Зачем цветет лори
Шрифт:
— Что тебе снилось? — глухо спросил Лавьер.
Оникс открыла глаза и пошевелилась, пытаясь выбраться из его объятий. Но он только придавил ее крепче к кровати.
— Что тебе снилось? Расскажи мне.
Она посмотрела недовольно.
— Я не помню, — соврала Оникс, не собираясь делиться с ним еще и своими снами, достаточно того, что он распоряжается ее телом. Аид внимательно смотрел ей в глаза, понимая, что Оникс врет. Но настаивать не стал. Да и зачем ему сны раяны, зачем знать, отчего она улыбалась во сне и одновременно плакала? Он разжал
Оникс закрыла за собой дверь купели, прислонилась к стене. Воспоминания прошедшей ночи настойчиво лезли в голову, и она сжала виски, силясь избавиться от них. Нет, этой ночью Лавьер не сделал ей больно. Напротив… Она наслаждалась его ласками. Даже тогда, когда он завязал ей глаза лентой, и она перестала видеть, только чувствовать. Чувствовать его тело, его руки и язык, холодные капли вина и сладкую мякоть фруктов, когда он кормил ее со своих губ. Ее тело откликалось на эти чувственные прикосновения, на ласки, на прерывистое дыхание мужчины, на его страсть и нежность.
— Хочу, чтобы ты просила меня… — шептал аид, — попроси, Оникс …Скажи, что хочешь меня, скажи… Я хочу это слышать… Мне нужно это слышать…
И она говорила все, что он хотел. И даже уже не знала, врет или говорит правду.
Оникс опустила руки в холодную воду.
Его присутствие за спиной она скорее почувствовала, чем увидела, но оборачиваться не стала. Мужская ладонь легла на ее спину, пальцы погладили цветок лори.
— Знаешь, — медленно сказала Оникс, пропуская сквозь пальцы воду, — у нас в Обители когда-то была лошадь. Дикая кобыла, попала в звериную яму, а мы вытащили. Но сесть на нее никому не удавалось, дикая ведь… А отпускать было жаль. Пришлось объезжать, чтобы не лягалась. То кнутом по бокам отходить, то морковкой угостить или яблоком…
Девушка повернулась в его руках.
— Сегодня было яблоко, я так понимаю, — закончила Оникс.
Он рассмеялся. Подхватил ее под ягодицы, поднял. Он любил держать ее так, и девушка послушно обхватила его ногами, положила руки на плечи. Посмотрела в его глаза.
— Понравилось? — спросил аид.
Оникс пожала плечами, не видя смысла в ответе. Ласкать или бить это все лишь вопрос его прихоти. Сегодня он захотел так, завтра по-другому, желания Оникс не имели значения, только — его. И оба это прекрасно понимали.
— Хочешь прогуляться по берегу? Покажу тебе скалы, там красиво, — неожиданно спросил он. Оникс неуверенно кивнула. Странная доброта аида ее пугала. Он улыбался, гладил ей спину, но где-то в глубине зеленых глаз таилась тьма, которую девушка чувствовала нутром. Но сидеть в каменных стенах замка ей изрядно надоело, и прогулка по берегу холодного моря выглядела заманчиво. Пусть и в компании Лавьера.
К тому же совсем не лишним будет обследовать местность, чтобы хоть примерно представлять, куда бежать, когда аид уедет.
В комнате что-то стукнуло, и Оникс подняла голову.
— Я попросил накрыть завтрак здесь, — пояснил аид, — пойдем.
— Я не успела умыться, — тихо ответила раяна.
Он кивнул и отпустил ее с видимым сожалением.
Оставшись одна, раяна снова опустила руки в воду, плеснула в лицо и на тело. Женский голос в комнате что-то спросил, и Оникс узнала Инту. И сразу вспомнила кровавый рисунок на ее спине. Раяну передернуло от отвращения. Забыть увиденное она никак не могла. Зачем он делал это? Ужасно…
Оникс надела платье и вышла в комнату. Инта и Беатрис накрывали на стол, Лавьер по своей привычке стоял у окна, уже одетый, в брюках и светлой рубахе. Услышал ее шаги, обернулся, поманил к себе. Девушка подошла, встала перед ним и посмотрела в окно. Сегодня море было спокойным, темная вода лежала тихо, только у скал набегала ленивой волной. А где-то на глади воды белел парусами корабль. Красиво… Раяна вздохнула, мечтая оказаться на этом корабле и уплыть в далекие страны.
Лавьер обнял ее, прижался губами к ее волосам на затылке, закрыл глаза. Постоял так, чувствуя, как бьется под его ладонями сердце раяны. Ему нравилось это ощущение. Ему нравилось просто стоять вот так и обнимать ее, целовать белые волосы, вдыхать запах лори, слышать ее дыхание. Чувствовать легкое возбуждение, смешанное с сытой удовлетворенностью после бурной ночи. Он понимал теперь, почему двести лет назад раян почитали, словно небожительниц. Цветок лори усиливал чувственное удовольствие до предела, до грани, до невообразимой высоты! Аид, который в своей жизни перепробовал все, что только может доставить плотское наслаждение, никогда не чувствовал его столь остро и мощно. Даже его пресыщенное тело и извращенное сознание были довольны. К тому же, Лавьер чувствовал такую несвойственную ему … нежность. И хотел стоять так, не отпуская раяну ни на мгновение.
И еще он понимал, почему раяна так опасна. Отказаться от такого удовольствия слишком сложно. Стоило вспомнить, как она просила его входить сильнее и глубже, как выгибалась в его руках, какая была горячая и влажная для него… И сразу дыхание прервалось, а тело отреагировало однозначно, и столь мощно, что Лавьер откинул голову и глубоко вдохнул, пытаясь отвлечься.
— Господин? Мы можем идти? — тихо спросила Инта.
Он разжал руки и обернулся, с легким недовольством посмотрел на прислужниц и кивнул. Инта бросила короткий взгляд на Оникс, поклонилась и пошла к двери.
— Инта, останься, — задумчиво сказал аид.
Девушка застыла. Беатрис посмотрела с недоумением и торопливо закрыла за собой дверь, радуясь, что ее — то хозяин не остановил.
— Что-то еще, господин? — почтительно спросила Инта.
Лавьер подошел к столу, медленно взял кружку с травяным настоем, который пила каждое утро раяна. Понюхал. Пахло сосновыми иголками и корой дерева, на вкус Лавьера — совершеннейшая гадость. Он предпочитал воду или вино.
— Спина болит? — глядя на прислужницу поверх кружки, спокойно осведомился аид. Девушка покраснела, потом побледнела.
— Нет… — прошептала она.
— Хорошо, — так же ровно ответил Лавьер, не спуская с нее глаз, и сделал глоток. Во рту разлилась горечь, приправленная медом. За этим насыщенным вкусом почти невозможно было распознать легкую кислинку яда. Волчья отрава — несколько глотков, и жертва будет умирать медленно и страшно, и ни один целитель не поможет. Выпила бы раяна и через семь дней ее хладный труп сожгли бы на скалах.