Закон вне закона

Гусев Валерий Борисович

– Так, может, от меня позвоним, - он уже взялся за ручку дверцы.

– Тебя второй день слушают.

– Иди ты!

– Вообще Сергеев наворотил. Половину ваших уже пострелял и посажал, злорадно информировал я по дороге.

– Ничего, не долго ему пировать. Большие силы против него собираются. Сметут как муху, собственным дерьмом накормят. Против народа не попрешь.

– Какого народа?
– не понял я.

– Нашего.

– А он, Сергеев, тоже ведь выступает, что он за народ.
– Я засмеялся.

– Быдло -

какой народ?

Белая кость, стало быть, аристократ духа. По фамилии Гамно, как Юлька заметила.

– Сейчас поворот на Лебяжий, - предупредил водитель.

– Добро, - я опять повернулся к Качку.
– На секунду завернем, еще одного вашего взять нужно...

Когда добрались до поляны, когда Качок увидел группу ментов, телегу, набитую его побитой братвой, он еще ничего не понял.

По-моему, он даже ничего не понял и тогда, когда эксперт подошел к нашей машине и сказал:

– Товарищ Сергеев, мы закончили, можно ехать.

– Мы тоже, - сказал я.
– Это тот самый Качок. Заберите у него оружие и принесите наручники. И покажите ему, что мой народ делает с его народом.

Кооператив "Справедливость"

Волгин был откровенно недоволен моим решением.

– Ты, Алексей Митрич, меня все время в тупик ставишь. Я никак твою логику ухватить не могу. Вроде как ваш рыжий Бакс ящерицу. Хвать, поймал ну радость!
– пригляделся: в зубах что-то ненужное, вроде ее хвоста, а самое главное уже под камушек спряталось, хихикает оттуда.

– Красиво говоришь, парень, - позавидовал я.
– Образно.

– Нет, серьезно. Парень троих изувечил, а ты его в свой отряд берешь. Объяснил бы.

Придется. Но в последний раз - дальше и впредь пусть сам думает.

Суть дела проста. Возвращается парень домой поздно вечером. Девушку любимую проводил, в подъезде с ней постоял. Настроение - весь мир люблю. Навстречу трое. Давние враги, подонки. Попался? Как бы не так! Парень подхватывает с земли кстати подвернувшийся арматурный прут - и в атаку. Двоих вырубил сразу - одного с правого плеча, другого с левого. В два прыжка догнал побежавшего третьего - центровой удар двумя руками железкой в темя. И этот рухнул. Что же тут не понять?

– Превышение пределов необходимой обороны.

– Вот! Вот тот самый ненужный хвостик, который у тебя в зубах. По-старому мыслишь, коллега. И суд такое же решение принял бы. А как же? Реальной угрозы не было, была только словесная - раз. Их было всего трое и без оружия, а он вооружен стальным прутом - два. Больше того - парень догн ал и обратившегося в бегство, это уж вообще никуда! Словом, действия его носили неадекватный реальной опасности характер. Это уже восемь.

На каждый счет Волгин кивал головой.

– Теперь давай взглянем на эту картинку с изнанки. Поздняя ночь. Пустынная улица. Парня встречают его должники, не случайно, заметь: поджидали. А до этого несколько раз предупредили: мол, денег не вернем. Значит, отловили кредитора с вполне

определенной целью. Это раз! Оружия не было, правда, ни у кого из них. Если не считать оружием звание мастера спорта по боксу у одного, службу в спецназе у другого и судимость за убийство у третьего. Они его и без оружия, ногами забили бы очень быстро. Это два! Ну, а то, что парень бросился вдогон за третьим - молодец. Врага надо добивать, пока он не очухался и помощь не привел. Это восемь! Не убедил?

– Ну как сказать, - увильнул Волгин как ящерица от кота.- Начальству оно всегда виднее. Начальство - оно всегда повыше. Оно как-то...

– Вот именно. В моей практике был случай, когда осудили человека за тройное убийство. И я до сих пор считаю, что несправедливо.

– Это как?

– Это так. Поздней осенью на садовом участке задержался одинокий дачник, заночевал. А по участкам той порой бродили какие-то ханыги-алкаши. Взламывали двери, били окна, крали, гадили. Постучали к нему, мол, дай, мужик, выпить и закусить. Нет у меня, отвечает через дверь. Они с соседней дачи принесли топоры, стали рубить дверь. Со словесными угрозами. Потом окно выбили.

Дачник достал ружье. Раз сказал, два сказал...

Вломились. Пьяные до озверения. "Руби, блин, его, братва, жлоба, куркуля такого-то и такого-то!" Первый занес топор. Дачник выстрелил. На него бросился второй. Он и его уложил. Третьему мало показалось - и ему хватило.

Кто прав? Кто виноват? Вот именно. Считаю: переступил без разрешения порог чужого дома - все, ты вне закона. И хозяин вправе расправиться с тобой в соответствии со своими возможностями и вкусами...

– А дачник?
– напомнил Волгин.

– Закатали дачника. Главный довод суда: совершил умышленные действия, явно не соответствующие степени угрожающей ему опасности. У них-то топоры, а у него - огнестрельное оружие. Да еще прокурор отмочил: он должен был воздействовать на них психологически.

– Это как?
– Волгин глаза выпучил.

– "Стой - стреляю! Стою - стреляю!" Я этому честному дураку на допросе советовал: давай запишем в протоколе, что ты делал предупредительные выстрелы. Не могу, отвечает, это нечестно. Да разве можно с подонками быть честным? Не стоят они того. Сосед мой, старикан-пенсионер, тоже за честность срок оторвал.

– Это как?
– других слов опять не нашел.

– Всю жизнь о дачке мечтал. Под старость кое-что скопил, получил участок, домишко бедненький, по средствам, соорудил. Но аккуратный, с любовью. Стал было наслаждаться прелестями дачной жизни. Да повадились к нему зимой какие-то сволочи из местных. Заберутся в дом, изгадят все, поломают, что не ломается - с собой унесут. Старику и морально тяжело, и убыток по его доходам серьезный, поди-ка восстанови утерянное.

Шесть лет эта история длилась. Как-то соседи ему посоветовали: задобрить хулиганов надо, оставь им бутылку водки. Послушался.