Заблудившийся во сне
Шрифт:
– В десятку. Ты и правда что-то можешь. Ну, теперь это уже вчерашний день: он был там, ушел – и навряд ли еще вернется. Какие еще книжки там были? Вспомни хоть одну!
Для ответа мне не пришлось напрягаться:
– Мушкетерская серия, понятно. Что удивительного: она и у меня дома до сих пор на полке стоит. А вот третью я забыл – название. Что-то там было на античные темы. Мифы, может быть? Нет, не приходит в память…
– На этом пока тормозим. Значит: что известно нам с тобой в сумме? Что пошел он, судя по твоему рассказу, в детские края – как только сумел оторваться от тех, кто его выманил. Усек мысль?
– Естественно, – подтвердил я. – Скорее всего человек, наскоро укрывшийся в Пространстве Сна и не желающий, чтобы его там нашли, будет стремиться попасть – из быстродостижимых точек – либо в семейный круг, потому что туда улетаешь как бы автоматически, это всегда первая остановка в ПС; но это как раз то место, где его будут искать прежде всего…
– Ага.
– А второе по простоте достижения, без всяких формул, которых большинство людей просто не знает, – это мир прошлого, который кажется человеку еще и наиболее привлекательным. Мир детских книжек, любимых героев, сказок – в этом вот роде.
– Да. Но только…
– Да подожди! С тобой только дерьмо есть – все изо рта выхватываешь… Вот именно – но только! Сначала он, как полагается, попадает в ПС-реальность, то есть в тот кусок прошлого, некогда действительно существовавший, о котором он мечтал. Но там его хватает ненадолго, потому что реальность всегда примитивнее и грубее книжек; быть первобытным мальчиком не столько романтично, сколько голодно, холодно, страшно, комары едят и вши кусают. Хорошо быть королевским мушкетером – но наши современники как-то отвыкли, скажем, от того, что на них утром выплескивают ночные горшки с верхних этажей. Ну и так далее. Реальность, пусть и во сне, очень быстро перестает нравиться – по себе знаю…
– Да кто этого не знает!
– Те, кто там не бывал. И вот человек начинает менять обстановку: иными словами, создает свой микрокон – тот же мир, но таким, каким он представлялся по книгам: где и голода не бывает, и насекомые обитают исключительно добропорядочные, отнюдь не паразиты, и дерьмо не падает с неба, и помыться можно вовремя и с мылом – в общем, маленький персональный рай.
– Хорошо изложено. Я ведь и сам, пока вот этот уголок себе не отгрохал, натерпелся тут всякого – даже вспоминать неохота. Ну вот, значит, обстановку в целом ты представляешь. А выводы?
– Искать его нужно сейчас – начиная с первого из этих трех миров. В царстве первобытных племен. Все-таки остается возможность, что он создал там свой микрокон. Не найдем там – доберемся до Эллады. И уж в последнюю очередь поищем его во Франции послегенриховских времен. Но он и оттуда сбежит, думаю, достаточно быстро.
– Но это будут не реальные миры, а им самим созданные?
– Сперва он станет задерживаться в каждом макроконе. Чтобы разочароваться, всегда требуется какое-то время. В том, что любишь, разуверяешься не сразу. И есть еще одно соображение, – сказал я. – Как правило – сужу по опыту нашего Института – такой собственный микрокон создается территориально в пределах того макрокона, который оказался неуютным; это, так сказать, выгородка из него. Да ты наверняка ведь все это знаешь не хуже меня.
– Н-ну, может быть, – улыбнувшись, согласился он.
– Так что задача в следующем: навестить каждый из оставшихся миров. Согласен?
– Постой, – придержал он меня. – А вероятность ухода в будущее? Ведь та встреча, в которой мы так и не разобрались, произошла вероятнее всего именно в будущем – или в наших временах, но с людьми оттуда…
– Скорее всего да; но там для него не нашлось ничего приятного, раз он после той встречи и сбежал. Кроме того – какое же там для него убежище? Искать укрытия в будущем – это для тех, кто в Производном Мире увлекается фантастикой. Но у Груздя ни одной такой книжки не было. Я, во всяком случае, не видел. А ведь приспособиться к мирам, уже существовавшим в яви, куда проще: помогает память предков. А в будущем не поможет ничто. Во всяком случае, я так думаю.
– Я тоже.
– Учти к тому же: может быть, он и обладает определенной свободой действий в Пространстве Сна, но все же до профессионалов ему далеко. А макроконы будущего принимают нас неохотно.
– Кстати: почему это так, по-твоему?
– Ну, – проронил я не очень уверенно, – скорее всего, не хотят нашего проникновения в технику реализации эпизодов ПС, иными словами – в конструирование того, что мы называем реальным будущим. Вот почему я думаю, что ему очень непросто было бы пробраться туда.
– Но ведь существует не только всеобщее будущее, не только. Речь может идти – и чаще всего идет – о собственном будущем; это характерно для людей, которые свое личное будущее усердно строят. Посещение созданного ими во сне персонального будущего – такого, каким его хотелось бы видеть, – помогает человеку еще более энергично бороться за него в яви. А Груздь как раз из таких, в этом можешь мне поверить: я его три года вожу… вернее, возил.
– Верно. Но конструкции будущего очень неустойчивы: их приходится создавать только из своей фантазии, а ведь мир прошлого строишь, опираясь на историю, книги, картины…
– Это-то так, безусловно… Ну что же: значит, путь – в миры прошлого. Будь по-твоему. Только боюсь, что туда тебе придется шагать одному. Без меня.
Это было неприятным сюрпризом.
– Что так?
Минаев пожал плечами:
– Проще всего попасть туда, вернувшись в Производный Мир, в эту твою контору – оттуда пускай они нацелят тебя как следует, раз-два – и ты уже на месте. А мне, сам понимаешь, после всего происшедшего, там уже не бывать. Я только здесь, в ПС, могу передвигаться.
– Прости, – сказал я после паузы. – Забыл. Но здесь мне без тебя просто не обойтись. Так что ты хоть не укрывайся так, чтобы тебя потом не отыскать было. С другой стороны, если от тебя хотели получить какую-то информацию, то и здесь будут охотиться.
– Да я понимаю: здесь это как-то не воспринимается – тут все мы равно живы. И все-таки, такие вот дела.
– М-да. – Я быстро соображал, изъясняясь пока что лишь междометиями, уставившись в земляной пол. – Угу. Так-с… Ага.