Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
– Терем-теремок, кто в тереме живет?
– Я - мышка-тихушка, - признался Алик.
– Я - лягушка-мокрушка, - продолжил игру в воровские профессии Виллен, но Костя Крюков раздраженно прервал эти игры:
– Шуточки, у вас, фрайера!
– Так их, Костя, - одобрил его Роман.
– Фрайерам все шуточки. Санятка где?
– Ждем!
– ответил Алик.
– Он с тобой утром беседовал?
– только у него спросил Роман.
– Беседовали, беседовали!
– ответил Алик.
– Ясненько. Следовательно,
– Какого еще Стручка?
– Созревшего. Для всяких веселых дел.
– Любите вы, милиционеры, загадками говорить.
– Ладно, Алик, можешь не придуриваться. Я все понял.
– Не вяжись ко мне, мент!
– потребовал Алик, на заднице, как с горки, съехал вниз по чугунной покатости локомобиля и кинулся в танцы.
Молодежный коллектив вибрировал в фокстроте пятнадцатилетней давности. Алик оком завсегдатая "Спорта" выбрал девицу поперспективнее и пошел с ней преследуемым комсомолом стилем.
– Ты - Фарида?
– догадался он про партнершу в танце.
– Ага.
– А Тайка что же на танцы не ходит?
– это он про ее молодую тетку.
– Она замуж вышла.
– За татарина небось?
– Не за русского же!
– Мы - русские? Ты на меня погляди! Наверняка твой прапрапрадед с моей прапрабабкой побаловался.
– Какие вы глупости, Алик говорите!
– Велик аллах, а Магомет пророк его!
– изрек нечто мусульманское Алик. Фокстрот иссяк. Алик держался за мускулистую татарскую талию до тех пор, пока Фарида не вырвалась.
Она вырвалась и целомудренно убежала. Он глянул ей вслед и увидел, что на границе света и темноты стоит Саня.
– Ты что здесь делаешь?
– спросил Александр.
– Танцуя, жду тебя, - ответил Алик и оповестил: - Братцы, он явился!
– Ноги, ноги стали зябнуть, - жалостливо просипел Костя Крюков, и вся компания ссыпалась с локомобиля. Александр оглядел их и обреченно предложил:
– Ко мне?
– У тебя тесно. К нам. И Розка пожрать что-нибудь откинет, - решил Лешка Без и, не слушая иных предложений, направился к воротам. Поплелись за ним.
– А то ко мне, - предложил Виллен.
– Я теперь один, сеструху к тетке отправил.
– Как же отправил-то?
– удивился Алик.
– Ведь ей в этом году десятый кончать.
– Там окончит, - ответил Виллен.
– Зато мне - полная лафа! Не надо воспитывать, не надо уроки проверять, на надо готовить, не надо убираться. Много чего теперь не надо.
– Полное счастье от того, что голодный и в грязи живешь?
– ехидно поинтересовался Александр.
– Зато, свобода, - возразил Алик.
– Этой свободой пользуйся один. А мы уж к Розе пойдем, - Костя всегда был четок и определенен.
– Стоп!
– скомандовал Алик.
– Кто побежит?
– Открыто только у Лозовского, - дал информацию Виллен.
– Тогда
– На велосипеде - десять минут. Скидываемся.
Скинулись. Костя побежал назад к голубятне, к велосипеду...
– ...Сколько же вас!
– обрадованно удивилась Роза. Не утруждая себя вставанием, Яша от стола приветствовал всех молчаливым поднятием руки.
– Еще один будет!
– дополнительно обрадовал Розу сынок.
– Костя Крюков по делу на десять минут отлучился. Готовь пожрать, мамахен.
– Знаю я эти дела. Вы пока в домино играйте, а я что-нибудь посоображаю.
– В домино не выходит. Нас шестеро, - доказательно возразил Яша.
– Ну, тогда в лото!
– решила Роза.
Яша, не поднимаясь со стула, дотянулся до настенного шкафчика и извлек из него скрипящий голубой в белый горох мешочек и затрепанную колоду продолговатых картонок. Объявил:
– По пятаку за карту. Кто первым кричать будет?
– Я! У меня голос громкий!
– вызвался, демонстрируя этот голос, Алик.
Разобрали - кто по две, кто по три карты, поставили на кон соответственно, подобрали инструмент для закрытия номеров - копейки, пуговицы, полушки, - и началось.
– Шестнадцать! Тридцать пять! Туда-сюда! Двадцать семь! Сорок! Шестьдесят один! Топорики! Девять! Дед, девяносто лет! Пятьдесят четыре! Шесть! Барабанные палочки!
Нижняя полоса - весь кон, средняя - половина, верхняя - выигравший не ставит в следующей партии на кон.
– Семьдесят два! Четырнадцать! Лебеди! Тридцать три! Восемьдесят семь!
– У меня квартира, - взволнованно объявил Александр.
– Ура советской милиции!
– обрадовался за него Роман.
– Зачем вам выигрывать? Вы отобрать можете, - сказал Виллен.
– Так интереснее, - ответил ему Роман.
– Не мешайте работать, - рявкнул Алик.
Нежная наощупь ветхая материя мешочка, с ядреным скрипом перекатывающиеся под пальцами бочонками, затертые картонки на столе, черные бумажные шторы на окнах, - все в желтом колеблющемся свете коптилки. Господи, как недавно это было! В войну!
– Семьдесят пять! Шестьдесят шесть! Чертова дюжина! Двадцать семь! Срок до упора!
– Я кончил, - индифферентно сообщил Яша.
– Сроком до упора кончают особо опасные преступники. Ты - рецидивист, Яша, - скрывая раздражение, отметил Александр. Яша поднял на него страдальческие (лото - не домино, в паузах не поспишь) глаза и ответил лениво:
– Я - не рецидивист. Я просто выиграл.
– Проверить, - решил Леша.
– Отец, отец, а обыскать все равно надо, прокомментировал Лешино требование Роман. Проверили. Сошлось. Яша тщательно отсчитывал полкона. Новую партию начать не успели: объявился Константин. И не один. В левой руке у него была сумка, а правой он крепко держал за локоток сияющую Софью.