Заблудившийся во сне
Шрифт:
Я попытался оценить обстановку, в которую меня ввергли, достаточно изящно подловив на переходе.
Это была небольшая – метров двадцати – одномачтовая галера, с узким, развалистым корпусом, приподнятой кормой, заканчивавшейся лихо закинутым наверх рыбьим хвостом; судя по нему, даже не галера, но нечто, гораздо более древнее: античная монера с одним рядом в двенадцать пар весел. Наверняка нос корабля увенчивался полагающимся ему лихим завитком, но об этом я мог только догадываться: вертеть головой, судя по уже полученному мною удару, было опасно.
Ритмично сгибаясь и откидываясь назад, протаскивая вместе с соседями массивное весло, я еще попытался решить для себя вопрос – насколько этот корабль
Куда интереснее было другое. Кроме нас – меня и тех двоих, что располагались на банке рядом со мной и так же были прикованы к ней цепями (судя по цвету металла и звуку, какой издала цепь, когда я шевельнул ногой, чтобы устроиться поудобнее, это была бронза или что-то вроде) – кроме нас, нигде не видно было ни одного человека: ни гребца, ни кого-либо из надсмотрщиков или командиров. Лишь внимательно всмотревшись, можно было заметить на банках или в проходе между ними, а также на кормовом мостике какие-то сгущения воздуха; назвать их тенями не поворачивался язык: слишком уж они были прозрачны и очертания их – расплывчаты. Впрочем, язык и так поворачивался с трудом: во рту пересохло от жары, да и от усталости тоже; наверное, я греб уже не первый час. И тем не менее, несмотря на безлюдье, все остальные весла тоже (судя по движению их вальков) поднимались и опускались в том же ритме, что и наш, повинуясь методичным, словно у метронома, ударам гонга, доносившимся с кормы, где, как было сказано выше, никого не наблюдалось. На мостках возвышалось нечто удлиненное и прямоугольное, накрытое ярким узорчатым полотнищем до самого низа. Это полотнище да ослепительно синее небо над головой было единственным, что имело какой-то цвет; все прочее было серым, шаровым, как сказал бы моряк. Ритм гребли был небыстрым – как я определил, примерно двенадцать гребков в минуту; но, несмотря на такой режим, галера шла довольно ходко – похоже, делала узлов пять, хотя царил штиль и парус не был поставлен. И кто-то ухитрялся еще управлять кораблем: не надо было прибегать к ухищрениям, чтобы увидеть и понять, что мы находимся не в открытом море, но в достаточно узком проливе; возвышавшиеся по обе стороны его утесы едва не нависали над нами. И несмотря на это, ни одно весло ни разу не чиркнуло о камни, хотя с каждым гребком пространство вокруг нас все более сужалось.
Пространство Сна показывало себя еще с одной стороны. Оставалось только пожать плечами и искать способ, как быстрее и безопаснее всего выбраться отсюда куда-нибудь, где я сам смогу создавать и использовать нужные условия. Меня подловили, это было совершенно ясно. Очередной ход был за мной.
Порывшись недолго в памяти, я без труда нашел нужную формулу второго порядка и стал негромко, нараспев произносить ее, стараясь четко выговаривать арамейские звуки. Меня хлестнуло еще раз и еще – больно; однако удалось договорить до конца. Cледовало ожидать, что в одно мгновение я окажусь далеко отсюда. Ничего, однако, не произошло. По-прежнему звенел гонг, и приходилось вновь и вновь толкать и вытаскивать на себя чертов движитель. Над головой скалы нависали все более ощутимой угрозой.
– Не старайся, – пробормотал ближайший ко мне сосед. – Тут двойная блокировка: микроконтинуума да еще и каждого из нас в придачу. Надо обождать.
Вот так раз. Выходит, этот парень тоже понимал, что к чему? Я скосил на него глаза, стараясь не очень заметно поворачивать голову: тени там или кто, но за нами следили весьма пристально, а бичи хотя и не воспринимались глазом, но весьма ощутимо чувствовались спиной. Попытался представить себе эту разбойничью физиономию без всклокоченной,
– Борич, это ты, что ли?
