Заговор
Шрифт:
— Исполняйте свою службу, господин капитан! — нервно сказал вице-адмирал, понимая нелепость приказа.
Что исполнять, если приказов нет? Как служить, если командующий саботирует службу?
— Отдайте приказ! — практически потребовал Бодиско.
Как эскадре возвращаться домой в марте? С каким позором? Расформируют же, пришлют капитанов со Средиземного моря, где русские же моряки демонстрируют силу и выучку.
— Сражайтесь! — нехотя сказал Ходыков.
Уже скоро русские ударили по англичанам. Однако, удар был запоздалым. Нельсону удалось выстроить линии кораблей, которые встречали левыми бортами русские
На участке англо-русского противостояния уже через двадцать минут после начала атаки Ходыкова, горели или были изрешечены, словно сито, три английских фрегата и один линкор. Русский вице-адмирал к этому времени уже потерял один линкор и фрегат, а еще три фрегата, скорее всего, не в состоянии в должной мере передвигаться.
Но более ожесточенными местами сражения были те, где датчане продавливали англичан. Шла упорная борьба, до половины датских кораблей получили критические повреждения, не менее двенадцати английских кораблей также потеряли боеспособность и выходили, если это получалось, из боя.
Имели место пять абордажных сражений, где ни одна команда не сдавалась, а билась до последнего. Такие бойни были еще страшнее, чем обстрелы. Палуба представляла собой ледяной каток. Все построения, тактические наработки абордажного боя — все стало неважным. Только удача могла способствовать победе. Но эта дама, Удача, сегодня отдыхала для всех сторон сражения. Крови было столько, что и море должно было поменять цвет. Даже сдаться не получалось в таких условиях.
Адмирал Нельсон ловил себя на мысли, что какой иной флотоводец, даже английский, уже стал бы выводить из боя корабли. Слишком большие потери, слишком значительная неопределенность итогов боя. Но он не мог сдаться. И вот английский адмирал приказал вывесить флажки, чтобы показать, что пора начинать действовать иначе.
Пока английские корабли, вытянувшись вдоль датской и русской линий, продолжали перестрелку, Нельсон во главе малой специально выделенной для такой тактики эскадры, стал проникать в гущу сражений, быстро окружая отдельный датский корабль и уничтожая его, после переходя к другому.
Датчане сопротивлялись, но когда русский вице-адмирал дал приказ русской эскадре выходить из боя и направляться в сторону прусских портов, у англичан высвободились корабли и упорное сопротивление датских воинов постепенно, но неуклонно превращалось в сущее избиение.
Англичане выигрывали сражение, безусловно. Но это была победа на грани, когда и Нельсон потерял треть своего флота. Много, Великобритания не успевает компенсировать потери в кораблях. Между тем, никто не обвинит адмирала в ненужном упорстве и потере большого количества вымпелов.
Дания становится беззащитной на море, Копенгаген может бомбардироваться, и на неделю интенсивных обстрелов, ракет должно хватить, чтобы и по такой дождливой погоде спалить большую часть города. Кроме того, ганноверские и английские войска высадились в Зеландии и стремительно идут к столице Дании. Только капитуляция Копенгагена остановит это безумие.
Глава 14
Глава 14
Петербург
24 января 1799 года
Я был на
Русский императорский стол на сегодняшний день является самым новаторским в деле кулинарии среди всех монарших дворов. Я стараюсь данный факт использовать в том числе и для того, чтобы половой-официант в моих ресторанах мог, не обманывая гостя, заявить, что вот это блюдо вкушал сам император и нахваливал. Подобное заявление повышало стоимость кушанья сразу минимум в два раза.
Это только кажется, что ресторанный бизнес должен сильно уступать в доходности металлургии или же пароходостроительству. Отнюдь. На самом же деле в Петербурге, в Москве и даже в Нижнем Новгороде, а уже и в Риге, Киеве, Могилеве купцы, дворяне и даже мещане несут свои кровно заработанные денежки дабы прикоснуться к высокой кухне.
Правильная реклама, непрерывная работа поварской школы, выпускающей поваров, а также уже сеть поставщиков, возглавляемых купцом-миллионщиком Пылаевым, делают свое дело. Однако, и я удивился, когда узнал, что за год рестораны принесли прибылью двести тридцать тысяч. Это с учетом того, что из торгового оборота изымались средства, на которые строились и оборудовались новые точки.
— Господин обер-гофмаршал, — обратился ко мне Юрий Михайлович Виельгорский. — Господин канцлер послал людей вас разыскать. Считаю должным предупредить. Мало ли что.
— Благодарю вас, Юрий Михайлович. Вы весьма предупредительны, — сказал я, отодвигая десерт.
Гофмаршал Виельгорский сперва воспринял меня даже враждебно. Как же! Ясновельможный пан, потомственный шляхтич и потомок сарматов должен служить под пятой какого-то поповича?! Не бывать этому! Признаться, я тоже не совсем желал иметь в своем подчинении поляка, пусть и православного, ставшего на сторону Российской империи, когда это еще не было мейнстримом. Когда гофмаршал Виельгорский стал редко появляться на службе, саботируя работу под моим началом, император это каким-то образом заметил и решил избавиться от нерадивого служащего. И вот тогда я стал на сторону своего подчиненного.
Еще с прошлой жизни у меня был такой подход к работе, когда неудачи, лень и недостаточная компетенция работника воспринималась мной как собственная недоработка. Это я должен научить, это я должен найти подход к человеку, на крайний случай, именно я должен спровоцировать увольнение служащего. Но перед лицом высшего начальства своих подчиненных всегда защищал всеми доступными в рамках законодательства методами. Подобный подход я проявил и в этот раз.
Здесь так не принято, поэтому несостоявшаяся позорная отставка Юрия Михайловича была воспринята Виельгорским как огромный долг, который передо мной нужно отработать. Куда только подевалась сарматско-шляхетская спесь, когда император уже высказался чтобы выгнать Виельгорского не только из дворца, но и из Петербурга.