За решеткой
Шрифт:
Хавьер доел свой бургер и отставил тарелку в сторону, затем поднял бутылку пива.
— За новые начала. Добро пожаловать в Техас, в Полански и в отсек смертников. Я постараюсь сдержать Мелани, пока ты не освоишься. Похоже, свидание вслепую — это последнее, что тебе сейчас нужно.
Я усмехнулся и чокнулся с ним бутылкой.
— Спасибо. Пожалуй, ты прав.
Следующие несколько часов мы потягивали пиво и беседовали, пока солнце садилось, а температура опускалась до терпимой. Мы обсуждали спорт — Хавьер пытался убедить меня, что переезд в Техас автоматически
— Ты уже работал с Эзрой? — спросил Хавьер, сняв солнцезащитные очки и положив их в стороне. Солнце почти село, и они больше не были нужны.
— На этой неделе. Мы вместе сопровождали.
— И? — Хавьер выгнул бровь.
Я усмехнулся.
— Это вопрос с подвохом?
— Тот еще кадр, да?
— То есть, дело не только во мне?
— Вообще ни разу. На него больше всего жалоб. Просто чудо, что у него все еще есть работа. Не будь у нас такой нехватки персонала, думаю, Рей уже уволил бы его.
— Не стану врать, меня беспокоило то, как он обращается с заключенными.
— И ты новенький, так что он будет испытывать тебя и проверять, насколько сильно на тебя можно надавить перед тем, как ты возмутишься.
— Я и так едва не возмутился. Много раз. Этому парню повезло, что на него еще редко плюют.
Хавьер расхохотался в голос.
— Такое случалось. Если кто и вызовет у наших парней реакцию, так это Эзра.
— Этот тип меня бесит.
— Ты не один такой. Совет: вот ему точно не стоит говорить, что ты гей. Он превратит твою жизнь в ад. Если думаешь, что он с заключенными плохо обращается, то тебя ждет сюрприз.
— Принял к сведению. На работе я буду держать язык за зубами. Поверь мне. Никому не надо знать.
Мы погрузились в комфортное молчание; небо темнело, вдалеке начинали мелькать летучие мыши. Мои мысли вернулись к грядущей неделе. По графику у меня стояла первая смена в Е с парнями в карцере, и я был вовсе не в восторге. С момента моего устройства в эту тюрьму я слышал все больше историй о том блоке, и одна была хуже другой.
Я хотел спросить у Хавьера, чего ожидать, но тут он перебил меня:
— Я хотел попросить тебя кое о чем.
— Что такое?
— У меня на следующей неделе по графику ночные смены, а Мелани забронировала нам кое-что на вечер вторника и четверга, даже не сказав мне. Ты случайно не хочешь поменяться сменами на неделю? Я бы предложил только эти два дня, но перестраивать график сна будет очень тяжело.
— Я с радостью поменяюсь, но к твоему сведению, я всю неделю в блоке Е.
Хавьер застонал и запрокинул голову, посмотрев на темное небо.
— Кто бы мог подумать.
— Уверен, кто-нибудь согласится поменяться с тобой.
— Вряд ли. Эти парни ненавидят ночные смены так же сильно, как работу в блоке Е, — он снова застонал и провел рукой по волосам.
Я
— Ну, как я и сказал, можешь взять мои смены, а я с радостью отработаю твои.
— Ты не прочь работать ночью?
— Судя по слухам, которые до меня доходили, я предпочту ночные смены вместо того блока. Ты в каких секциях?
— А и Б. Те же камеры, с которыми мы работали в твою первую неделю. Ты получил золотую территорию, друг мой. Эта сделка определенно в твою пользу. Эти парни просто паиньки в сравнении с Е.
Я отказывался признавать тот укол боли в груди от осознания, что снова буду работать в отсеке Бишопа. Как бы я ни старался игнорировать мысли об его деле и преступлениях, они по кругу вертелись в моей голове, и я испытывал странное желание увидеть его, изучить, найти преступника за тем мягким фасадом, который он изобразил. Мой интерес к этому мужчине и его истории ни капли не ослаб. Я играл с огнем, но невольно хотел узнать больше.
— Значит, по рукам.
Хавьер протянул мне кулак, чтобы я ударил по нему.
— Я перед тобой в долгу, приятель.
— Да ерунда.
Я подумывал рассказать, что читал о деле Бишопа, спросить Хавьера, не сомневался ли он когда-нибудь в виновности заключенного, и что думал о некоторых мужчинах за решеткой. Но я знал, что эту тему лучше не поднимать. Он уже один раз сказал, что не склонен искать дополнительную информацию.
Вот только я тоже не был склонен к такому, пока не встретил Бишопа.
Глава 6
— Эй, белый мальчик. Иди сюда.
— Погоди, Джеффи. Надо доложить о пересчете и свериться с Дэвисом внизу. Дай мне пять минут.
Из камеры Б19 донесся раздраженный вздох, и я усмехнулся. Одна из вещей, которую я узнал, работая в этой секции — это нетерпеливость Джеффа и то, как он беззастенчиво чесал языком, выражая свое возмущение.
— Не называй меня Джеффи, чувак. Ненавижу такое дерьмо, бл*ть.
— Не называй меня белым мальчиком.
— Мудак, — но это оскорбление сопровождалось смехом, так что я знал, что Джефф просто треплет языком как обычно.
Я отстегнул рацию, направляясь к лестнице, ведущей вниз к следующему ряду.
— Энсон Миллер, табельный номер 26903, докладываю об отсеке Б, секции Б, рядах 1 и 2. Здесь все хорошо.
Последовал статический шум, затем ответ:
— Принято, 26903, спасибо.
Я сбежал вниз по стальной лестнице, топот моих ботинок разносился и отдавался эхом от бетонных стен. Джин Дэвис, мой напарник этой ночью, встретился со мной внизу лестницы. Он был невысоким азиатом лет сорока пяти. У него была заразительная улыбка (когда она все же проступала на лице) и устрашающая манера держаться по меркам того, кто ростом доходил мне до плеч. Ранее я встречался с ним один раз, когда знакомился с правилами сопровождения заключенных, но это первый раз, когда мы официально работали вместе. О нем у меня сложилось хорошее впечатление, в отличие от Эзры.