Заговор
Шрифт:
— Копыто? Ты ранен? — Пульт, перехватив товарища за плечи, затягивая его в комнату.
— Есть маненько, — сказал Копыто, когда оказался на полу у окна.
Мощный мужчина был не похож на себя, всегда улыбчивого и решительно. Копыто привстал, похромал к ближайшей кровати и завалился на нее, моментально засыпая.
Второй боец из группы Барса не был раненным, но уставшим не меньше, чем Копыто. Однако, он стал ждать следующего воина, который уже лез по веревке.
— Барс? — чуть ли не выкрикнула Ира, на ее глазах проступали слезы.
— Командир? Да, живой, это он лезет. У нас два
— Петя! — бросилась Ира к мужчине, которого прямо сейчас считала самым главным человеком в своей жизни.
Еще два дня назад она вспоминала о Петре Данилове, как о симпатичном мужчине, не более. А сейчас уже уверенна в том, что любит его. Может через неделю-вторую он для нее вновь станет всего-то мужчиной, который нравится, но не более. Но пережитое, то, что Петр-Барс стал ее спасителем, не оставил на растерзание обозленным шведам, сильно въелось в маленькую головку девушки.
— А теперь, девка, слушай меня внимательно! — она рассчитывала, что Барс подойдет к ней, обнимет, спросит, как она добралась, а тут… — Мы отгоняли от тебя шведских солдат всю ночь и я не высказывал там, при побеге, все что думаю, иначе ты бы запорола работу вовсе. Ты оставила следы везде, где можно. Зачем кругами поехала? Карета в четыре часа ночи в Стокгольме в мороз? Когда стреляют? Почему не поехали сразу сюда? Шведы слушали все звуки и бежали на них… А там вот она Королева! Леший отводил от кареты шведов и погиб. Это был отличный боец!
Барс распылялся, обвиняя Иру в некомпетентности. Танк не останавливал своего коллегу. Все знали, что после сильного эмоционального напряжения, если человек ругается, разговаривает, то это даже хорошо. Хуже, если замыкается в себе и молчит. Вместе с тем, ни Пульт, ни Танк не поддерживали Барса, считая, что тот не прав. Но командир в первой серьезной операции сразу теряет двоих! Это кого угодно расстроит.
— Я в рапорте освещу твою недостаточную боевую подготовку, Королева, — сказал Барс, резко отвернулся от молча плачущей Иры и обратился к Сонику. — Братко, выпить нам, растереться водкой, да спать. Два дня не спали, а эту ночь, так и бегали по грязным сугробам. И обработайте рану, посмотрите, что там у Копыто… с копытом.
Страшно, пугающе, не по-человечески зловеще, рассмеялся Барс. Ира посмотрела на мужчину, которого всего-то пять минут назад боготворила и была готова за ним хоть в ад. А сейчас… Хочет отвесить ему пощечину. Да такое поведение будет еще одним фактом непрофессионализма и не компетенции девчонки, но она свою работу сделала, она пережила столько страшных эмоций, что никто не смеет обвинять хрупкую девчонку в чем-либо.
— Я единственная, кто в Петербургской школе был похож на королеву. Я меньше года занимаюсь, у меня другое направление, — придя немного в себя, начала оправдываться Ира. — Языки и французское направление. Я не должна была участвовать в этой операции, но не было время искать другую.
Петр Данилов с укоризной посмотрел на Иру, махнул рукой и сел на стул.
— Ты выговорился? — спросил Танк у Барса, тот кивнул. — А ты?
Этот вопрос был адресован уже Ире.
— Да, — ответила девчонка.
— Теперь я скажу.
— Нам дозволили целый день без платы жить, — сказал Казначей с видом униженного человека.
— Крепись, мне не легче приходится, друже, — подойдя к Казначею, который был в таком состоянии после близости с хозяйкой, что и не удивился присутствием в комнате членов другой группы, говорил Танк. — Вот мне головой работать нужно, прежде всего, у тебя иные органы в работе. Там же не думать, там направлять только нужно.
Сказав это, сначала Танк засмеялся в голос, после его смех подхватили все бодрствующие, даже Ира, только что расстроившаяся и разочаровавшаяся в мужчине, стала смеяться.
— Спим, сидим тихо, командование на мне. Завтра склад и два, вмерзших в лед линейных корабля взрываем и жжём, Королеву в Вестерос переправляем под вечер. Все! Отдых, работы еще много, — сказал Танк и ни у кого не нашлось, что возразить.
Глава 21
Глава 21
Река Кумень. Русско-шведская граница.
18 февраля 1799 года.
— Я устала. Господин Сперанский, это испытание не для каждого мужчины, а я женщина и еще… когда мы уже будем в теплом месте? — Александра Павловна начинала засыпать меня жалобами, перемежая их с требованиями и мольбами.
Она стойко держалась, когда мы отправились в сторону Вестероса, в основном молчала, когда оттуда мы резко пошли на восток, оставляя ложный след, а сами еще целый день двигались вдоль оледенелого Балтийского моря, подходя к Ботническому заливу. Королева лишь выразила недоумение, когда мы резко взяли еще восточнее и вышли на лед залива, став быстро двигаться в направлении города Торку. Ну а потом, когда мы лишь пять часов отдохнули в таверне этого городка, и вновь отправились в путь, Александру Павловну пробрало и она превратилась в капризную аристократку, требующую цивилизацию, ванную и унитаз. Хотя, нет, конкретно это замечательное устройство не просила, но проблемы по такой интимной линии тоже случались.
Сперва я отвечал, пробовал уговаривать, применял психологические приемы убеждения и манипуляции, но скоро просто стал игнорировать и слезы и требования и даже проклятия. Списывал такие смены слез на веселье, как бурление гормонов внутри беременной женщины.
Такого терпения удалось добиться путем ухода в собственные мысли. Например, я всерьез размышлял о том, что было бы со мной, как бы отреагировал, если на подъезде к Вестеросу я вдруг увидел Матерь Драконов парящую в небе на своем огнедышащем питомце. Даже пару раз всматривался, а не выходят ли из-за какого дерева белые ходоки. И вообще, где Ланистеры и Джон Сноу?