Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Вполн довольный такимъ безмолвнымъ выраженіемъ участія къ своему промыслу, косматый джентльменъ вынулъ изъ-подъ кровати огромный плетеный кувшинъ съ живительной влагой и налилъ три рюмки джина, которымъ и воспользовались, къ своему удовольствію, Іовъ Троттеръ и м-ръ Самуэль Уэллеръ.
— Не угодно-ли еще? — спросилъ свистящій джентльменъ.
— Нтъ, довольно, — отвчалъ Троттеръ.
М-ръ Пикквикъ заплатилъ деньги, дверь отворилась, и они вышли. Косматый джентльменъ бросилъ дружескій взглядъ на м-ра Рокера, который въ эту самую минуту проходилъ мимо.
Отъ свистящей лавочки, м-ръ Пикквикъ отправился осматривать вс галлереи
— Теперь я довольно насмотрлся, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, бросаясь на софу въ своей маленькой комнат. — Голова моя идетъ кругомъ отъ всхъ этихъ сценъ. Съ этой поры я буду арестантомъ въ своей собственной комнат.
И м-ръ Пикквикъ вполн остался вренъ этому плану. Цлыхъ три мсяца просидлъ онъ взаперти въ своей тюремной квартир и только по ночамъ изрдка выходилъ подышать чистымъ воздухомъ въ ту пору, когда вс другіе арестанты спали или оставались въ своихъ комнатахъ за карточными столами. Мало-по-малу здоровье его начало слабть отъ неудобствъ затворнической жизни; но ни часто возобновлявшіяся просьбы Перкера и его друзей, ни безпрестанныя увщанія м-ра Самуэла Уэллера, не могли измнить ни на волосъ твердой ршимости великаго человка.
Глава LXVI. Трогательная и вмст юмористическая сцена, задуманная и выполненная господами Додсономъ и Фоггомъ
Въ одинъ прекрасный вечеръ, въ конц іюля, извощичій кабріолетъ, неизвстно подъ какимъ нумеромъ, быстро катился по той самой улиц, гд нкогда производилъ свои глубокомысленныя изслдованія знаменитый президентъ Пикквикскаго клуба. Въ кабріолет, кром кучера, занимавшаго свое обыкновенное мсто, сидли дв особы женскаго пола и одинъ джентльменъ, затиснутый въ середину между ними. Об леди были, казалось, одержимы безпокойнымъ духомъ противорчія и досады, тогда какъ джентльменъ, пасмурный и угрюмый, носилъ на своей физіономіи очевидные слды душевнаго волненія. Въ настоящую минуту джентльменъ и его спутницы давали противорчащія приказанія кучеру, клонившіяся, впрочемъ, къ одному и тому же пункту, чтобы онъ, кучеръ, остановился y воротъ жилища м-съ Бардль. Эти ворота, по единодушному увренію дамъ, окрашены были желтой краской, между тмъ какъ спутникъ ихъ утверждалъ упорно, что ворота, калитка и подъздъ y м-съ Бардль имютъ положительно зеленый цвтъ. Споръ былъ жаркій и живой.
— Остановитесь y зеленыхъ воротъ, кучеръ, — сказалъ угрюмый джентльменъ.
— Ахъ, что это за уродъ! — воскликнула одна изъ брюзгливыхъ леди. — Говори ему, что хочешь, онъ наладилъ себ одно и то же. Извощикъ!
— Что прикажете?
— Остановитесь y дома съ желтыми воротами.
Не зная кого слушать, кучеръ удержалъ лошадь на всемъ ходу и остановился.
— Ну, такъ гд-же мы пристанемъ? — спросилъ кучеръ. — Поршите это между собою.
Споръ возобновился съ новымъ ожесточеніемъ и силой. Пользуясь этимъ досугомъ, кучеръ филантропически ласкалъ своего коня нахлесткой по голов и ушамъ.
— A время все идетъ да идетъ, — сказала наконецъ одна изъ брюзгливыхъ леди. — Вдь вамъ же приказано остановиться y желтыхъ воротъ: что вы не слушаетесь, извощикъ?
