За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?
Шрифт:
Вчера я подумала, что хотела бы всю жизнь провести в путешествиях; я в них словно оживаю. Писать и путешествовать, жить в разных местах, не привязываясь к одному городу, местечку. Мы с Таней говорили о путешествиях, когда двадцать первого числа совершали пешую прогулку от Невского до Сосновки (Озерки). Обсуждали страны, которые хотим посетить, их оказалось очень много. У нас уже, кстати, есть несколько планов на будущее: например, она решила, что на её восемнадцатилетие мы поедем развлекаться в Амстердам, я мечтаю оказаться с ней в Париже и почувствовать детскую атмосферу. Мы хотим ездить по Европе, побывать во многих странах Латинской Америки, проехать по США, посетить некоторые азиатские государства, увидеть Новую Зеландию и Малайзию. Планов, как говорится, громадьё.
...
Вы уже читали мои свежие записи, которые я время от времени переписываю из одной тетради; теперь я хочу выписать сюда одну-две первых записи оттуда же. Я совершенно не знала, что и в какой форме туда записывать, поэтому первая комканая запись у меня там про бога - точнее про то, почему я в него не верю. Запись очень скромная и банальная, к тому же то, как я её писала, совершенно не вписывается в дальнейший стиль этих записей, поэтому начнём со второй:
"Сон с Биллом (12 лет) - не позже зимы 2012 года:
Тёмный парк. Деревьев или другой растительности не видно. (Но она есть. Всё напоминает сцену в Сосновке, где некогда выступали White Night, совмещено со сценой из Куала-Лумпура, где в 2010м выступали токи). Сцена с неким занавесом и ярким освещением, но задней стенки не видно (нет). На сцене вполне возможен белый рояль и мотоцикл из Humanoid City, на котором сидит Билл (музыкантов нет). Перед сценой нет кресел или скамеек, зато справа стоят кресла из "Голубого озера" (лагерь) (актовый зал). На одном из кресел сижу одна я (не знаю, где - не дальше 3го ряда), и Билл поёт. Поёт чувственно, с болью, делясь со мной обидами и переживаниями, рассказывая в песне, как он устал от пустых кресел, - поёт только для меня. Но вдруг уже перед сценой появляются такие же кресла, а на них - публика. Билл сразу отворачивается и поёт с какой-то алчностью, сумасшествием и улыбкой для толпы. На меня он больше ни разу не смотрит, а я сижу, глядя сбоку на него, то ли с улыбкой и пониманием, то ли с равнодушием".
Вот как оформились мои мысли о нём, о них. Это был второй сон с кем-либо из группы, самый первый я не записывала нигде, потому что он из серии совершенно ненормальных моих снов, где всё мешается в нпонятную смесь, которая вызывает море смеха, если я рассказываю такую чепуху. В двух словах, я, какие-то одноклассники, сами ребята из группы, моя математичка ехали в тур-басе группы; мы приехали в некую школу и Билл с Томом пошли преподавать математику, и кто-то ещё шёл преподавать её же. В общем, даже не помню, просто хочется, чтобы осталось хоть какое-то напоминание об этом сне - поэтому я поделилась им с вами.
Ну, давайте ещё одну запись? Это тоже сон. Итак:
Летом 2012 (немного зачёркнуто) года (или 2011)
Самый приятный сон, во время которого я во сне даже смеялась:
Небоскрёб. Может, Германия, может Америка - Чикаго или Лос-Анджелес. Серая (но не унылая) комната с окном во всю стену. Видно почти белое небо и серый город. Комната небольшая. В ней ничего кроме постели и, возможно, комода (вся мебель в чёрном цвете, на кровати обычное белоснежное бельё - отель). На постели - повзрослевшая я (23 года) и Андреас (друг Билла и Тома, который, к слову, у меня никогда вообще никаких чувств - ни положительных, ни отрицательных - не вызывал) того же возраста после нежного утреннего секса. Энди лежит на подушках, я - у него в ногах, касаясь носом и скулой его коленки. И в этот момент я ощущаю счастье. Самое простое и неподдельное. Смех рвётся из груди, глаза прикрыты и лишь улыбка и свежий ветерок на фоне внутреннего тепла".
Удивительно, что самый приятный и спокойно-счастливый сон был полностью в серых тонах, без единой яркой краски. Серые стены с неким рельефным узором, чёрная постель, чёрные тумбочки, может, комод, обычное бельё, в комнате вообще ничего кроме этого нет - только два окна, занимающие всё пространство двух стенок, и совершенно серый город за окном, светло-серый город в белой дымке облаков. Шум до туда не долетал. Было так спокойно, так светло и хорошо. И этот парень - который никогда не имел значения, но почему-то именно он был там со мной. Светловолосый, почти холодный, странный, незнакомый, улыбающийся, в простыне. Я с длинными волосами, светлая, радостная, смеющаяся, счастливая. Так хорошо.
...
Что ещё? Так, посмотрим.
"Ещё один сон: (летом (макс. В мае) 2012 года)
Приятно-серый день и небольшая пристройка на пристани. Одноэтажный голубой домик прямо у воды - на мостках. Малюсенькая кухонька с окном, столом, двумя дверьми и проходом с улицы. На кухне - я, Таня и её брат Андрей, с некой неприязнью и непониманием смотрящий на нас, потому что мы лежим на полу и страстно (немного неумело) целуемся. Таня снизу, а я нависаю над ней. Я - как опора для неё там, она цепляется за меня".
– Да, вот какие сны мне снились в двенадцать-тринадцать лет.
А вот теперь я пьяная. Ха. Я так устала, так устала. Мне так хочется в школу, так хочется, чтобы поскорее началась осень - в конце концов, до неё всего-то три недели. А там уже сентябрь, одноклассники - нас в этом году покинуло семь человек, так что теперь, не считая двух-трёх человек, у нас остались наиболее умные ребята. Класс, вроде как, ненапряженный - только странное сочинение в конце года, ну да если я написала сочинение на сверхзакрученную тему, которую впервые в своей жизни даже не поняла, не потеряв ни одного бала и получив "пять" за русский, я думаю, что справлюсь. Вы же пожелаете мне удачи, правда? Ладно, я уже почти не соображаю, до встречи. Мне почему-то весело, смешно, но смеяться нельзя. Послезавтра уже буду в Питере, а потом, ещё через два дня, на Кавказе. Обязательно порассказываю вам о своих путешествиях, вообще, расскажу о своей жизни, а то вам наверняка наскучило читать о том, как мне больно, как я скучаю по Тане и люблю выпить. На этом уже точно всё, до встречи.
Теперь я, помимо компьютера и двух-трёх тетрадей, записываю обрывки мыслей и в телефон:
Я не хочу бояться тебя
Я умерла за последний год, и люди здесь явно не из тех, кто может (готов) оживить.
Перебираю в голове имена адресатов...
Мне страшно и больно, поэтому я такая.
Банан, огурец...Почему не морковка?
И вот только интересно - о сохранности души тоже беспокоятся лишь те, кто её уже потерял?
Два сна, которые уже были переписаны сюда.
Почему вы можете причинять боль словами, а я молчанием не могу? И вообще, что больнее,
И мне стыдно за эту боль. У меня всё хорошо, но почему я всё это чувствую?
Как только я останавливаюсь, мне больно. Но я не могу постоянно двигаться, не могу! Почему я устала, от чего? Ведь нет ни единой причины, отчего так больно, всегда так больно. Поэтому я не люблю об этом говорить - мне не кажется, что я имею на это право. Я просто хочу жить без чёртовой боли. Не убегать от неё без остановок, а на самом деле жить без неё.