За пять веков до Соломона
Шрифт:
Два человека сидели на вершине, не обращая никакого внимания на шаловливые игры природы.
Осия, широко раскрыв глаза, смотрел на языки огня, что лизали огромный терновый куст. Иллюзия пламени была полной. Хоть и знал, что это лишь отражение холодное яркого заката, все равно не смог сдержать внутреннего трепета, когда зрелище то увидал. Тогда только понял, что должен был Моисей испытать, впервые с чудом таким повстречавшись.
— В заповеди третьей «Познай Силу и Слабость!», как и в других, три знания тайных спрятано, — сказал Моисей, глядя на пылающий куст. — Самое главное, что запомнить ты накрепко должен, Бог — не старец седобородый, что с облаков райских на землю грешную взирает. Это для простых людей, что Силы не имеют сами за поступки свои отвечать. Для них придуман Всемогущий Господь, чтобы легче было по жизни идти, зная, что есть Всевышний, кто все решает и обо всем ведает. Живут такие люди в смирении и в надежде вечной.
Но стоит познать Силу, и понимаешь: настоящий Бог — внутри скрыт. Он ответы на любые вопросы знает, в любой ситуации помочь может. Стоит лишь слушать научиться. Но — это путь только сильных людей. Потому как со знанием приходит огромная ответственность: некого больше обвинять в неудачах обидных и провалах горестных. Понимаешь, что все в жизни лишь от тебя зависит. Даже то, как судьбой своей распорядишься. Не каждый ответ такой держать перед Богом внутренним хочет. Крепко помни, о первом знании заповеди «Познай Силу и Слабость!».
— Учитель, значит, и я смогу с Богом Внутренним говорить?
— Обязательно, Осия. Главное — садись и слушать. Можешь при этом на куст пылающий глядеть, можешь шуму ручья внимать, либо костра теплое покалывание чувствовать — главное вовнутрь себя погружайся. Не надейся, что сразу услышишь — настройся, что знание со временем придет. Кому через неделю, кому через месяц, а кому через год. Но явится обязательно. Главное настойчивость и терпение. Поймешь тогда, насколько велика его Сила, насколько радостна его Благодать. Самыми искусными словами не объяснить того спокойствия Духа, что снизойдет на тебя.
Куст горел неровно. Сверху огонь казался ярче и веселее, а ветви внизу потемнели, листья на них не были видны в густом мраке, ну точь-в-точь будто обуглились.
Моисей продолжал:
— Второе знание не менее важно. Сколько раз считаем мы себя должными кому-то. Стараемся выглядеть сильными, потому что настоящие мужчины должны быть сильными. Стремимся казаться умными, потому что должны быть умнее остальных. Показываем свое уважение, потому что должны слушать старших. Но внутри-то знаем, что на самом деле мы не сильные, не умные и не послушные. От этого перекошенного знания на душе становится беспокойно, перестаем сначала себе верить, а потом и всему миру вокруг.
Моисей вздохнул, словно снова переживал очищение огнем, и медленно продолжил, глядя прямо в глаза ученику:
— Запомни, Осия, — мы никому ничего не должны, кроме самих себя. Мы не должны быть сильными — мы можем быть сильными. Мы не должны быть мудрыми — мы можем быть мудрыми. Мы сами выбираем, какими нам быть. И если выберем быть сильными — это наш выбор. А если выберем быть слабыми — это наш выбор. Только тогда, когда каждый раз будем делать свой выбор, проживем собственную жизнь, а не чужую. Ты можешь, а не должен — вот второе знание заповеди «Познай Силу и Слабость!».
Где-то далеко сорвался камень, пролетел-прошуршал вниз по склону. Осия отвлекся на секунду, а когда повернулся назад к кусту, показалось, что пламя пуще прежнего разгорелось.
— Учитель, наверное, третье знание заповеди о твердом и мягком будет. Твердое — это Сила, а Мягкое — это Слабость, так?
— Не совсем, Осия, хотя близок ты к правильному ответу, — улыбнулся мудрец. — Вспомни, что Иофор с веточкой и яйцом показывал. И Твердое, и Мягкое могут быть Силой. Главное правильно их расставить. Окружи Мягкое Твердым — только Слабость получится. Попробуй опереться Твердым на Мягкое — вмиг провалишься. И совсем беда, если внутри того Мягкого Твердое спрятано. Тогда не просто упадешь, но и лоб расшибешь. Ошибка людей, что они Мягкое обычно за Слабость принимают, вглубь не смотрят. А чтобы правильно познать Силу и Слабость, надо научиться различать Твердое от Мягкого. И в мире вокруг, и в себе самом, и в других людях.
— Но если в природе могу себе это представить, то как внутри человека Твердое от Мягкого отделить?
— Это знание четвертая заповедь «Найди точку опоры» дает, о которой завтра говорить будем.
Моисей надолго умолк, вспоминая давешние события. А Осия все смотрел, не отрывая взгляда от последних сполохов на терновом кусте.
— Учитель, хочу еще вопрос задать.
— Спрашивай.
— Зачем о кусте пылающем Вы мне всю правду рассказали? Почему не заставили в изумлении чуду дивиться?
— Ты, Осия, духом сегодня куда сильнее, чем я тогда был. Вот и думаю я, что не нужно тебе, месяцы долгие в созерцаниях проводить, перед кустом огненным сидя. Есть у нас с тобой еще семь дней и целых девять заповедей. А к заповеди «Познай Силу и Слабость!» добавить мне больше нечего.
Глядя на задумчивое лицо ученика, Моисей подумал про себя:
— Добавить-то нечего, кроме одного испытания завтра, по сравнению с которым куст терновый детской забавой покажется…
Глава Четвертая
Найди точку опоры!
Тогда фараон всему народу своему повелел, говоря:
всякого новорожденного сына бросайте в реку, а всякую дочь оставляйте в живых.
И вся вода в реке превратилась в кровь, и рыба в реке вымерла, и река воссмердела,
и Египтяне не могли пить воды из реки; и была кровь по всей земле Египетской…
и воскишит река жабами, и они выйдут и войдут в дом твой, и в спальню твою, и на постель твою,
и в домы рабов твоих и народа твоего, и в печи твои, и в квашни твои…
и явились мошки на людях и на скоте. Вся персть земная сделалась мошками по всей земле Египетской…
налетело множество песьих мух в дом фараонов, и в домы рабов его, и на всю землю Египетскую: погибала земля от песьих мух…
будет на скоте твоем, который в поле, на конях, на ослах, на верблюдах, на волах и овцах: будет моровая язва весьма тяжкая…
И напала саранча на всю землю Египетскую и легла по всей стране Египетской
в великом множестве: прежде не бывало такой саранчи, и после сего не будет такой;
она покрыла лице всей земли, так что земли не было видно, и поела всю траву земную и все плоды древесные…
и не осталось никакой зелени ни на деревах, ни на траве полевой во всей земле Египетской…
— Завет Аменемхата? Ты точно уверен? — простые слова заезжего караванщика подействовали неожиданно сильно: Моисей, тридцатилетний зять мадиамского первосвященника, побледнел и с трудом опустился на подушку рядом с чужеземцем.
— Да все об этом говорят. Что, мол, у фараона больше ничего не осталось. Если хочет доверие народа сохранить, то должен Завет Аменемхата исполнить.
— Ты хоть представляешь, что это такое? — Моисей взял себя в руки, и голос больше не дрожал.
— Наверное, какая-то молитва особая. Или подношение Богам, — караванщик деланно зевнул, показывая, что религиозные обряды египтян его совершенно не интересуют.