Закон вне закона

Гусев Валерий Борисович

– Тогда, если вас не затруднит, вечером зайдите ко мне. Кто-нибудь из ребят заедет за вами.

– Вы заинтриговали меня, полковник.

– Товарищ полковник, - подбежал сержант из Горотдела,- вас Волгин к себе просит, ЧП у нас. Крайнее.

– Извините, княгиня...

– Что вы, голубчик, я понимаю: первым делом, как у вас поется, самолеты, а уж девушки потом. Бегите, голубчик, бегите.

Часть 3

ВОЙНА НАРОДНАЯ.

НЕ МЫ ЕЕ НАЧАЛИ. НЕ НАМ ЕЕ И КОНЧАТЬ...

Расправа

–

Жуть, Алексей Дмитриевич, - высказался Волгин.
– В Лебяжьем логу, недалеко от села, в лесу, обнаружены разбросанные останки человеческого тела.

– Опять расчлененка?

– Не похоже. Местный участковый сообщает, будто медведь или тигр в клочья кого-то разорвал. Поедете? Группа готова.

– Лебяжий лог - это уже не наша территория?

– Еще не наша, - с улыбкой поправил Волгин.

Я послал Ляльку в Замок за автоматом и сел в милицейский "уазик".

– Какие подробности, ребята?

– Да никаких, товарищ полковник. На месте разберемся, - ответил эксперт-медик.
– Нашли там ногу оторванную, в штанине и ботинке, на лодыжке - обрывок веревки.

– Фрагмент мужского полового органа, - добавил еще кто-то.
– И кисть правой руки.

– Похоже - пытали кого-то. Может, к трактору вязали.

– Совсем на другое это похоже, - проворчал я, принимая у Ляльки автомат.
– Поехали. Это на уроки истории больше всего похоже.

Почувствовал, как за спиной недоуменно переглянулись, но ничего не спросили.

За городом свернули на узкую, однорядную бетонку, а километров через двадцать машина шмыгнула в лесной проселок, пошла, задевая бортами и крышей ветви кустарника, раскачиваясь в колдобинах, полных настоянной на прелом листе воды. Запахло лесной свежестью, грибной сыростью.

– А вообще, - заметил водитель, машинально пригибая голову, когда "уазик" нырнул под низкую ветку, - всякое может быть. Леса у нас за последние годы одичали. Как в войну стало, старики говорят. Волки появились, рысь однажды кто-то видал.

– Что гадать?
– сказал эксперт.
– Доехали почти.

И впрямь - выехали из чащи на широкую веселую поляну, окруженную молодыми, высокими и стройными, березами, заросшую густыми травами.

Откуда-то вынырнул молодой капитан милиции, подошел к машине, представился:

– Старший участковый инспектор Зайцев.
– он подвел группу к куску полиэтилена, на котором лежали рваные, окровавленные останки.
– Я еще одну руку нашел. На дереве, - удивленно добавил.

– Как же ты догадался на деревьях искать?
– спросил я.

– Птицы подсказали. Вороны скандалили.

– Пошли посмотрим.

На краю поляны стояли рядышком, подрагивая листвой, две березки.

– Вон, пониже кривой ветки, видите?

Видим.

Близко к вершине висела привязанная за кисть, оборванная рука в лохмотьях.

– Рассыпались, ребята, - скомандовал руководитель группы.
– Смотрим и вверх, и вниз.

Эксперт, натянув резиновые перчатки, складывал находки на пленку, формируя человеческое тело.

– Вроде все, - оценил взглядом, когда уложил голову с куском левого плеча. И кишочки подровнял.

– Руку с березы надо снять, - сказал водитель.
– Рубить, что ли?

– Не надо, - остановил участковый.
– Я ее нагну.

– Не пукни смотри, - усмехнулся водитель.
– Согнет он...

Капитан Зайцев не ответил, ловко, как деревенский пацан, полез на дерево. Он поднимался, а береза гибко гнулась к земле, и скоро эксперт сумел обрезать веревку, обхватившую кисть руки.

Участковый выпустил конец ствола - дерево с шумом рванулось верхушкой вверх и выпрямилось, подрагивая, тряся ветками, шелестя листвой.

Да, вот так оно и было - склонили встречь две березы, а потом разом выпустили. Причем, похоже, привязали человека вниз головой за руки и за лодыжки. Судя по тому, на какие части его разорвало. Даже кишки по лесу разметало.

– Во жлобы, - эксперт приложил руку куда следует.
– Додумались.

А у меня в голове прозвучал укоряющий голос Алевтины: "Ведь говорила я тебе, Серый, предупреждала".

– Кто ж такой?
– морщась, пробормотал эксперт, роясь пальцами в заскорузлых от крови лохмотьях, искал документы.

– Это Цыплаков, - уверенно сказал участковый, вглядевшись в мертвую, с широко раскрытыми глазами, голову.
– Под Качком ходил. Судимый.

– Что за Качок?
– спросил я.

– Мелкий такой сельский рэкетмен.

Ну вот и разобрались. Почти. Немного осталось. Предел терпимости преодолен, стало быть.

– Какие сигналы поступали в последнее время?

– В этом смысле - никаких.

– Состоятельные земледельцы у тебя на участке есть?

– Да где взять? Колхоз власти развалили, все только на себя работают что собрали, тем и живы. Только на прокорм концы сводят.

– А фермеры?

– Есть одно семейство, недалеко отсюда, в Лебяжьем. Хозяин - Горшеня по фамилии. Только он разорился. Чтобы с кредитами рассчитаться, все хозяйство на корню продал. Дом у него остался да корова.

– А сколько выручил продажей?

– Не докладывал, - усмехнулся участковый.
– На селе говорят прилично. Но эти деньги не его, все отдать должен.

Кому? Вот в чем вопрос.

– Поехали в Лебяжье, - распорядился я.
– Садитесь с нами.

– А с останками что?
– спросил эксперт.