За гранью вечности
Шрифт:
– Все сторонники Гелиона схвачены, – заключил Версетти, обратившись к девушке, всё ещё стоящей у него за спиной.
– Среди наших есть потери? – спросила она, перешагнув через тело Аскалона.
– Двое. Гелион потерях восьмерых. Из Даэвов только он и Сакмис. Твой муж ведь встретит их у кибелиска?
– Да, – обернувшись на труп бессмертного, промолвила девушка. – Там их уже ждут.
Тело военачальника Арэшурата медленно укрыли белоснежные перья. Зашелестев, они вдруг рассыпались в пепел вместе с останками мужчины. Ветер, завывающий через открытые ворота Святилища, поднял пылинки в воздух и унёс их далеко.
–
– Оцепи Площадь и не дай никому покинуть её, – тихо промолвила Белатрисс. – Народ успокоится, когда увидит живого Фаметеса.
– А с этими что? – легат махнул головой в сторону пленённых воинов и приближённых Аскалона, смирно стоящих на коленях с мечами у глоток.
– Свяжите их и спрячьте в Святилище. Убивать их не стоит… – волшебница пронзительно посмотрела на Версетти. Тот понимающе хмыкнул и утвердительно кивнул – всё же это были знатные офицеры и члены известных семей и легионов.
Легат Сияния Миражей молча развернулся и направился к своим легионерам, чьи лица скрывали чужие доспехи. Белатрисс прошептала что-то и, предвкушающе глянув в сторону выхода, торопливо покинула Святилище.
***
Цитадель Тэминона. Арэшурат.
Каменная статуя Леди Ариэль засветилась. Воздух небольшого тёмного помещения помутнел и стал кружиться вокруг изваяния. Вдруг вихрь резко опустился к ногам Служительницы Вечности и начал собираться в плотный серый клубок. Постепенно уплотняясь, он стал принимать форму сидящего на коленях человека. Через несколько мгновений фигура шевельнулась, и остатки пыли послушно опустились на землю.
Это была женщина. Чёрные волосы небрежно лежали на её плечах, скрывая лицо, а руки и ноги дрожали, словно от конвульсий. Даэв попыталась встать, но не удержалась на ногах и упала на колени.
– Проклятый кибелиск… – прошипела она, с ненавистью смотря на дрожащую ладонь.
Через несколько минут дыхание возрождённой выровнялось – женщина начала приходить в себя. Фантомная боль в шее ещё никуда не делась – воительнице до сих пор казалось, что в горле торчит длинная острая стрела.
Элийка осторожно поднялась и, устало волоча ноги по земле, подошла к шкафу, что был единственным предметом мебели в этом помещении. Толстые каменные стены, прочная дверь и узкое окно башни дворца надёжно защищали кибелиск – Сакмис это знала, но сегодня она была не уверена в безопасности статуи.
Открыв дверцу старого шкафа, она сняла с крюка длинную серую тунику и накинула её на себя – пускай стража сюда не входит, но путь до её покоев довольно неблизок, а оказаться голой перед легионерами и гостями Цитадели было для бессмертной элийки верхом позора.
Сакмис подошла к двери и положила ладонь на тяжёлую ручку, но выходить не спешила. Она чувствовала, что Гелион не выжил там в Элизиуме и скоро его душа тоже прибудет в эту обитель.
Женщина не ошиблась. Затхлый воздух комнаты завертелся в вихре, развевая волосы воительницы. Она отвернулась от ветра и стала молча ждать. Ждать, пока ветер не успокоится и сзади не донесётся родной крик.
Гелион всегда кричал, когда возрождался. Говорят, каждый Даэв по-своему переживает свою смерть. Кто-то видит родной дом, гуляет по саду, пока его душа летит в Эфирном потоке к холодному кибелиску. Кто-то летит под небесами и падает вниз, а когда достигает
Сакмис не раз спрашивала у Гелиона, что он видит после смерти. Но он никогда не отвечал ей. Женщина слышала его крик и пыталась представить, что могло вызвать такие эмоции у непоколебимого бесстрашного Даэва. Боль? Вряд ли: бессмертные привыкли к ней. Переживание старых воспоминаний? Возможно, ведь Гелион мало что рассказывал о жизни, в которой называл себя Аскалоном. Но воительница думала, что там не просто обрывки памяти – там нечто большее. Может, перед возрождением Гелион видит самый страшный момент в его прошлой жизни. Или будущей. Не зная, как понять это видение, он никому о нём не рассказывает. Сакмис давно перестала расспрашивать его по поводу этого, но ей было жаль его. Каждый раз, когда она слышала его беспомощный крик, она хотела попасть туда, в мир его видений, и спасти от них, поскорее вытащить в реальный мир, но не могла. Переживать одно и то же снова и снова – ещё одно бремя Даэва, возложенное навеки вместе с Божьим благословением.
Гул ветра стих. Это значило, что мужчина скоро придёт в себя. Сакмис застыла и прислушалась. Сзади доносилось хриплое дыхание, переходящее в низкий стон. И вдруг оно прервалось, озарив помещение оглушительным истошным криком. Он был похож на мольбу о спасении, на голос преступника, которого сжигают заживо на костре.
Женщина зажмурилась – она не хотела видеть его лицо в этот момент. Сакмис и так знала, что сейчас его мужественное тело перекошено адской болью, и если она посмотрит на него сейчас, то Гелион отпечатается в её памяти и таким: беспомощным, кричащим, словно младенец, что минуту назад появился на свет.
Когда оглушительный стон стал стихать, а дыхание выравниваться, женщина осторожно обернулась. Возле каменных ног Ариэль сидел мужчина. Он тихо хрипел и мотал головой из стороны в сторону. Воительница подошла к шкафу, достала ещё одну тунику и накинула её на спину Гелиона. Бессмертная присела рядом с ним и пальцем подняла его за подбородок, чтобы вновь увидеть светящиеся карие глаза.
– Сакмис… – прохрипел мужчина.
Воительница улыбнулась и помогла ему встать. Военачальник искривил лицо и выпрямился. Он поправил тунику, бросил полный недоверия взгляд на кибелиск и направился к двери.
– Куда ты? – Сакмис шагнула к нему и остановила.
– Они придут сюда… – промычал он. – Какой позор. Они… они напали на меня в Святилище Элизиума. Трусы. Предатели.
– Гелион, я не… – женщина облокотилась о стену и непонимающе замотала головой. – Это не могли быть мои легионеры. Они бы никогда… Я клянусь, что…
– Это не твои легионеры, – зарычал военачальник. – Я узнал ту девчонку. Проклятую волшебницу – зазнобу Даймона. Как её… Бело… Бела… Белатрисс.
– Это Даймон? – ошарашенно воскликнула Сакмис. – Он тебя предал?