Зачем цветет лори
Шрифт:
Владыка рассмеялся, довольный своей странной шуткой. Аид вышел, понимая, что его ответ не требуется. Только глупец мог бы обмануться шутливым тоном владыки, его улыбками и парчовой одеждой. Ран глупцом не был. И он прекрасно знал, какова на самом деле суть повелителя. Под алыми и золотыми нарядами таился жестокий и могущественный тиран. А самое страшное, что в отличие от своих подданных, этот тиран был бессмертным.
Только покинув дворец, Лавьер нахмурился. Предстоящее торжество задерживало его в столице еще на несколько дней, а он рассчитывал уехать сразу после встречи с повелителем. Аид сел в экипаж, прикрыл глаза. Порой ему казалось, что внутри него натягивается невидимая струна, дрожит, выворачивает нутро наизнанку, мешает дышать. Он никогда раньше не испытывал этого чувства. Тоска. Он безумно тосковал … по ней. Скучал невыносимо. Видел во сне каждый день, просыпался, задыхаясь от дикого возбуждения, которое не мог утолить. Во сне он был почти счастлив, а когда просыпался, снова возвращалось это тянущее чувство тоски… Ран хотел снова почувствовать ее тело, увидеть ее лицо, заглянуть в синие глаза. Невыносимо, до дрожи, до боли хотел к ней.
И эти чувства бесили Лавьера, мешали, отвлекали его. Он уже устал бороться с ними, устал контролировать то, что не поддавалось никакому контролю.
Проклятый лори, цветок архара. Запах, пленивший его тело и разум.
Зачем же цветет этот ненавистный лори…
Аид открыл глаза, принимая решение. Хватит терзаний и глупостей, у него нет на это ни времени, ни желания. Он отдаст приказ сегодня же, отправит в синие скалы стражей. И успокоится.
Принимая решение Ран Лавьер, уже не сомневался, он просто действовал.
Торжество по случаю возвращения в столицу опального принца закатили поистине с размахом. Улицы усыпали лепестками роз, а сам дворец сиял, подобно драгоценному кристаллу из льдистых гор. Ошар ехал в кольце стражей и приветственно махал рукой, улыбался и только внимательный наблюдатель мог увидеть, насколько натянута эта улыбка. Толпы людей теснились по краям улиц, провожая взглядами роскошную процессию и оглашая воздух приветственными криками. Принца любили в народе. Не от того, что он действительно сделал хоть что-нибудь стоящее, а лишь как альтернативу жестокому и деспотичному правлению темного владыки, который занимал престол уже более двух веков. Император принимал свой народ за рабов, существующих лишь для того, чтобы удовлетворять прихоти повелителя. Красивый молодой принц воспринимался людьми с надеждой. Но проклятая кровь императорской династии все же внушала людям сомнения и толпа не спешила радоваться возвращению принца. К тому же, ради его чествования снова повысили сумму подати, и это еще сильнее обозлило горожан.
И когда наперерез белому жеребцу принца выскочил невысокий мужик, с воплем:
— Я- Каяр, сдохни, имераторский выкормыш! — и швырнул под ноги коню кристаллы, никто особо не удивился. Стражи отреагировали мгновенно, сумеречные погасили вспышку кристаллов, не позволив магическому пламени коснуться наследника. Мужика скрутили и увели. Но толпа уже бурлила, шепталась, волновалась. И в этом волнении все чаще звучало имя Каяра. Оно звучало как шепот, как шелест, неуловимо, потому что произносить это имя, было запрещено под страхом смерти, и никто не мог сказать, кто именно его произносит. И все же, оно звучало.
Стражи прочесывали толпу, утаскивали подозрительных, женщины вскрикивали и хватали детей. Процессия на белых лошадях продолжала величаво двигаться по дороге, усыпанной лепестками роз. Молодой принц сжимал зубы и высоко держал голову.
Ран Лавьер стоял в толпе, одетый в простую одежду городского жителя: темные штаны и льняная рубаха, серый плащ скрывает оружие. Он внимательно смотрел, прислушивался к шепоткам и разговорам, наблюдал. Его люди в такой же неприметной одежде медленно передвигались вслед за толпой, над которой все не умолкало заветное:
— Каяр… Каяр… Лис поможет нам…Лис настоящий правитель… Каяра на престол… Долой тирана…
После официального приема принца, дворец погрузился в атмосферу празднования и вседозволенности. Фонтаны с хмельными напитками, столы, что ломились от изысканных закусок, десятки полуобнаженных танцовщиц и наложниц, яркие наряды которых больше обнажали, чем скрывали.
Принц сидел по правую сторону от правителя, равнодушно осматривая царившее вокруг веселье.
— Тебе не нравится торжество в твою честь, Ошар?
— Что вы, повелитель, праздник великолепный. Вы славитесь роскошными балами, владыка.
Лавьер чуть усмехнулся. Он стоял в стороне, скрытый тенью мраморных колон, но прекрасно все слышал. Оказывается, у молодого принца есть зубки. Еле уловимая насмешка его слов не ускользнула от чуткого уха аида.
Владыка если и заметил ее, предпочел не обратить внимания. По крайней мере, сейчас.
— У меня для тебя подарок, Ошар, — усмехнулся он, — вчера мне доставили раяну, право, эти птицы стали такой редкостью. Думаю, ее вопли развлекут собравшихся.
Повелитель кивнул головой, и двери залы открылись, впуская девушку. Ее руки были связаны, светлые волосы падали на лицо.
Сердце Лавьера пропустило удар. Раяна подняла голову, испуганно обвела взглядом роскошные наряды, украшения и хмельные лица. Сердце аида застучало с удвоенной силой, а потом успокоилось. У девушки были русые волосы и светло — карие глаза и она была старше Оникс. Ее провели по залу, мимо расступившихся людей, что рассматривали диковинку с любопытством.
При виде владыки, девушка сжалась и упала на колени.
— Мой повелитель, сжальтесь, я ни в чем не виновата…
— Не виновата? — владыка вскинул бровь, — ты родилась раяной, а это преступление. Небесные заступники пометили тебя, как проклятую, отметили рисунком. Разве мои стражи ошиблись, и у тебя нет на спине цветка лори?
Он, улыбаясь, кивнул стражу и тот рванул на девушке платье, обнажая спину, развернул, показывая рисунок.
Но аид и так чувствовал запах цветка. Он вдохнул сильнее и нахмурился. Запах отличался. Этот цветок пах совсем не так, как у Оникс, слишком сладко, почти приторно, без привычной горчинки. Удивительно, но этот запах ему не нравился.
— Ну вот, а ты говоришь, не виновата, — ласково сказал владыка, рассматривая черный рисунок. Он улыбался и выглядел на редкость довольным, — ты знаешь, что с тобой будет, раяна? Ночь ты проведешь в темнице, а утром тебя отведут в пыточную, и живьем сдерут с тебя этот цветок. Ты должна быть благодарна мне за это. Ты проклятая, небесные гневаются, видя тебя, и я лишь выполняю их волю. Очищаю землю от скверны, что несут в своем теле раяны. Ты понимаешь меня?