Замок Эйвери
Шрифт:
– Я знаю редкое заклинание, которым пользовался отец, чтобы призвать своих домовых эльфов из Северной Италии сюда, в Англию. Хочешь, поделюсь секретом? Тогда ты вызовешь своего Линки, и он соберёт вещи для аппарации в Хог, а заодно постирает кое-что.
– Ну, что ж, слушаю внимательно, - я скрещиваю руки на груди.
– Illamento dominum nova.
– Спасибо, сейчас опробуем в действии. Но, подожди, как же мы пробьём защитный Купол Хогвартса?
– Ты думаешь, главное поместье отца и всех моих предков не было защищено куполом?!
– Хорошо. Illamento dominum nova!
Появлется
– Добрый Хозяин опять спасает Линки от злого оборотня! Линки так благодарен, Линки больно, Линки еле живой, - плачет эльф, закрывая мордочку нескладными трясущимися руками…
У меня в животе и груди появляется ком какой-то неотвратимой, неизбежной пустоты и отчаяния, весь мир мгновенно ломается и крошится на мелкие, как те жалкие останки кальяна после смерти Гарри, кусочки, превращающиеся в пыль. Я в изнеможении, не желая верить в произошедее, вцепляюсь в край стола и начинаю медленно падать, когда чьи-то сильные горячие руки обнимают меня и усаживают на стул, обхватив грудь.
– Рем?
– Блейз, лю-би-мый, -«пропевает» своё незменное тот.
Не бойся - твой Рем далеко и не причинит нам боли, мы будем жить с тобой в любви и согласии, пока… смерть не разлучит нас.
Я мгновенно прихожу в себя от этих проникновенных слов, сказанных так нежно и… обречённо.
– Блейз, что ты такое говоришь, ты же предлагал отношения совсем другого толка!
Он встаёт, обходит стол, опирается на него тяжело и говорит спокойно:
– А знаешь, Сев, я передумал. Я хочу всегда чувствовать тебя рядом - ты приворожил меня красой очей, ну, и всё такое, что принято говорить, когда признаёшься в любви. Вот только я ни разу в жизни не признавался никому в любви, веришь?
– Даже невесте?
– Даже Персуальзе. Просто это казалось ненужным - мы же с пелёнок помолвлены, так какой смысл говорить о любви, если её не чувствуешь? Она поняла меня, и мы дружно зажили и прожили так девять месяцев, из которых восемь она была беременна. Нам нравился запретный плод, которого мы вкусили - разделённого чувства, желания заниматься сексом. Но это была не любовь - и она, и я это понимали.
– А Клодиус?
– О, Клодиус не стал тратить время на ухаживание. Мы переспали с ним в первую же ночь после утреннего знакомства за чашечкой кофе в ресторане отеля, в котором, как оказалось, жил и он.
– Знаешь, ведь есть ещё и тинктура…
– Знаю, - говорит Блейз грустно.
– От того и печалуюсь - ведь наш союз не продлится долго…
– Я не понимаю тебя.
– Тот, любовник Фаджра, вскоре умер - тинктура оказалась сильнее любви.
– Но это же не значит, что и ты умрёшь.
– Ладно, уговорил, считай сказанное о Фаджре шуткой. Ведь так легче, правда?
– Правда, - механически поторяю я за Блейзом, а сам думаю - что станется с сошедшим с ума Ремом?! Ведь теперь, после явления Линки, стало очевидно, что ярость и жестокость Рема не исчезли, а, значит, в Школе его не оставят, а поместят, в лучшем случае за мой счёт, в отделение для душевнобольных в Мунго. В палату, обитую войлоком… Его тинктура
– Северус, ты, конечно, большой специалист в Великой Алхимии, но эта задача не для тебя. Ты не настолько гениален, признайся.
– Знаю, но я должен попытаться разгадать эту загадку!
– Вспомни слова Блейза о тайнах мироздания, открывающихся тем, кто ступил на «неверный путь»!
– Но… это значит, я должен буду изменять Рему до тех пор, пока…
– Да, и это - единственный для тебя способ разгадать тайну философкого камня, а потом, наяву, воссоздать его.
– Но… я не могу так подло поступать.
– Ты же любишь Блейза. Сейчас. Так воспользуйся им.
– Воспользоваться любовью волшебника?! Да что ты такое говоришь! Он ведь не игрушка.
– Да, он искренне любит тебя и оттого скоро умрёт, как умер Яким ибн-Хасри, любовник Фаджра ибн-Наури.
– Откуда… тебе известно имя любовника? Ведь Блейз не называл его.
– Я промолчу.
– А я, я обойдусь.
Глава 11.
Я возвращаюсь к реальности - передо мной на одном колене стоит Блейз и пристально всматривается в глаза - что он там увидел?
– Блейз, я… не готов к… серьёзным отношениям с тобой. Пока. Прости. Но это не значит, что я отказываюсь от твоей любви.
– Всё или ничего…
– Ниче… всё, Блейз, всё, как ты хочешь.
– Тогда прими этот перстень, - он протягивает мне старинное фамильное украшение с надписью на итальянском.
Я успеваю прочесть: «il properito della ZABIGNO» готическими буквами.
– Откуда у тебя здесь оказался этот перстень?
– спрашиваю я с недоумением.
– Я просто призвал его из английского поместья - это не так далеко от Лондона.
Протягиваю к нему руку.
– Осторожно, он ещё горячий.
– Тогда почему ты так спокойно держишь его?
– Ты, наверное, забыл, но я - маг стихии Огня. С её помощью я и призвал его.
– Я забираю перстень, - говорю я властно, ибо негоже стихийному магу бояться волшебства Огня, - отдай.
– Учти, взяв его, ты закрепляешь наш союз. Ты готов к этому, Северус Снейп?
– Готов, - произношу я, а в голове мечется мысль: «Что же ты делаешь, Северус?!», но я подавляю её… и забираю, действительно, тёплый перстень.
– Что мне делать с ним теперь и что дать тебе взамен? У нас в роду не было фамильных драгоценностей - мужчины чурались их.
– Просто носи его. А взамен ты отдашь мне пол-пинты крови, и я выпью её.
– Что ещё за варварство?
– Это кодекс семьи Цабиньо, вот и всё.