Заметки на полях
Шрифт:
— Кать, да брось, — поморщился я. — Говорю же, время остановилось. Ну не будь ты такой обычной. Неужели так сложно поверить в чудо?
Под направленным на меня взглядом исполненных ужаса глаз я поднял с пола пульт и включил телевизор. Ничего такой, покруче нашего, экран плоский.
Экран засветился. Мы увидели мужика, который куда-то отчаянно бежал на коньках. Вернее, замер в процессе. Я переключил канал. Здесь шло кино для взрослых. Мужчина и женщина страстно целовались и замерли в тот момент, когда мужчина расстегнул женщине лифчик и показалась грудь.
— Трахаться будут, — пояснил я на всякий случай и щёлкнул пультом ещё раз.
Попал на пустой канал с помехами. Помехи, правда, не двигались, что тоже выглядело странно. Да и ожидаемого шипения слышно не было. На следующем канале дикторша новостей замерла с приоткрытым ртом.
— Как ты это сделал? — прошептала Катя.
Страха в голосе убавилось. Теперь там было даже какое-то благоговение. Вот всегда так. Чудо воспринимается только на экране. А в жизни проще обозвать меня убийцей… Ладно, Семён. Никто тебе не говорил, что Катя — идеал из сказки. Она — человек, со своими человечинками.
— Дядя Петя по старой дружбе подогнал. Слушай… А ты когда-нибудь гуляла по посёлку ночью в одной пижаме?
Она не гуляла. Но от эксперимента не отказалась. Мы вышли на улицу и шли по безразличному вневременному асфальту босиком, будто ангелы, зная, что грязь не пристанет к ногам. Шли от фонаря к фонарю, любуясь висящими в воздухе листьями, соринками, редкими мошками.
Холодно не было, но Катя поеживалась. Больше, наверное, психосоматически: мозг утверждал, что должно быть холодно. Я, как истинный джентльмен, накинул ей на плечи свою куртку. Катя сперва обрадовалась и завернулась в неё. Но потом, взглянув на меня, покраснела и поспешила вернуть куртку.
— Почему ты не оделся?
— Не успел… Мы с дядей Петей на балконе курили. Ну, он меня так к тебе и приволок. Я тебя смущаю? Можем зайти ко мне, натяну штаны.
— Подожди… Смотри!
Впереди, на ещё одном освящённом пятачке, стояли двое. Мы приблизились к ним и замерли, любуясь. В одном я узнал Лёху, соседа. Второго не узнал. Этот, второй, видимо, только открыл бутылку пива и поднёс ко рту. В рот ударила пена, пошла носом. Парень наклонился вперёд, пытаясь одновременно глотнуть по максимуму, высморкать излишки и не облиться. А Лёха над ним ржал, отклонившись назад. Так они и замерли, чем-то напоминая игрушечных кузнецов, бьющих по игрушечной наковальне.
— Крууууто, — протянула Катя.
— Такие парни тебе нравятся? — усмехнулся я.
— Нет! — тут же шарахнулась она, будто от гремучей змеи. — Я просто… Я в смысле…
— Да понял я, понял.
Я осторожно, стараясь не вступать в телесный контакт, отобрал бутылку у Лёхи. Судя по количеству, он ещё даже отпить не успел. Протянул Кате.
— Будешь?
Вообще-то я больше шутил. Но Катя, поколебавшись, вдруг протянула руку… Я забрал бутылку у второго и тщательно вытер горлышко рукавом куртки. Пена осталась висеть в воздухе, где и висела. А мы пошли дальше.
Посмотрев, как Катя, не поморщившись, отхлебывает из горлышка, я поинтересовался:
— Да ты алкаш?
— Сам алкаш! — Катя толкнула меня плечом. — Мне папа просто с детства всегда немного давал, мне почему-то нравилось…
— С детства приучена к алкоголю, — вздохнул я. — Что ещё я должен о тебе знать? Наркотики? Беспорядочные половые связи? Членство в партии «Е**ная Ро**ия»?.. Говори, я всё стерплю!
В ответ Катя попыталась облить меня пивом. Я отскочил. Она со смехом погналась за мной. Ситуация становилась опасной. Я, как взрослый человек, совсем не горел желанием быть облитым пивом и стирать на руках куртку в остановившемся времени.
— Катя, стой! Остановись, задумайся! Пути назад не будет!!!
Всё-таки я первым остановился, добежав до подъезда ближайшего дома. От судьбы не убежишь. Зажмурился и сгруппировался…
— Бум! — врезалась в меня, смеясь, девочка в смешной пижаме.
Я обхватил её обеими руками. Она взъерошила мне волосы. Открыв глаза, я увидел выражение её лица. Она как будто удивлялась, что может вот так вот взять и запустить пальцы в мои волосы, и ничего за это не будет. Никто этого даже не увидит. И не накажет.
— Поймала, — произнесла она спустя слишком долгую паузу, так, что это уже не звучало, как часть игры.
— Ещё как, — улыбнулся я. И потерся щекой об её щеку. — Знаешь, я подрасту. Честное слово. В девятом классе уже тебя обгоню. Меня будут даже пытаться в команду по баскетболу пристроить, но не получится. У меня руки не из того места растут, и я людей боюсь. Бегают вокруг, мячик хотят… Ну и заберите, блин, мне он на фиг не сплющился.
Катя засмеялась. Вроде весело, но мне в её смехе почудилось эхо далёких слёз.
— Эй! — Я осторожно поцеловал её в щёку. — Ты чего?
Шмыгнув носом, она чуть отстранилась и посмотрела куда-то вверх.
— А тут, в соседнем подъезде, чердак не запирают, — задумчиво сказала Катя.
— Н-да?.. А ты откуда знаешь?
— А вот… Да там Машка живёт. Ну, Шибаева, с параллельного класса. Мы с ней однажды на крышу выбирались…
— Идём?
— Идём!
Когда мы зашли в соседний подъезд, на Катю нахлынуло какое-то истерическое веселье. Она громко крикнула и замерла, дослушивая эхо. Потом рассмеялась, сделала ещё глоток из бутылки.
— Собираешься сойти с ума? — спросил я, пряча за улыбкой лёгкую растерянность.
— А я и так сошла! Лезу в пижаме на чердак с бутылкой пива, посреди ночи, а время остановилось.
— Уточняю: с тобой злостный самоубийца, реинкарнировавший в полной памяти.
Она вновь залилась смехом. И потом, через пару пролётов, — опять, когда увидела чёрную кошку, которая бежала куда-то, но замерла, стоя одной лапой на верхней ступеньке. Катя наклонилась её погладить. Кошка слегка дёрнулась от прикосновения, но не более. Может, только я мог «оживлять», а может, дядя Петя лимит на двоих выставил…