И снова дернулся от удара.
– Готовый к услугам, – ответил он с призвуком насмешки в голосе.
У меня сразу возникла полная тележка вопросов; но большинство их приходилось отложить до лучших времен.
– А тот – рядом с тобой?
– Зурилов. Слыхал?
– Да. Тот, что болен? Инфаркт?
– Так это там, в яви. Там он на транквилизаторах. А здесь лечится. Чтобы проснуться здоровеньким.
Мне показалось несправедливым, что меня за каждое слово хлестали, Боричу же все сходило с рук; со спины, если быть точным. Я не удержался, чтобы не высказать по этому поводу свое «фэ».
– Формулы первого порядка здесь проходят, – ответил он. – Блок начинается со второго.
– Спасибо.
Формулы первого порядка немногословны, и мне удалось произнести нужную еще до очередного удара. Его так и не последовало. Мелочь, конечно, но приятная. Можно стало хоть разговаривать безнаказанно. И смахнуть ладонью пот с лица.
Вокруг нас в это время понемногу темнело. Похоже, наш корабль входил в какую-то пещеру.
– Мы видели, как тебя схватили, – сказал я. – По монитору. Где ты там ухитрился так насосаться?
– Ты о чем?
– О том. Ты был вдребезги пьян, когда они тебя зацапали.
Борич лишь пожал плечами:
– Очередной компьютерный бред. Надо выкинуть к чертям программы: интерпретация никуда не годится. Хотя скорее всего у меня в подкорке и сидело такое желание – принять дозу. Наверное, это и повлияло… И ушел я от них очень элегантно. Получил сигнал о том, что надо увидеться с Зуриловым.
– Моих рук дело. Как тебе сообщили?
– Да как всегда – воспользовались телом, загнали текст в подсознание, я в ПС принял его – сам знаешь.
– Холера. Я же предупреждал их. Надо было придумать что-то другое. Хотя бы с курьером…
– Наши, понятно, хотели, как лучше. Но этим меня и подставили. И его тоже. За то малое время, что они меня держали, незваным «друзьям» удалось все-таки присосаться к моему каналу, и они меня повели. Позволили без проблем отыскать его, – он кивнул в сторону сидевшего у борта Зурилова, – и накрыли нас обоих как раз в момент, когда я расслабился, чтобы послать нашим сообщение.
– А этот – как с ним?
Борич покачал головой.
– Обычный снивец, толку от него – чуть.
– Что ты успел у него выяснить?
– Ровным счетом ничего. Здесь он боится и слово вымолвить: снопространственные формулы для него, понятно, китайская грамота. Он же своей спиной очень дорожит, да и справедливо: если наяву валяешься с инфарктом, то и во сне тебе неприятности ни к чему. А защитить его я не могу.
Это я понимал и сам: формулы первого порядка являются строго личными и действуют только на того, кто их произносит. В отличие от вторых порядков, где формулами можно изменять всю ситуацию, а третьими – манипулировать и микроконтинуумами.
– Ясно. Значит, надо его уберечь и действовать в темпе, пока он там, наяву, не очнулся от своих микстур. Он был вместе с Груздем весь последний день и наверняка видел и слышал что-то такое, что нам тут сослужит службу. Давай по делу. Где мы и почему, откуда такие мощные блоки, каковы перспективы?
Борич немного помолчал, но не потому, что не знал ответа: прозвучала команда – судя по последствиям, она означала «Сушить весла!», и вокруг началась забавная суета: тени метались, весла как бы сами собой втаскивались внутрь корпуса и укладывались на банки между гребцами и на слань вдоль прохода. Мы со своим веслом копались дольше всех. Я не совсем понял, зачем весла укладывать – казалось, проще было бы поставить их вертикально. Но Борич тут же объяснил: