момент люди, близкие к семейству Бушей. Как они планировали компенсировать свои затраты и как именно прикрыть потом эту «компенсацию». Но в результате неожиданного половодья денежных средств, вливаемых в армию, флот и военно-воздушные силы США, значимость фактора времени взлетала уже вообще до небес. А число параметров, «заякоренных», «завязанных» на время, исчислялось не просто сотнями — многими тысячами. Скажем, из-за недостатков финансирования в годы президентства Билла Клинтона армия США получила всего одну тысячу оперативно-тактических ракет MGM-140 к системам залпового огня ATACMS. Между тем только для первой недели запланированных боевых действий имеющие такие системы дивизии армии США в Европе испытывали потребность, которую начштаба 7-й армии оценивал в четыре тысячи штук. При этом как сам начштаба, так и любой другой штабной офицер с удовлетворяющей Хертлинга квалификацией вполне понимал, что реальные боевые действия не оставят от предварительных расчетов камня на камне. Когда за минуты до времени «Д» первая ракета сойдет с направляющих, современные боеприпасы будут расходоваться с той скоростью, с которой их будут подвозить, а штабы будут завалены требованиями командиров дивизионов и тех дивизий, в интересах которых они работают: еще, еще, еще. Это как пример.
Других примеров было так много, что приводить их было просто скучно. Производство вооружения и боеприпасов было только одной из сторон военной мощи. Только дурак измеряет потенциал вооруженных сил числом орудийных стволов, пересчитывая миллиметры калибра на дюймы и обратно. Боевая подготовка гораздо важнее, но неделя не имеет в ней никакого значения, если речь не идет о какой-то одной конкретной специальной операции. Время на планирование — вот что было критичным. Время на планирование и исполнение запланированных шагов: одного за другим, в четкой последовательности и взаимосвязи. Именно такой и должна быть армия, именно так и выигрывается любая оставляющая хоть сколько-то значимый след в истории война. Просто поразительно, что каждый раз, когда доходит до дела, возникает идиот, перемешивающий все возможное в единую бесформенную кучу с непосредственностью трехлетнего вундеркинда.