Отдохнувшій рысакъ стрлой примчался къ желтымъ воротамъ, произведя такой шумъ, "какъ будто мы пріхали въ своемъ собственномъ экипаж", какъ замтила брюзгливая леди торжествующимъ тономъ. Но когда кучеръ принялся высаживать своихъ пассажировъ, въ нижнемъ окн одного изъ домовъ съ к_р_а_с_н_ы_м_и воротами выставилась маленькая круглая головка мастера Томаса Бардля, единственнаго дтища знаменитой вдовы.
— Пустозвонный болванъ! — сказала вышеупомянутая леди, бросая гнвный взглядъ на угрюмаго джентльмена.
— Я не виноватъ, моя милая, — проговорилъ джентльменъ.
— Да ужъ молчи, по крайней мр, дубовая ты голова, — возразила неугомонная леди. — Подъзжайте, кучеръ, вонъ къ тому дому, что съ красными воротами. О, охъ! видано-ли, чтобы какой-нибудь, съ позволенія сказать, бездушный истуканъ пользовался всякимъ случаемъ обижать и унижать свою несчастную жену, на открытой улиц, среди яснаго дня!
— Въ самомъ дл, какъ это вамъ не стыдно, м-ръ Раддль? — замтила другая маленькая женщина, въ которой намъ пріятно отрекомендовать читателю прежнюю нашу знакомку, м-съ Клоппинсъ.
— Да въ чемъ-же я провинился, Бога ради? — спросилъ м-ръ Раддль.
— Ужъ сдлай милость, прикуси ты свой языкъ, глупая скотина, иначе я принуждена буду, забывъ слабость своего пола, отвсить теб пощечину — энергически возразила м-съ Раддль.
Въ продолженіе этого разговора кучеръ самымъ унизительнымъ и позорнымъ образомъ велъ свою лошадь за узду по направленію къ дому съ красными воротами, уже отворенными рукою мастера Бардля. Увы! такъ-ли слдуетъ порядочнымъ людямъ прізжать въ гости къ искреннимъ друзьямъ? Не было никакой надобности удерживать бурное стремленіе рьянаго коня, кучеръ не прыгалъ съ козелъ, не звонилъ и не стучался y подъзда, никто не высаживалъ дамъ и никто не потрудился нести за ними шалей. Пропалъ весь эффектъ, и уже никакъ нельзя было похвастаться, что вотъ, дескать, "мы пріхали въ собственномъ экипаж". Это изъ рукъ вонъ. Это ужъ чуть-ли не хуже, чмъ просто придти пшкомъ.
— Ну, Томми, здравствуй, мой милый, — сказала м-съ Клоппинсъ. — Здорова-ли твоя маменька?
— О, да, совершенно здорова, — отвчалъ мастеръ Бардль. — Она теперь въ гостиной, совсмъ готова. Я тоже совсмъ готовъ.
Здсь мастеръ Бардль величаво засунулъ руки въ карманы и молодцовато повернулся на одной ног.
— Еще кто детъ, Томми? — спросила м-съ Клоппинсъ, поправляя свою пелеринку.
– детъ м-съ Сандерсъ, — отвчалъ Томми. — И я также ду.
— Что это за несносный мальчикъ! — воскликнула м-съ Клоппинсъ, — только и думаетъ, что о себ! послушай, душенька Томми.
— Что?
— Кто еще детъ, мой милый? — сказала м-съ Клоппинсъ вкрадчивымъ тономъ.
— М-съ Роджерсъ детъ, — отвчалъ мастеръ Бардль, широко открывая глаза на любознательную гостью.
— Какъ? Та самая леди, что наняла недавно квартиру y твой мамы? — воскликнула м-съ Клоппинсъ.
Мастеръ Бардль еще глубже засунулъ руки въ карманы и подмигнулъ въ знакъ утвердительнаго отвта.
— Ахъ, Боже мой, да вдь это будетъ цлая компанія! — воскликнула м-съ Клоппинсъ.
— Это еще ничего; a вотъ если бы вы знали, что y насъ тамъ въ буфет-то! Вотъ что… — сказалъ мастеръ Бардль.