Закат
Шрифт:
– Ну, что скажешь? – обратился Гус к своему соотечественнику. – Тебе здесь больше делать нечего.
– Ты только посмотри на его колено, – заметил Крим.
– Никто не сможет меня остановить, – молвил Анхель. – И ничто не заставит меня превратиться в этих… с жалами.
Гус вытащил из «сапфировской» сумки с оборудованием небольшой меч и вручил оружие Анхелю.
– Это его здание. Посмотрим, сумеет ли он отработать свой хлеб.
Как будто прозвучал некий сигнал экстрасенсорной тревоги – все вампиры, обитавшие в доме Анхеля, мгновенно изготовились к битве. Спустя считаные секунды немертвые появились во всех проходах и проемах,
Во время схватки на лестничном марше Анхель увидел свою соседку – семидесятитрехлетнюю старушку, которая всегда передвигалась в ходунках. Сейчас же она скакала по перилам над лестничным колодцем с этажа на этаж. И старушка, и все остальные вампиры двигались с ошеломительной грацией приматов.
В фильмах Анхеля враг обнаруживал себя злобным взглядом и вполне устраивал героя, потому что, готовясь к убийству, двигался медленно, даже с некоторой ленцой. Но в данной – вовсе не киношной – ситуации у Анхеля не очень-то получалось «отрабатывать хлеб», хотя грубая сила старого борца давала ему некоторые преимущества. Опыт рестлинга вернулся к нему и был особо полезен в ближнем бою, даже несмотря на ограниченную подвижность. И Серебряный Ангел снова почувствовал себя супергероем, каким когда-то был на съемочной площадке.
А немертвые все шли и шли, как полчища злых духов. Казалось, их созвали со всех окрестных домов: волна за волной бледных, склизкоязыких тварей поднималась с нижних этажей, и стены здания окрашивались белым. Панки боролись с ними так же, как пожарные борются с огнем: отсекая пламя, затаптывая новые возгорания и бросаясь в самые горячие очаги. Они действовали как хладнокровная, безжалостная расстрельная команда – позднее Анхель с изумлением узнает, что это был их первый ночной бой, своего рода посвящение. Вампиры все же достали своими жалами двух колумбийцев – это были первые потери страшной войны, – и тем не менее… Когда все закончилось, панки не хотели останавливаться: они жаждали большего.
В сравнении с этим дневная охота – все равно что легкий прохладный ветерок, говорили они.
Когда бойцы остановили натиск вампиров, кто-то из колумбийцев нашел картонку с косяками, и все закурили. Анхель не курил уже много лет, но сейчас не отказался: вкус и запах травки смягчали вонь, распространявшуюся мертвыми тварями. Наблюдая, как дымок тает в воздухе, Гус мысленно вознес молитву за товарищей, погибших в бою.
– Есть один человек… – сказал Гус. – На Манхэттене. Старый ломбардщик. Он первым дал мне понять, кто такие эти вампы. Спас мою душу.
– И речи быть не может, – мгновенно возразил Крим, поняв Гуса с полуслова. – Зачем переть через реку, когда нам и здесь убивать да убивать?
– Когда увидишь этого старика, сам поймешь зачем.
– Откуда ты знаешь, что он еще не отбросил коньки?
– Просто очень надеюсь, что пока еще нет. Мы пойдем через мост при первых лучах света.
Анхель отпросился на несколько минут, чтобы в последний раз зайти в свою квартиру. Колено разболелось не на шутку. Он окинул взглядом свое жилье: в углу – куча нестираной одежды, в раковине – грязные тарелки, во всем – нищета и убожество. Он давно уже не чувствовал никакой гордости за свое обиталище, а сейчас и вовсе испытал острый приступ стыда. А может, подумалось ему, он все это время подспудно знал, что предназначен для чего-то большего – для того, что и вообразить не мог, – и просто ждал зова?
Анхель швырнул в хозяйственную сумку кое-какую сменную одежду, спрятал туда же упряжь для колена, а напоследок – едва ли не сконфуженно, потому как, забирая эту вещь, он словно бы признавался, что это самое дорогое его сердцу имущество, все, что осталось от того героя, кем он когда-то был, – прихватил серебряную маску.
Сложив маску, он засунул ее во внутренний карман куртки. Ощутив эту ценность у самого сердца, Анхель вдруг осознал, что впервые за последние десятилетия пребывает в ладу с самим собой.
Флэтлендс
Эф закончил обрабатывать раны и ссадины Василия. Особое внимание он уделил обеззараживанию отверстия, которое кровяной червь успел пробуравить в предплечье Фета. Крысолов пострадал довольно сильно, однако ничего необратимого не произошло, – разве что частичная потеря слуха и звон в правом ухе могли остаться навсегда. Эф извлек из ноги Василия металлический осколок, и Фет теперь припадал на одну ногу, однако ему и в голову не приходило жаловаться. Вот и сейчас он не сидел, а стоял возле Эфа. Гудвезер восхищался этим и чувствовал себя рядом с Василием кем-то вроде маменькиного сынка из «Лиги плюща». [26] При всем своем образовании и при всех своих научных достижениях Эф понимал, что сейчас он несравненно менее полезен для их общего дела, чем Фет.
26
Ассоциация восьми старейших частных университетов на северо-востоке США, отличающихся высоким качеством образования. Название происходит от побегов плюща, обвивающих старые здания в этих университетах.
Однако скоро это изменится.
Крысолов открыл чулан, где хранил яды, завел туда Сетракяна и показал ему отравленные приманки и крысоловки, бутылки с галотаном, высокотоксичные гранулы синего цвета. У крыс, объяснил Василий, отсутствует биологический механизм рвоты. Главное назначение этого процесса – очистка организма от отравляющих веществ, вот почему крысы особо восприимчивы к ядам, а раз так, эволюция поспособствовала им выработать другие свойства, позволяющие компенсировать отсутствие столь важного механизма. Например, они могут переварить практически все, включая совершенно непитательные вещи, такие как глина или бетон, – это помогает им ослабить действие ядов, словно бы растворить их в массе ненужных организму веществ, чтобы потом вывести отраву из организма вместе с другими отходами. Среди прочих даров эволюции можно назвать крысиный интеллект, умение грызунов разрабатывать сложные стратегии, позволяющие распознавать и обходить опасную еду, – все это предопределило высокую степень выживаемости крыс.
– Забавно, – сказал Фет. – Вырвав у той твари глотку, я не удержался и заглянул внутрь. Хорошенько заглянул.
– Да? – заинтересовался Сетракян. – И что же?
– То, как там все устроено… Готов поставить все мои баксы против банки ваксы на то, что эти твари тоже не умеют блевать.
Сетракян немного поразмышлял над услышанным.
– Полагаю, вы правы, – кивнул он. – Могу я спросить, каков химический состав этих родентицидов?
– Это смотря что требуется, – ответил Фет. – Вон в тех используется сульфат таллия, соль тяжелого металла, губительная для печени, мозга и мышц. Очень токсичное вещество, без цвета и запаха. А вон там – обычный антикоагулянт, он годится для всех млекопитающих.
– Для всех млекопитающих? Что-то вроде кумадина?
– Нет, не вроде. Это кумадин и есть.
Сетракян посмотрел на бутылочку:
– Получается, я сам вот уже несколько лет принимаю крысиный яд?
– Ну да. Вы и миллионы других людей.
– И что он делает с крысами?
– То же, что он сделает и с вами, если вы примете слишком большую дозу. Антикоагулянты вызывают внутренние кровотечения. Крысы истекают кровью – она просто хлещет из всех отверстий. Не очень-то приятное зрелище.