Заговор
Шрифт:
Отталкиваясь от опыта проведения своей же свадьбы и на персоналы ресторанов, сделали множество фонтанчиков с шоколадом, причем и с белым, и с молочным, и с перемолотым лесным орехом. А Кулибин придумал отдельные горелки, которые делали шоколад постоянно горячим даже в морозный день. И это далеко не все, что мы показывали гостям и императорскому двору.
Так мало того, что приходилось отвлекаться на устройство праздников, следить, чтобы было вдоволь еды, напитков на конференции, а там итальянцы, будто год не ели, так нас объедали. А еще документооборот конференции был на мне, прямое участие в переговорах
Хотелось послать всех к черту и долечиться. Казалось, пустяковая рана после дуэли то и дело начинала подгнивать и кровоточить. Все потому что перенапрягался и физически тоже.
Талейран, который-таки прибыл в Россию по личному приглашению российского императора, назвал меня что-то вроде двужильным механизмом, имея ввиду, что он, министр иностранных дел Франции, заметил, сколь много я работал и как точно я свои обязанности исполнял.
— Мсье Сперанский, вы еще больший француз, чем некоторые, кто себя причисляет к нашей нации, — заметил мой собеседник, делая глоток капучино и прикусывая кусочком шоколадной плитки. — А шоколад… Я его в кирпичах не видел.
— В плитке, мсье Талейран, этот шоколад в плитке. А что до того, какой я француз, то осмелюсь разочаровать вас и сказать, что никудышний. Между тем, господин министр иностранных дел Франции, в России все общество говорит на вашем языке, — сказал я, отпивая свой наикрепчайший кофе.
Клонило в сон, а рядом с таких ухарем, как Талейран нужно держать ухо в остро.
Шарль Морис Талейран воспользовался моим, лишь вежливым предложением посетить меня. Это приглашение было из разряда: «мое дело предложить, ну а ваше отказаться». Не отказался. А я ночь не спал, самолично бегал у Зимнего дворца и внутри его, проверял охрану императора на профессионализм. А тут, с самого утра этот сколький уж приперся.
Глупо бегать и играть в диверсанта? Нет, если я решаю, как мне поступить в случае активной фазы заговора. Самое простое — разгромить сейчас всех. Но, тогда сразу можно и застрелиться самому, так как не могут не остаться незамеченными смерти полсотни человек. Именно столько, на вскидку, я уже насчитывал заговорщиков. Я решил пустить кровь в Российском истеблишменте. А вот чью именно… Так что нужно точно знать, как устроена охрана, какова реакция на разные раздражители у дежурных во дворцах гвардейцев и все прочее.
А тут приперся какой-то министр. Но, как говориться, на ловца и зверь бежит. Я хотел поговорить с Талейраном, но сделать это иначе и чтобы я был инкогнито. Ну раз вышло так, как вышло, будем подстраиваться под имеющуюся обстановку.
Сидит один из самых скользких людей эпохи, который по такой характеристике только может и Александру Павловичу уступит, ест мой экспериментальный шоколад… Да у меня жена только одну плитку и попробовала.
— На меня работает лучший кондитер в Париже, скорее всего и во всей Франции, но я никогда не ел такого шоколада. В конфетах — да, в жидком виде употреблял, но не в плитках, — мастерски уводит тему разговора Талейран.
Он уже в который раз хочет поймать меня на расслабленности. Спрашивает о том, чем я, могу увлечься в разговоре. А потом бац… и вопросик по делу. Жук хитрый, но несколько предсказуемый.
А что касается шоколада в плитках,
Какой именно войны, еще бы уточнить. По нынешним реалиям назревают еще войны, не одна. Жаль, что нет у России ядерной дубинки, чтобы всяка-разные не шастали испытать судьбу к нашим границам или к тем странам, что доверились нам. Так что войну развязать, как два пальца об асфальт. Кстати, нужно подумать о его добычи.
— Вы прогнозируете войну России с Англией? — резко спросил я, используя тактику Талейрана против его же самого.
— Я не оракул Дельфийский, или… — начал отвечать Талейран, но я перебил его.
— И все же, — настаивал я.
— Только лишь конфликт, и то на море, и, скорее всего, удар будет нанесен по вашим союзникам, например, Дании, — отвечал Талейран, бросив недовольный взгляд.
И я так же думаю, что некоторые действия англичане все же осуществят. После небольших, незначительных, но многочисленных побед англичан на море, в основном это были стычки с отдельными кораблями Франции и немногочисленными эскадрами, бриты притаились. Даже тут, в Петербурге, говорят о том, что все верфи Туманного Альбиона загружены заказами на строительство кораблей. Англичане возят лес из Канады, Швеции, России. Похоже, что Великобритания решила показать всем истину суждения, что она владычица морей.
— Почему Франция ничего не предпринимает, чтобы разрушить верфи англичан? Вы же можете высадиться даже в Ливерпуле. Ирландия ваша, — говорил я.
— Мсье Сперанский, я понимаю, что вы писатель и фантазия у вас развита, но… — Талейран замолчал.
Не хочет признаваться, что французский флот сейчас находится в далеко не лучшем состоянии? Старые порядки на флоте не работали, республиканские в должной мере не заработали, а теперь так и наполеоновская диктатура меняет правила комплектации флота. Вот только Бонапарт может быть очень эффективным менеджером.
— Моя фантазия привела вас сюда, ко мне, мсье. Не правда ли, вы тут еще и по той причине, что ваша агентесса Мадам Шевалье раскрыта? — перешел я к самому важному делу.
— Агентесса? — «покрутил» на языке слово Талейран. — Это звучит интересно, но с чего вы взяли, что она моя и еще и раскрыта, хотя об это говорите только вы? И вообще, вы пытаетесь приписать шпионскую деятельность простой актрисе, и говорите об этом, как о свершившимся факте, которому не нужны и доказательства.
— Вы хотите узнать доказательства? Вы их уже сейчас предъявили мне. Смотрите, мсье! У вас скрещены руки — вы напряжены более обычного. У нас не было такого открытого и провокационного разговора, чтобы вы так волновались, а я даже на расстоянии вижу, как учащенно пульсирует у вас жила. Далее, вы почесали нос — это признак лжи. Мне продолжать? Кстати, Шевалье выдала себя сама и больше вашего она была не сдержана, — умничал я.